Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи

Но не таков был А.И., чтобы смиренно воспринять клевету, да еще и в печати.

Дело (вовсе не «о защите собственного достоинства», каких теперь так много, речь шла о гораздо большем) потребовало от отрицательного героя статьи полной мобилизации и стоило ему больших затрат нервной энергии. Для подготовки опровержения А.И. пришлось вплоть до поздней осени поднимать архив переписки 1940 года, собирать показания свидетелей и привлекать для своей защиты руководство Комитета.

Письмо на имя главного редактора газеты П.Н. Поспелова с изложением истинной, подкрепленной документами картины событий, было отправлено за подписью Берга в ноябре 1946 года. В декабре уже сам А.И. Шокин направил в тот же адрес свое заявление с просьбой об опровержении. Действительность настолько расходилась с фельетонной историей, что главному редактору пришлось делать оргвыводы. За публикацию непроверенных фактов был наказан (А.И. говорил, что был снят с должности) заведующий отдела фельетонов, а для Шагинян возможность печататься в «Правде» была потом очень долго строго-настрого заказана. Собранные в свою защиту бумаги А.И. так и хранил всю жизнь дома в особой папке, а книги М. Шагинян в домашнюю библиотеку долгое время категорически не допускались. Особенно его возмущало то место, где он якобы: «… подписал приказ о реализации изобретения, а другой рукой снял с рычага трубку и дал устное указание тому же институту не выполнять этого приказа».

– Вранье, – говорил он, вспоминая именно это место, когда каким-либо образом в разговоре приходилось возвращаться к этой неприятной истории. Что касается совета пойти в Политехнический музей, где за рубль можно увидеть множество таких приборов, то впервые про эту фразу автор узнал, только когда достал и прочитал наконец злополучную статью. Это выражение очень в духе А.И., горячего и в пылу несдержанного на язык, и основано на личном опыте, что и описано в отчете 20-го ГУ НКОП за 1938 г.

А воинское звание ему так и не присвоили, и 29 июля 1947 года он сдал в комендатуру ВМС пистолет ТТ и кортик, полагавшиеся ему как морскому офицеру. Совсем с оружием он, правда, не распрощался – у него оставался привезенный из Германии офицерский «Вальтер».

Были случаи и похуже. Если в статье Шагинян речь шла о делах минувших дней, то теперь на плечах А.И. лежала огромная ответственность по радиолокационной технике, и эта ответственность несла с собой постоянные угрозы. В первые послевоенные годы личный состав войск, включая офицеров, был еще очень слабо подготовлен к обслуживанию начавшей поступать к ним в значительных количествах радиолокационной техники, а высший командный состав армии от вопросов ее эксплуатации, а иногда и применения был далек. Многие свои грехи военные пытались списать на качество техники, тем более что оно иногда действительно оставляло желать лучшего.

Ситуация, при которой споры между армией и промышленностью могли решаться своим чередом, резко поменялась ко времени начала войны в Корее. Международная обстановка так накалилась, достигла такой остроты, что по словам А.И. «нападения ждали со дня на день». Теперь известно, что при обсуждении возможных сценариев развития военных действий Сталина серьезно заботила возможность воздушного нападения американцев на Москву самолетами – носителями ядерного оружия. Одним из последствий этого стала проверка состояния армейских средств ПВО, включая и радиолокационные. Проверка проводилась военными и показала весьма слабую боеготовность радиолокационных войск, причем во всех случаях в качестве причины комиссией были указаны конструктивные недостатки и заводские дефекты РЛС.

А.И. Шокин был вызван к Маршалу Советского Союза А.М. Василевскому. Они не раз встречались, когда Василевский был еще начальником Генерального Штаба и первым заместителем министра Вооруженных Сил (министром, как известно, до 1947 года был сам Сталин, а потом Булганин) и когда он возглавлял Министерство Вооруженных Сил СССР! А.И. Шокин отмечал неизменно вежливое и уважительное отношение маршала к собеседникам, что было тогда редкостью [233].

