Юный техник, 2012 № 07

Все шло по плану, без отклонений. Алена ненадолго отошла в буфет их лаборатории попить чаю. А когда вернулась в комнату, то увидела Самохина с бутылкой вина в руке. На столе стояли два бокала и ваза с фруктами.

Павел Павлович откупорил бутылку, разлил вино по бокалам и протянул один из них Алене.

— За эксперимент! — сказал он.

Алена не знала, что делать. Ей не хотелось пить с шефом вино, потому что серьезные отношения должны не так начинаться. Отказаться же, по ее мнению, значило поставить крест на работе в этой лаборатории, а возможно, и в НИЯФе вообще.

Поэтому она ничего лучше не придумала, как сказать, что неважно себя чувствует, и выйти. Она практически и не соврала: от волнения у нее действительно закружилась голова. Решив, что при ее состоянии самым лучшим будет ненадолго оказаться на свежем воздухе, она надела пуховик и через черный ход вышла на улицу.

— Что произошло потом, объяснить трудно, — говорила она. — Было очень холодно, ниже сорока, плотный, морозный туман. Поначалу я просто шла по территории

института, дышала. Замерзла и решила вернуться обратно. Но потом… Это трудно объяснить. Я вдруг почувствовала себя легкой, невесомой, как бабочка. Словно волна какая-то по мне прокатилась. Согрелась, видимо, из-за этого внутреннего излучения. Тогда же заметила, что стала светиться… Почему это произошло — не знаю… Вероятно, виной тому наш эксперимент. Позитрон и электрон, как частица и античастица, при столкновениях могут аннигилировать, целиком превращаясь в электромагнитное излучение — это уже азбука. Но при столкновениях этих возможно также и образование других частиц — мезонов, барионов…

— А что ты от меня-то хочешь? — прервал я ее.

— Я все пытаюсь понять: умерла я или нет? Если умерла — то где мое тело? Я не могу его найти и знаю, что это не смогли сделать другие. Возможно, оно где-то лежит, и в этом случае его нужно отыскать и поступить, как подобает. Если жива — то что мне делать дальше?

Показаться близким на глаза в таком виде я не могу, они этого не вынесут. Я долго думала и решила, что единственный выход — обратиться к Павлу Павловичу.

Он наверняка что-нибудь придумает. Разыщи его и приведи сюда.

— Но, Алена… Почему именно я?!

— Не могу же я являться в институт! На самом деле я приглядывалась к тем, кто приходит сюда. И, знаешь, ты показался мне единственным, кто при виде меня не сошел бы с ума…

На другой день я стоял на проходной НИЯФа. Внутрь меня не пустили, но вахтерша дала мне телефонный справочник. Я отыскал Самохина, набрал его номер и попросил спуститься вниз, чтобы поговорить.

— По какому вопросу? — мужчина явно не был настроен на диалог.

— Я от Алены Мищенко.

На том конце провода поперхнулись и бросили трубку. Через минуту я увидел торопливо спускающегося по главной лестнице высокого мужчину средних лет.

— Вы мне звонили? — спросил он.

Я кивнул. Мы вышли на улицу. Сбиваясь и путаясь в словах, я стал объяснять ему все, что видел и слышал.

— Где, говоришь, она ждет?

— В Чернобыле, — я махнул рукой в направлении заброшенного здания.

— А-а, — протянул Павел Павлович. — Пойдем.

Мы отправились по поросшей травой тропинке.

— Говоришь свечение? Интересно, интересно… — произнес Самохин и о чем-то задумался.

Между тем, мы подошли к зданию и вошли внутрь.

— Алена, выходи, мы здесь! — крикнул я.

Из-за ближайшего к нам угла появился зеленоватый свет, а затем и сама Алена, все такая же прозрачная.

— Эх, Алена, Алена! — с укором посмотрел на нее Павел Павлович. — Что ж ты молчала столько времени, почему не дала о себе знать?

