Психология внимания
Психология внимания читать книгу онлайн
Данная хрестоматия представляет собой учебное пособие по курсу общей психологии психологических факультетов университетов. Хрестоматия позволяет составить представление как об истории, так и о современном состоянии проблем и исследований в области психологии внимания. Она может быть полезна также аспирантам и исследователям, работающим в области психологии
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Такое видоизменение непроизвольного внимания в несомненно патологическую idee fixe очень явственно у ипохондриков. Можно проследить его эволюцию, отметить все его ступени, потому что эта болезнь обнимает очень многие формы, начиная от самого легкого состояния озабоченности до полной одержимости одною мыслью. Хотя подобное состояние может зарождаться и расти только на благоприятной почве и, следовательно, предполагает известные физические и духовные условия, тем не менее вначале оно не переступает среднего уровня непроизвольного внимания; разрастание происходит лишь постепенно. Неважно, впрочем, реальны или воображаемы страдания; с точки зрения психологической, субъективной это одно и то же. Известно, что достаточно сосредоточить внимание на какой-либо части тела (сердце, желудке, пузыре, кишках), чтобы вызвать в сознании необычные ощущения; здесь перед нами частный случай общего закона — стремления всякого резкого состояния сознания выразиться в действии. Некоторые люди обладают в этом отношении особым даром. Сэр Дж. Броди утверждает, что мог по желанию ощущать боль в любом месте своего тела, сильно фиксируя на нем внимание. Но фиксировать внимание — значит попросту заставить известное состояние продолжаться и взять перевес над другими, вытесняющими или ослабляющими его. Это преобладание, сначала безвредное, возрастает благодаря следствиям, им самим вызванным. Образуется центр притяжения, мало-помалу приобретающий монополию над сознанием. Тогда является вечная озабоченность, ежеминутное наблюдение над состоянием каждого органа, над продуктом каждой функции; короче, состояние полнейшей ипохондрии, картина которой столько раз рисовалась различными авторами.
Но существуют idees fixes более необыкновенные, более редкие, которые по своему чисто духовному характеру представляют как бы карикатуру размышления. Это idees fixes в узком смысле. Некоторые современные писатели весьма тщательно изучали их [62]. К сожалению, мемуары и сборники наблюдений по этому вопросу не вышли из сферы психиатрии и психология до сих пор не воспользовалась ими, по крайней мере в том, что касается внимания.
Все более или менее сходятся в распределении idees fixes на три большие категории:
1) Простые idees fixes чисто умственного характера, которые по большей части остаются скрытыми в сознании или выражаются вовне только малозначащими актами.
2) Idees fixes, сопровождаемые эмоциями, каковы ужас, тоска (агорафобия, мания сомнения и т. д.).
3) Idees fixes в форме импульсивной, известные под названием неодолимых стремлений, выражающиеся насилием или преступными деяниями (воровством, убийством, самоубийством).
Хотя между этими тремя категориями нельзя провести резкой границы, тем не менее можно, однако, сказать, что специфический характер первой состоит в помрачении ума, что вторая относится скорее к разряду аффектов, а третья зависит от ослабления воли. Две последние должны быть строго исключены из нашего исследования, так как они относятся к патологии чувств и воли. Гораздо лучше придерживаться случаев, свободных от всякой примеси, тех, которые по всей строгости можно сравнить с состоянием моноидеизма, называемого вниманием.
Ограничиваясь даже одною этой группой, мы не имеем недостатка в примерах idees fixes. Последние получили различные названия, смотря по преобладающему в них характеру. У одних idee fixe принимает форму математическую (аритмомания). Почему люди такого-то роста? Зачем дома таких-то размеров? Почему деревья такой-то величины? И т. д. по поводу каждого предмета. Чаще это бесконечная потребность вычислять, складывать, умножать.