А.М. Василевский, ознакомив его с выводами комиссии, и на сей раз вежливо и уважительно сказал: «Придется вам, Александр Иванович, садиться в тюрьму».

Угроза была вполне реальна. Так, на основании постановления Совмина СССР «О недостатках 57-мм автоматических зенитных пушек С-60», принятого 31 декабря 1951 года, были сняты со своих постов и отданы под суд заместитель министра Вооруженных Сил СССР Н.Д. Яковлев, начальник ГАУ И. Волкотрубенко и заместитель министра вооружения И. Мирзаханов.

Но надеюсь, что читатель уже имел возможность убедиться, что А.И. умел постоять за себя и за свое Дело. Он не согласился ни с выводами комиссии, ни с предложением прославленного маршала и, не теряя времени, предпринял быстрые, энергичные ответные ходы с выездом на места. Результаты собственного расследования непосредственно в войсках случаев, приведенных в докладе комиссии, показали, в общем-то, обратную картину. Так, в одной части радиолокационная станция, числившаяся вышедшей из строя вследствие дефектов, оказалась загнанной неумелыми водителями в болото, где и стояла. Никаких попыток вытащить ее оттуда со стороны командиров (не исключено, что еще с кавалерийской школой) не предпринималось.

В этих столкновениях только авторитет А.И. Шокина и его связи в военных кругах зачастую могли спасти ситуацию. Его позиции всегда были сильными, прежде всего потому, что в повседневной своей деятельности, а уж тем более в конфликтных положениях он принципиально исходил только из своего понимания государственных интересов, никогда не врал и не изворачивался, а знания техники ему тоже не надо было занимать.

В конечном счете стороны согласились на ничью, недостатки признали обоюдными и выработали очередные совместные действия по повышению уровня эксплуатации аппаратуры, обучения войсковых офицеров и т. д., включая и меры по повышению качества техники. Отношение же Василевского к А.И. Шокину только улучшилось и оставалось самым искренним и уважительным до самого конца долгой жизни маршала. Он неизменно присылал ему поздравления с каждым праздником, всегда написанные собственноручно характерным, почти каллиграфическим почерком профессионального штабиста. Например, такое:

«Дорогой Александр Иванович!

Более чем тронут Вашим вниманием ко мне. Вас сердечно поздравляю с общенародным праздником 52-й годовщины славных Вооруженных Сил, и вместе со всем советским народом хочется от всей души поблагодарить Вас, дорогой Александр Иванович, за все созданное для них Вами лично. С сердечным приветом и глубоким уважением к Вам

А. Василевский»

Так же неизменно и с собственноручными надписями присылал он в подарок книги из каждого издания своих мемуаров.

Комитет радиолокации все же понес потери, но не вследствие основной своей деятельности. В январе 1948 года был арестован Георгий Александрович Угер, возглавлявший военный отдел Комитета. На свое несчастье, он проживал в «доме на набережной» в квартире вдовы Павла Аллилуева – брата покойной супруги Сталина – Евгении Александровны Молочниковой (по второму мужу), куда был подселен в 1943 году в порядке уплотнения. А.И. Шокин рассказывал, что Угер иногда любил вполголоса поделиться своими познаниями о событиях в среде родственников Сталина. И вот в конце 1947 года была арестована соседка с мужем, а затем последовал арест Угера и его жены, живших уже в другом месте. Выпустили его только после смерти Сталина. Это событие оставило тяжелый осадок в душах товарищей Угера по Комитету.

Случались у А.И. и житейские неприятности. Так, в 1943 году были сделаны попытки уплотнить его квартиру на Патриарших прудах, а то и совсем выселить его с семьей оттуда. Пришлось обращаться к народному комиссару боеприпасов Б.Л. Ванникову, в ведении которого находился в это время дом. Решила дело резолюция последнего на письме зампреда Совета по радиолокации А.И. Берга: