Зеркало для личности (версия 2009)

— Нет, чтобы самой выброситься.

— Я с ней поговорила и увидела, что это мое, родненькое. Это раздражение, непринятие.

— Что именно? Раздражение чем? Что она осуждает?

— Мою эмоциональность, мое многословие.

— Твою низковибрационную эмоциональность.

— Да. Похоже, что так.

— Похоже или так?

— Я просто это вижу в себе. Сейчас идет раздражение.

— Что именно раздражает тебя сейчас? Раздражение есть показатель твоего невидения. До тех пор пока оно есть, ты не видишь, что именно в тебе происходит. Если я вижу указатель, это еще не значит, что я вижу то, на что он указывает. Раздражение — это указатель. На что он указывает?

— На то, что я не принимаю в себе суету и даже не вижу, что я суечусь. Что я болтаю много с низкими эмоциями, я тоже не вижу. Мне кажется, я так умно всё говорю.

— Замечательно. Теперь что тебе нужно? Ты увидела указатель и поняла, на что он тебе указывает. На то, что ты много болтаешь, что у тебя низковибрационные эмоции и так далее. Теперь тебе надо ловить себя на этом. Ты начинаешь болтать и — раз, на половине фразы остановилась и осознаёшь свое состояние.

— Как же на половине остановиться?

— Можешь не останавливаться, но тогда не будет ничего, ради чего мы здесь собираемся.

— Оля, но тебя же Сан Саныч вчера очень сильно раздражал.

— Да, а ты не говоришь об этом.

— Раздражаю я тебя, потому что я делаю за тебя то, что нужно делать тебе самой. Я останавливаю тебя тогда, когда ты не можешь остановиться. Так вот это надо делать тебе самой. Если ты начинаешь это делать сама, то раздражение ко мне исчезнет, а появится благодарность. Потому что я делаю за тебя то, что ты должна делать сама, а ты сопротивляешься этому. Тебе нужно сейчас прекратить говорить, и я говорю: «Кончай говорить».

— Я вижу того мужика, который душит женщину, которая хочет что-то сказать. Вот и всё.

— Я сейчас увидела, как мне тяжело говорить какие-то истинные слова. То есть я раздражена на то, что с легкостью болтаю пустое, а то, что истинно надо сказать, я умалчиваю. Это меня раздражает.

— Замечательно. Эго в этом находится всегда. Осуждение найдет любые лазейки. Осуждать можно что угодно. Духовно развиваемся — значит, будем осуждать бездуховность. Неважно что, но всё время осуждать. Я не говорю об истине, я вас подталкиваю к ее осознанию. Давайте говорить о том, что есть, так, как оно есть.

— Я ловлю себя на мысли, что, в принципе, осудить я здесь могу большую часть людей. Другой вопрос, что я не делаю этого и пытаюсь понять, но такая тенденция почему-то всё время существует.

— Какая тенденция?

— Осудить. Прямо как потребность идет.

— Совершенно верно. Это и есть потребность низких вибраций. Им нужно осуждать. Здесь все занимаются только одним — осуждением. Это делается автоматически.

— Мы уже это рассматривали, и доставать это из себя очень больно.

— Если эта боль трансформировалась, то ее больше не будет, а если нет — то будет возникать всё время. Я работаю с тем, что есть. И если здесь есть только осуждение и вина, то как я могу с этим не работать? Вы хотите, чтобы я занимался иллюзиями? Чтобы я вообще ничего болезненного не трогал, всех гладил по голове и говорил: «Ты такой духовный. Со вчерашнего дня ты так вырос, на несколько чакр поднялся. Ты просто потрясающий». Вы этого хотите? Тогда идите туда, где вас будут гладить и усыплять.

— Меня на каждом семинаре только и гладят. Стоит только рот открыть, так сразу получаю.

— Что ты хочешь?

— Ничего не хочу. Больно очень.

— Так осознавай эту боль, потому что она является результатом твоего внутреннего разделения. Пока это разделение не будет тобой увидено, нечего будет соединять. А если я не буду это тебе показывать, то мне здесь вообще нечего делать.

— Я только этим и занимаюсь двадцать четыре часа в сутки.

