Психология

Произвольное течение мыслей. До сих пор мы рас-сматривали процесс ассоциации в форме непроизволь- ного течения мыслей. Образы фантазии сменяют друг друга независимо от нашего желания, то следуя прочно проложенным путям обыденной привычки, то носясь беспорядочными скачками по всему протяжению про- странства и времени. Таковы грезы, мечты. Но значи- тельная доля в потоке наших идей связана обыкновен- но со стремлениями к известным целям, с сознательным интересом; в таком случае течение мыслей называютпроизвольным.

С физиологической точки зрения мы должны пред- положить, что стремление к цели выражается в преоб- ладании деятельности вполне определенных мозговых процессов за все время течения наших мыслей. Наше обыденное мышление не простые грезы, не бесцельное блуждание — оно всегда вращается около какого-нибудь центрального интереса, около основной темы, к которой большинство наших представлений имеет известное от- ношение и к которой мы после минутных отступлений

172

возвращаемся снова. Мы предположили, что такой ин- терес поддерживается непрерывным возбуждением нервных путей. В смешанных ассоциациях, которые мы изучали до сих пор, части каждого объекта мысли, слу- жащие для нее поворотными пунктами, представляют для нас интерес, в значительной доле обусловленный их от- ношением к общему интересу, который временно овла- дел нашим сознанием. Пусть Z будет нервный процесс, обусловливающий общий интерес, тогда если авс явля- ется объектом мысли, а Ь имеет более ассоциаций с Z,нежели а или с, то Ь станет интересной, руководящей частью объекта и будет вызывать только элементы сво- их ассоциаций. Ибо энергия, вызванная возбуждением нервного пути Ь, будет увеличена активностью Z, кото- рая не повлияет ни на а, ни на с, вследствие отсутствия всякой предшествующей связи между Z и а и междуZ и с. Если я, например, думаю о Париже, 'будучи го- лоден, то весьма вероятно, что объектом моей мысли будут парижские рестораны.

Проблемы. Но как в теоретической области, так и в практической жизни существуют интересы более тонкие, принимающие формы определенных образов-целей, ко- торые мы стремимся осуществить. Цепь идей, возникаю- щих под влиянием такого интереса, обыкновенно со- ставляет мысль о средствах, необходимых для осуще- ствления данной цели. Если мысль о цели сама собой не указывает на средства, то нахождение последних об- разует проблему, совершенно своеобразную самостоя- тельную цель, к достижению которой мы сильно стре- мимся, но природы которой мы не можем себе ясно представить, как бы мы ни желали этого.

То же самое наблюдается, когда мы хотим припом-нить что-нибудь забытое или найти логическое основа- ние для суждения, сделанного интуитивным путем. Же- лание здесь влечет нас в том направлении, которое ка- жется верным, но к такому пункту, который невидим. Короче говоря, отсутствие образа служит таким же по- ложительным руководящим мотивом для наших пред- ставлений, как и его присутствие. Пробел в нашем со- знании представляет при этом не совершенную пустоту, но чувствительный недостаток. Если бы мы захотели объяснить с физиологической стороны, как мысль, на- ходящаяся еще в потенциальном состоянии, все-таки проявляет известную активность, то мы должны были бы предположить, что при этом нервные пути возбуж-

173

дены, но в наименьшей степени и на полусознательном уровне. Постарайтесь, например, символически охарак- теризовать состояние человека, который ломает голову, стараясь припомнить мысль, пришедшую ему на ум не- делю назад. Элементы ассоциации, связанной с этой мыслью, в данном случае налицо, но они не в состоянии оживить в памяти забытую мысль. Мы не можем допу- стить, что мозговые процессы, обусловливающие эти ас- социации, не совершаются вовсе в человеке в такой мо- мент потому, что искомая мысль вот-вот может быть охвачена его сознанием. Ритм фразы, выражающей ис- комую мысль, уже звучит в ушах, соответствующие слова вертятся на языке, но не припоминаются окон- чательно. Вся разница между тем случаем, когда мы припоминаем забытое, и тем, когда ищем средств к осуществлению некоторой цели, в следующем: первый случай относится к минувшему опыту, а второй— нет. Если мы сначала проанализируем способ припоминания забытого, то нам легче будет понять сознательные по- иски неизвестного.

