Наставление в христианской вере, т.3

Ещё языческие писатели смеялись над такой дерзостью и даже выказывали ненависть к ней. Но порок царил во все времена. И потому случалось так, что самые честолюбивые из язычников выбирали своим покровителем Юпитера, алчные — Меркурия, жадные до знаний — Аполлона и Минерву, воинственные — Марса, блудники — Венеру. И ещё сегодня, когда речь идёт о молитве Богу, люди в своих безрассудных и немыслимых желаниях позволяют себе чересчур многое, словно они развлекаются с подобными им же товарищами. Но Бог не терпит, чтобы его любовь и щедрость подвергались осмеянию. Осуществляя своё верховное право, Он подчиняет наши желания своей воле, чтобы удерживать их в узде. Поэтому нам следует всегда помнить правило св. Иоанна: «И вот, какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас»(1 Ин5:14).

Впрочем, поскольку наши способности слишком слабы, чтобы достигнуть подобного совершенства, нам следует искать средства для их усиления. Так как наш ум должен пристально взирать на Бога, необходимо, чтобы сердечное чувство следовало за ним. Однако наши ум и чувства погрязли в низких материях или, лучше сказать, пали, то есть направлены в противоположную сторону. Посему Бог, дабы помочь нам в нашей немощи, даёт нам в качестве наставника своего Духа, который учит нас и указывает, чего нам позволительно просить, а также направляет наши чувства. И поскольку мы не знаем, как и о чём нужно молиться, то Дух подкрепляет нас и «ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим 8:26). Собственно говоря, не сам Дух молится и воздыхает, но, возвышая нас в доверии к Богу, подвигает нас на добрые и святые прошения и вызывает у нас воздыхания, которые усиливают молитву. Никакие силы нашей природы не способны на это. Поэтому не без основания св. Павел называет воздыхания, которые мы возносим к Богу под водительством Св. Духа, неизреченными118. Люди, обладающие подлинным молитвенным опытом, не раз переживали такую растерянность и тревогу, что не знали, с чего начать молитву. И даже когда они пытались что-то лепетать, они оказывались столь скованы и смущены, что не осмеливались продолжать. Отсюда следует, что дар молитвы — это особенный дар.

Сказанное не означает, что мы должны оставить молитвы Св. Духу и обольщаться в своей лености, к которой слишком склонны. Многие насмешники скажут здесь, что нужно ожидать, когда Бог привлечёт к Себе наши души, ибо Он видит, что они заблудились. Но именно потому, что нам противны небрежение и неразумие, мы жаждем помощи. В самом деле, когда св. Павел велит нам молиться духом и умом (1 Кор 14:15), он не устаёт призывать нас к усердию и бдению. Это означает, что Св. Дух, наставляя нас на молитву, обнаруживает свою силу таким образом, что не препятствует усилиям, которые мы проявляем со своей стороны. Ибо Бог желает испытать, с какою силой вера воспламеняет наши сердца.

6. Второе правило молитвы состоит в том, чтобы, молясь, мы постоянно ощущали свои недостатки и убожество и, твёрдо убеждённые в необходимости того, о чём мы просим, выражали своё прошение с горячим чувствома 119. Многие проговаривают молитвы так, будто исполняют нудную повинность, или читают их по книгам, словно платят Богу оброк. И хотя они признают, что молитва должна происходить от сердечного желания, так как для них было бы великим несчастьем оказаться лишёнными помощи Господа, которого они о чём-то молят, всё-таки обнаруживается, что они делают это по привычке, потому что сердца их остаются холодными, как лёд, и они всерьёз не думают о просимом. Правда, и их толкает к молитве неопределённое и смутное чувство необходимости, но оно не захватывает их до такой степени, чтобы они на самом деле вознамерились искать утешения в своей немощи.

Вряд ли можно отыскать вещь более ненавистную Богу, нежели то притворство, когда просящий у Него прощения за свои грехи в глубине души не считает себя грешником. Ибо это насмешка над Богом. Как я уже говорил недавно, все поражены ещё одним пороком: люди для очистки совести просят у Бога того, что полагают иметь без его вмешательства или что уже находится у них в руках. Другое прегрешение, хотя и представляется более лёгким, тоже не может быть терпимо: многие бормочут свои молитвы вне живого размышления, потому что их научили, что «жертвой» Богу является только молитвословие.

Итак, необходимо, чтобы верующие всегда остерегались представать перед ликом Бога с какой-либо просьбой, если только они горячо этого не жаждут и жаждут получить именно от Него. Ешё важнее следующее: хотя на первый взгляд кажется, что вещи, касающиеся исключительно славы Божьей, никак не связаны с нашими потребностями, это не означает, что о таких вещах мы должны просить с меньшим пылом и горячностью. Ибо, когда мы молим, чтобы святилось имя Божье, мы, так сказать, обязаны алкать и жаждать этого освящения.

7. Если кто-нибудь возразит, что мы не всегда испытываем одну и ту же потребность, то я, конечно, соглашусь. Это различие хорошо подметил св. Иаков, который говорил: «Злостраждет ли кто из вас? пусть молится. Весел ли кто? пусть поёт псалмы*» (Иак 5:13). Здравый смысл показывает нам, что, поскольку мы слишком слабы и порочны, Бог по

буждает нас молиться о том, что необходимо сейчас и чего требуют обстоятельства. Это то самое «время благопотребное» (Пс 31/32:6), о котором говорит Давид. И как он учит во множестве других мест, чем больше нас мучают досада, горести, страхи и прочие искушения, тем более открыт нам доступ к Богу, словно Он сам призывает нас к Себе. Столь же верно и сказанное св. Павлом, что нам следует молиться во всякое время (Эф 6:18). Ибо даже если мы преуспеваем во всём, чего только можно пожелать, и у нас есть множество поводов радоваться, всё же не проходит и минуты, чтобы наша немощь не побуждала нас к молитве. Если у кого-то скопились огромные запасы хлеба и вина, он не сможет проглотить и куска хлеба, если на него не распространяется Божье благословение. Его наполненные амбары и подвалы не являются основанием для того, чтобы не молиться о хлебе насущном. А если мы оглядимся вокруг и увидим, какое несчётное число опасностей нависает над нашей головой и непрестанно нам угрожает, то страх и ужас не позволят нам пребывать в небе-режении, а убедят, что повод для молитвы имеется во всякий час.

Но лучше всё это познаётся через духовную нищету. Ибо когда же такое количество грехов, в которых повинен каждый из нас, может оставить нас в покое, не заставляя молить о прощении? Какую передышку дадут нам искушения, чтобы нам не нужно было просить о помощи? Более того, жажда узреть наступившее Царство Божье и воспринять прославленное Божье имя должна до такой степени увлекать нас — и не временами, а постоянно, — чтобы из неё всегда проистекала готовность к прошению и молитве. Нам отнюдь не без причины так часто велят быть усердными в молитве. Я говорю не о том упорстве, о котором речь ещё впереди3. Я имею в виду, что Писание, увещевая нас непрестанно молиться, порицает нас за тугодумие и леность, за то, что мы не чувствуем, насколько необходимо нам усердие и прилежание.

Рассматриваемое здесь правило закрывает все лазейки для лицемерия, для всех уловок и ухищрений, к которым прибегают люди, чтобы солгать Богу. Я утверждаю, что у таких людей отнимается привилегия взывать к Господу, ибо Он обещает быть близким к тем, кто призывает Его в истине [Пс 144/145:18], и провозглашает, что ищущие Бога всем сердцем найдут Его.