— Ты устраиваешь препирательство. Ты свое непонимание и сопротивление проецируешь на меня. Осуждаешь меня. Дескать, я вызвал в тебе это.

— Я себя осуждаю за то, что я вообще появилась на этом свете в женском облике.

— Да, но посмотри, вокруг сидят точно такие же. И все на этом свете. И миллионы людей точно такие же. И все тоже на этом свете. И что, мы сейчас устроим массовое самоубийство? В принципе, к этому цивилизация и идет. Будет атомная война, и вообще никого не останется, потому что у многих именно такое реагирование: «А пошло всё на хрен». Так не уничтожить надо себя, а возродиться в другом состоянии. еще раз повторяю, что человек — многоуровневая система, и на следующем уровне осознания это всё воспринимается как иллюзия. Ты видишь это как иллюзию и благодарен этой иллюзии.

— А можно трансформировать это чувство боли и, увидев его, рассмеяться над собой?

— Посмейтесь.

— Сначала проживи вот так, а потом растворится, может быть.

— Вы знаете, Наташа, я на первом семинаре была приблизительно как Оля сейчас. Страдания, страдания, много боли. И Сан Саныч меня спрашивает: «А вы можете над своей болью посмеяться? Над тем, что вам было больно?» Я еще сильнее расплакалась и говорю: «Как можно смеяться над тем, что так болит?» И буквально перед этим семинаром мы общались с кем-то и, рассказывая это, я смеялась над этим. Я говорила и о себе, и не о себе. Я смеялась над этим. Трагизм, который я проживала, я увидела со стороны. Я увидела, как я его творила, и над этим смеялась.

— Просто надо отойти на несколько шагов, чтобы увидеть.

— Сам смех еще ничего не значит. Задорнов, например, осуждает американцев, и всем смешно. Смех имеет весьма разные проявления. Вы всё время привязываетесь к внешним показателям. Может быть, у вас в момент осознания пятка начнет дергаться, но это не значит, что она должна у всех начать дергаться. Вы можете сказать, что когда вы осознали что-то очень важное, у вас пятка дергалась, и начинаете другим рекомендовать дергать пяткой в качестве техники просветления. Дело не в этом, а в том невидимом, что происходит за видимым. Будете вы при этом кашлять, смеяться, сморкаться или еще что-то делать — несущественно. Важно, чтобы было осознание.

Вы играете спектакль. Когда понимаешь, что ты просто актер в этом спектакле, то он тебя не тяготит. А пока ты чувствуешь, что это твоя тяжелая жизнь, он будет тебя тяготить всё время. Так выйдите из старого спектакля и увидьте его — тогда появится благодарность.

— Ты для того это обостряешь, чтобы я прожила чувство вины.

— Смотрите, как сложно прикасаться к этим вещам. Когда ты начинаешь прикасаться к страху, то разговор об этом рассматривается как осуждение, оскорбление, непринятие, потому что он в вас вызывает чувство вины. Вы будете говорить: «Ты вызываешь во мне вину». Я говорю: «Нет. Это она у тебя возникает. Я просто тебе говорю то, что есть, так, как оно есть, но ты не можешь видеть это без осуждения и вины. Ты сама себя осуждаешь за это. Я не осуждаю тебя ни за что, а ты осуждаешь».

— Я вижу осуждение окружающих и осуждаю себя за это.

— Так это ты всё делаешь, а не я.

— Ты затеял этот разговор, эту тему поднял, и у меня пошло это.

— Ты только что сказала, что я поднял этот разговор для того, чтобы тебя обвинить.

— Да.

— А я тебе говорю, что делаю это не для того, чтобы обвинять и осуждать. Я говорю о том, что есть. Но те, кто находится в состоянии отождествления со своим страхом, будут считать, что я их осуждаю. Я не осуждаю, но они не могут этого понять. Поэтому притрагиваться к этим вещам крайне не просто. Именно поэтому необходим отбор людей, которые готовы к такой работе.

— Я сейчас поймал себя на мысли, что мне тоже хочется ее пожалеть. Но следующая мысль о том, что если я пожалею ее, то этим я только укреплю ее и себя в осуждении и вине.