Разрешение проблем. Забытый объект «чувствуется» нами как некоторый пробел между другими определен- ными объектами. При этом мы смутно помним, где, ког- да и при каких обстоятельствах нам пришла в голову в последний раз забытая теперь идея. Мы помним в об- щих чертах и тему, к которой она относится. Но все эти частности не сливаются в одно прочное целое, которое могло бы заместить ощущаемый нами пробел; мы чув- ствуем неудовлетворенность и ломаем себе голову в поисках других частностей забытого факта. От каждой частности лучеобразно расходятся линии ассоциаций, и это обстоятельство дает повод ко множеству попыток восстановить забытую идею по ассоциации с какой- нибудь из частностей. Здесь сразу обнаруживается, что многие из них не имеют к искомой мысли никакого от- ношения, поэтому сразу теряют всякий интерес и ус- кользают от нашего сознания. Другие элементы мысли ассоциируются одинаково хорошо и с искомой идеей, и с другими представлениями, находящимися в нашем сознании. При появлении в сознании таких ассоциаций мы начинаем испытывать своеобразное ощущение, по- буждающее нас хвататься за них и сосредоточивать на них наше внимание. Таким образом шаг за шагом мы вспоминаем сначала, что нам пришла в голову искомая мысль, когда мы сидели за столом; что при этом был

174

наш хороший знакомый X; далее, что толковали тогда за столом о том-то и том-то; наконец, что мысль эта была в нас вызвана каким-то анекдотом, в котором определенную роль играла какая-то французская ци- тата.

Все добавочные элементы ассоциации возникают в нас независимо от усилий воли, посредством самопро- извольного течения мыслей. Роль воли при этом заклю- чается только в подчеркивании тех элементов ассоциа- ции, которые кажутся наиболее подходящими, в сосре- доточении на них внимания и в игнорировании осталь- ных элементов. При помощи подобного блуждания на- шего внимания по соседству с искомым объектом мысли элементов ассоциации накапливается так много, что об- щее напряжение всех необходимых нервных процессов преодолевает преграду и нервный ток, соответствующий давно искомому объекту мысли, стремительно пробега- ет по своему пути. И когда полусознательный «зуд», если можно так выразиться, испытываемый нами при поисках известной мысли, вдруг превращается в жи- вое ощущение, наш дух чувствует невыразимое облег- чение.

Весь описанный нами процесс может быть грубо изображен в виде диаграммы (рис. 13). Назовем забы- тый объект мысли Z, первые факты, имеющие к нему отношение,—а, Ь и с,а детали, имеющие решающее значе- ние для припоминания этого объек- та,— I, т и п. Тогда каждый кружок на диаграмме будет изображать нерв- ный процесс, главным образом соот- ветствующий той идее, которая обо- значена стоящей на кружке бук- вой. Сначала активность Z выразится некоторым простым внутренним на- пряжением, но, когда возбуждения а, и и с постепенно повлекут за собой I, т и п и когда все эти процессы так или иначе станут действовать на Z, их совместное давление на Z пробудит в последнем сильнейшую ак- тивность и цель будет достигнута.

Рассмотрим теперь случай, когда нами изыскивают- ся неведомые средства для вполне определенной цели. Цель здесь играет роль а, Ь, с в диаграмме, они служат исходными пунктами влияния элементов ассоциации на

175

искомое Z. Здесь, как и в предыдущем случае, произ- вольное внимание только устраняет неподходящие эле- менты ассоциации и сосредоточивается на тех, которые кажутся благоприятными; обозначим их через /, т и п.Последние, слагаясь с первыми, вызывают возбуждение в Z, которому психологически соответствует решение нашей проблемы. Единственная разница между этим и предшествующим случаем заключается в том, что здесь не было надобности ни в каком предварительном воз- буждении Z.