«Одна женщина, проявившая многие симптомы истерии, не могла взглянуть на улицу, чтобы тотчас же не приняться, против собственной воли, вычислять количество камней на этой улице; затем на всех улицах города, во всех городах Италии, наконец — в речках и реках. При виде мешка с зерном в мозгу ее тотчас же начиналась счетная работа; она вычисляла количество зерен, находящихся в городе, в данной области, во всей стране… Она сознавалась, что не только неодолимая сила влекла ее делать такие странные вычисления, но что если ей приходилось прервать их вследствие невозможности идти дальше или благодаря какой-либо другой причине, она испытывала тоску и несказанные физические страдания» [63].
Мне приводили пример молодого человека, который лучшую часть своего времени проводит в вычислении часа прихода и отхода поездов железной дороги на всех станциях земного шара. Он наделяет железными дорогами даже те страны, где их нет, и по-своему составляет расписание этих воображаемых поездов. Он составляет очень сложные указатели на громадных страницах, проводит кривые, согласует поезда в узловых пунктах. В остальном это очень интеллигентный человек.
Другая форма idees fixes состоит в задавании бесконечных вопросов по поводу абстрактной задачи, которую сами больные признают неразрешимой. Немцы называют ее Grubelsucht, англичане — «метафизической манией». Присущая ей вопросительная форма подала повод назвать ее Fragetrieb. Один человек, наблюдения над которым описаны Гризингером, не мог слышать слова «прекрасный», не ставя целого неопределенно-длинного ряда неразрешимых вопросов относительно самых туманных задач эстетики. Слово «бытие» заставляло его пускаться в метафизику. Этот больной, очень образованный, говорил в своей исповеди:
«Я подтачиваю свое здоровье, обдумывая постоянно задачи, которые никогда не будут разрешены человеческим разумом, но которые, несмотря на самое энергичное сопротивление с моей стороны, осаждают меня, не давая покоя. Течение моих мыслей непрерывно… Это метафизическое размышление не может быть естественно, потому что оно безостановочно… Всякий раз, когда ко мне возвращаются эти идеи, я стараюсь прогнать их и убеждаю себя следовать естественному течению мыслей, не запутывая своего мозга в туманных аргументах или в обдумывании отвлеченных и неразрешимых вещей. Тем не менее я не могу спастись от беспрерывного импульса, терзающего мой ум, от неизменного и неотступного стремления, преследующего меня и не дающего ни минуты покоя» [64].
Вследствие свойственного ему чисто умственного характера я приведу последний пример idees fixes, сообщенный Тамбурини:
«Молодой студент юридических наук, происходивший от родителей-невропатов, был осаждаем постоянной мыслью о том, как бы узнать, почему и каким образом происходит принудительный курс банковских билетов и где найти корни этого явления. Эта мысль ежеминутно приковывала его внимание, мешала ему заниматься чем бы то ни было другим, становилась между ним и внешним миром, и, несмотря на все свои усилия, он не мог отделаться от нее. Считая себя, несмотря на долгие размышления и на многократные изыскания, предпринимавшиеся для решения этой задачи, неспособным к какой-либо другой умственной работе, студент впал в состояние такой грусти и апатии, что собирался бросить занятия… Сон его был неглубок и часто прерывался; часто он проводил бессонные ночи, постоянно погруженный в свою господствующую мысль. Следует отметить очень странное явление, имевшее место в этом случае: вследствие постоянного напряжения ума над задачею о банковских билетах и принудительном курсе он кончил тем, что постоянно имел перед глазами изображение самих билетов во всем разнообразии их формы, величины и цвета. Мысль благодаря непрестанному повторению и интенсивности приобрела такую силу, что приравнялась к действительности. Но у него всегда оставалось полное сознание, что изображения, носившиеся перед его глазами, были только игрою его воображения».
Целесообразное лечение и несколько очень понятных объяснений, данных одним из профессоров, улучшили его состояние.
«Завеса, покрывавшая его ум, была таким образом снята для крупных банковских билетов, но оставалась еще для мелких денежных знаков, изображения которых продолжали являться ему».
