Великая Отечественная на Черном море. часть 2 (СИ)

Одновременно из числа самостоятельно прибывающих в район 35-й батареи и Херсонесского полуострова остатков частей, подразделений и групп шло формирование сил обороны в непосредственной близости от 35-й батареи. Но сделать это в полной мере было уже невозможно по причине полной неразберихи, неуправляемости отдельных частей и групп с их общим стремлением эвакуироваться.

Несмотря на это организация обороны на подступах к 35-й батарее штабом Новикова продолжалась. В этот процесс включились командиры частей, отходивших в район 35-й батареи. Так, например, командир 9-й бригады морской пехоты полковник Благовещенский в своем отчете отмечает: «…К 22.00 30 июня в районе 35-й береговой батареи мною была обнаружена группа в 150 человек, преимущественно 1-го батальона под командой командира батальона т. Никульшина. Им было приказано оборонять подступы к 35-й батарее. 3-й батальон, занимавший оборону побережья до 24.00 30.06, оставался на занимаемом рубеже». Далее он пишет, что «в 8.00 1 июля правофланговая 1-я рота 3-го батальона заняла фронт обороны на рубеже – бухта Стрелецкая – выс. 30.6 – хут. Гороменко, где вела бой до 15.00 1 июля. Подразделения 3-й роты того же батальона заняли позиции на фронте южной части бухты Камышовая и бухты Казачья. А в 9.00 Благовещенский с военкомом бригады явился для доклада Новикову о проделанной работе».

По воспоминаниям начальника политотдела 9-й бригады морской пехоты Дубенко утром 1 июля остатки 1-го, 2-го, 3-го батальонов подходили к 35-й батарее. Начальник штаба бригады остался на КП 3-го батальона для прикрытия Стрелецкой бухты. Командир бригады Благовещенский и комиссар бригады Покачалов перед своим уходом для доклада Новикову поручили Дубенко собрать остатки бригады, которых оказалось около 300 человек. Все были включены в общую оборону от маяка до 35-й батареи, которая была разбита на секторы (А.В. Басов. «Крым в Великой Отечественной войне 1941-45 гг. Вопросы и ответы. Симферополь. Таврия. 1994 г., стр. 43).

Из последней информации стоит обратить внимание на то, что командиры батальонов 9-й бригады, проявляя разумную инициативу занимали оборону на заранее подготовленных позициях в районе высоты 30.8, с целью контроля дороги из города к устью Стрелецкой и Камышевой бухт. Это вполне естественно, так как в течение трех предшествующих недель 2-й батальон бригады оборудовал позиции в районе бухты Омега, а 1-й батальон находился на оборудованных позициях между хуторами Пелисье и Ухтомского на участке между устьями Камышевой и Казачьей бухт. То, что батальоны осуществляли на этих рубежах противодесантную оборону, не меняет сути дела – они находились на оборудованных позициях на пути движения немецких войск и были готовы встретить врага. После же доклада полковника Благовещенского генералу Новикову батальонам был выделен участок «…от маяка до 35-й батареи», то есть ,перед ними стояла задача непосредственного прикрытия аэродрома. Вот вам конкретный пример, когда, имея под рукой не менее 40 тысяч вооруженных бойцов, генерал Новиков был озабочен не созданием жесткой обороны а исключительно решал задачу прикрытия района планируемой эвакуации.

И все же, не все командиры выполняли приказания командования по занятию позиций перед фронтом 35-й батареи. По этому поводу можно привести воспоминания майора И. Пыжова из 953-го артполка 388-й стрелковой дивизии. Он, в частности, написал: «Остаток дня 30 июня и весь день 1-го июля мы располагались у 35-й батареи. Кто-то из старших моряков-офицеров формировал отряды и выделял им секторы обороны. Однако мы воспротивились этому. С нами был командир и комиссар полка, начальник штаба. Поэтому мы отошли дальше к маяку. Такое решение диктовалось еще тем, что в районе 35-й батареи накопилось слишком много войск, укрыться было негде, и мы могли стать жертвой первого авиаудара противника».