Привидение как будто поежилось. Будь это фигура человека, я бы решил, что он опустил голову. Самохин подошел к ней ближе.

— Алена, прости. Я, дурак, думал, что нравлюсь тебе. Достаточно было просто сказать «нет», и не нужно было сбегать ночью на мороз. Ты ведь знала про опыт. А мы и подумать не могли, что в такую погоду кто-то гуляет по нашим лесам.

Он протянул к Алене свою руку и положил на ее плечо, так, будто перед ним стоял не бестелесный призрак, а вполне осязаемый, живой человек. Затем продолжил: — Ты верно связала свою трансформацию с погодой.

Но, физик мой, ты не учла одного. Душа наша — точно такая же материя, как и все остальное. Просто состоит она из таких частиц, до открытия которых человечеству еще ой как далеко.

И дальше он понес какую-то белиберду про частицы, про душу, про тело, про психологов и материю, а потом опять про частицы. Мне даже вдруг послышалось слово «чувства», хотя я не уверен.

Потом они словно взялись за руки и направились к выходу. От Павла Павловича, я заметил, начало исходить свечение, а у Алены стали видны контуры тела… У выхода они остановились, обернулись.

— Спасибо тебе, — сказала мне Алена.

— Как учиться закончишь — приходи. С удовольствием примем тебя в свою лабораторию, — добавил Павел Павлович.

После этого они ушли. Переступили порог здания — и словно бы растворились в пространстве.

Голова шла кругом. Что это было сейчас? Светящиеся привидения или живые люди? Куда они исчезли и где находятся теперь? Одни вопросы! И, очевидно, чтобы ответить на них, мне самому придется устраиваться в НИЯФ и… Не-ет! Перспектива стать таким же, как они, меня не особо радовала.

А что за бред нес Самохин? О душе, о неосязаемых материях… А еще ученый! В таком институте работает!

Однако же, слова его звучали настолько убедительно, что не верить ему, равно как и своим собственным глазам и ушам, было просто невозможно.

— Юра, Юр, — вдруг окликнули меня.

Я обернулся. На пороге комнаты стояла Катя.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Догадалась.

Катюха улыбнулась и подошла ближе.

— Знаешь, ты прости… Я была неправа.

Я перебил ее:

— Нет, это ты прости меня, Катюша. И давай больше не ссориться, ладно?

— Никогда, — повторила она.

— Я тоже никогда.

— И я никогда.

Так мы и переговаривались, как Зеленая Алена и ее Павел Павлович. Она стояла так близко, что я чувствовал ее тепло. Как же здорово, что она рядом, такая близкая, осязаемая. И не светится!

ПОЧЕТНЫЙ ДИПЛОМ

ОХЛАЖДАЮЩАЯ УСТАНОВКА

Новая работа 8-классника Андрея Тена, уже неоднократно выступавшего на страницах «ПБ», вызвана событиями, происходящими в г. Сосновый Бор. Здесь идет строительство второй очереди Ленинградской АЭС.

У местного населения есть серьезные претензии к проекту. Дело в том, что в нем предусмотрено охлаждать отработанный пар с помощью так называемых «мокрых» градирен — установок, в которых вода льется проливным дождем, чтобы охладиться. Жителям города это грозит круглогодичной пасмурной погодой и значительным увеличением количества осадков, которых в Ленинградской области и так немало.

Против строительства мокрых градирен протестовали общественные организации, собрания жителей Соснового Бора, депутаты городского собрания, местные газеты. Было принято обращение общественности к руководству «Росатома» с просьбой вместо мокрых градирен строить сухие.

Однако проект изменять не хотят, поскольку сухие градирни дороже. Между тем, как уверен Андрей Тен и его коллеги по Клубу юных изобретателей, можно предложить установку, которая снизит затраты на строительство и эксплуатацию сухой градирни с помощью вихревой установки.

Градирня все-таки строится…