Другой участник обороны помощник командира батальона 7-й бригады морской пехоты старший лейтенант С.В. Ерошевич написал: «Приказа на отход к мысу Херсонес мы ни от кого не получали. Просто нечем было удерживать ранее занимаемые позиции. Прибыв на рассвете 1 июля на мыс Херсонес, мы остатком батальона комбата Бондаренко расположились у самого уреза воды, где до нашего прихода отдыхали летчики. В течение последующих дней занимали оборону в районе 35-й батареи и отражали нападение противника и дальше. А ночью ждали прихода кораблей».

И таких групп и подразделений было немало. Как вспоминает В.Е. Гуров из группы «017»особого назначения ЧФ: «…многие разрозненные части, потеряв над собою власть, стали самовольно уходить с передовой, пробираясь в бухты Казачью, Камышовую, надеясь на личное счастье попасть на корабль».

Между тем, на втором рубеже: хутор Гречанова – хутор Пелисье у бухты Камышовой занял позиции истребительный батальон ВВС ЧФ под командой лейтенанта И.П. Михайлика из 20-й авиабазы ВВС ЧФ. Из его писем следует, что батальон в составе трех рот, вооруженный стрелковым оружием, 4 пулеметами «Максим», 9 ручными пулеметами Дегтярева, одной ротой охранял побережье Камышовой бухты от высадки десанта противника, а остальными двумя взял под контроль дорогу из Балаклавы к Херсонесскому полуострову. Были вырыты окопы для борьбы с танками противника.

«В это же утро с побережья у мыса Фиолент был снят пулеметный взвод в составе 4  пулеметов «Максим» из состава 109-й дивизии для укрепления второго рубежа обороны. Пулеметы расположили на позициях через каждые 500 метров друг от друга», – написал пулеметчик 5-й стрелковой роты 2-го батальона 456-го погранполка Н.Ф. Карнаух.

Поток автотранспорта и немногочисленной техники из города к утру 1 июля иссяк, но не уменьшился поток мелких групп военных, одиночек и горожан. Шли разрозненно для безопасности от налетов авиации противника.

Находясь у бухты Круглой, где в землянках располагался тыл 92-го армейского инженерного батальона, командир взвода этой части лейтенант Н.Т. Кашкаров написал: «День 1 июля был характерен движением мелких отдельных групп военных, двигавшихся по дороге мимо бухты в направлении бухты Камышовой, мыса Херсонес. К середине дня этот поток усилился. Меня окружили 5 командиров резерва из наших войск. От них я узнал, что город ночью сдан. В войсках получен приказ на отход к мысу Херсонес, где надлежит ждать корабли для эвакуации. В этом потоке движения все перемешалось. В группах держались около младшего командира или командира, самое большее до капитана. Все большое начальство, как испарилось, как не было его» (ЦВМА. Хроника обороны Севастополя, л. 326).

Дорога к бухтам от самого Севастополя была изрыта воронками авиабомб и снарядов. Местами стояли разбитые или сгоревшие автомашины, повозки, лежали трупы людей, лошадей, валялись разные носильные вещи. Вражеские самолеты раз за разом на бреющем полете бомбили и обстреливали из пулеметов и пушек идущих.

К тому времени на берегах Камышовой и Казачьей бухт, у 35-й батареи, на Херсонесском полуострове у берега моря в районе Херсонесской бухты были сконцентрированы и находились в беспорядочном положении трактора, автотехника, артиллерийские орудия, орудийные лафеты, повозки и другая военная техника. Вражеская авиация весь день бомбила усиленно весь район Херсонесского полуострова, аэродром и район перешейка у 35-й береговой батареи.

В.Е. Гурин писал: «Все мы понимали трагичность создавшегося положения, но не теряли надежды на планомерную эвакуацию защитников Севастополя. Многие из нас подумывали о прорыве фронта в направлении Ялтинского шоссе, чтобы прорваться по открытой местности и уйти в горы для продолжения борьбы в тылу у врага».