У радости тысяча имен

Я позвонила и вернулась к родителям Скотта. Они спросили: «Кейти, ты помолишься вместе с нами?» Их вопрос удивил меня. Я не имела никакого отношения к молитвам. Я посмотрела в их любящие, уставшие, испуганные глаза и подумала: «Мне не о чем просить Бога. Я хочу того же, чего хочет Он». Но я, конечно же, присоединилась к ним. Они взяли меня за руки, закрыли глаза и стали читать молитву, а я стояла рядом с ними и просто любила их, зная, каким болезненным может быть ожидание определенного исхода.

В те минуты я не испытывала ни внутреннего сопротивления, ни страха перед происходящим. Для меня реальность — это Бог. Я всегда доверяю ей. Мне не нужно гадать о том, что такое божья воля. Все, что случается, случается по воле божьей, и от нее зависит, будут моя дочь и внучка жить или умрут. А воля божья — это и моя воля. Поэтому любая моя молитва уже услышана. Я люблю Роксану всем сердцем и с радостью отдала бы за нее свою жизнь — для этого мне не нужно обращаться к Богу. Случилось так, что операция прошла успешно и с Роксаной и Марли все было в порядке.

Но существует и другой путь. Если бы в тот момент я верила в мысли типа «Роксана должна жить, ей рано умирать», «Моя внучка должна родиться» или «Доктору следовало бы лучше подготовиться к операции», то оказалась бы очень расстроенной. Я могла бы ворваться в реанимационную палату и тем самым создать еще больше трудностей для тех, кто делал операцию. Я обрушила бы на них свой гнев, разочарование и ужас; я молилась бы — то есть пыталась бы манипулировать тем, чем манипулировать невозможно.

Когда мы верим в свои мысли, то часто очень бурно реагируем на ситуацию, которая вышла из-под нашего контроля. Именно так выглядит война с реальностью, и она не только безумна, она безнадежна и очень болезненна. Но если ваш разум исследован, мысли легко возникают в нем и так же легко исчезают, не вызывая стресса, потому что вы не верите в них. И тогда к вам приходит понимание: то, что противоположно этим мыслям, как раз и является правдой. Через это спокойное состояние разума реальность показывает вам, что на самом деле нет никаких проблем, есть только решения. Глубоко внутри себя вы знаете: что бы ни случилось — это именно то, что должно случиться. Теряя дочь или внучку, ятеряюто, что мне изначально не принадлежало. Это правильная идея. Либо так, либо Бог — садист и опыт, который я пережила. — не мой.

Я не заказываю Богу развитие событий. Я не могу знать, что лучше для меня и для тех, кого я люблю, — жизнь или смерть. Как я могу знать это? Я знаю только то, что Бог есть все и Бог есть добро. Это моя история, и я ее придерживаюсь.

Мастер прибывает на место, не отправляясь в путь, видит свет, не глядя на него, достигает всего, не прилагая усилий.

Я совершаю очередное турне, представляя читателям свою книгу. На моем прикроватном столике в номере отеля стоят лампа,которую я не включаю, и будильник, которым я не пользуюсь. Это способ, которым реальность, ночь за ночью, удовлетворяет мои потребности, причем в гораздо большем объеме, чем я нуждаюсь.

Я благодарна отелям. Они снабжают меня простынями, подушками, одеялами — в общем, всем необходимым для комфортного сна. Они заботятся обо всем, и я всегда получаю в них больше того, на что рассчитываю. Бумажные носовые платки. Блокнот и ручка. Библия в выдвижном ящике стола — такая дорогая сердцам многих людей. Здесь же, на прикроватном столике, стоит бутылка воды для моего утреннего чая. Я предпочитаю воду в бутылках воде из-под крана. Я покупаю ее на автозаправках, в продуктовых магазинах или в отеле.

Я никогда не выбираю какую-то определенную марку воды, а беру ту, к которой потянется моя рука. Мне нравится, что я не знаю заранее, каким будет ее выбор. Я испытываю радость, когда иду от полок с водой к кассе. Кассир может быть мужчиной или женщиной, молодым или старым, белым, негром или азиатом. Обычно мы обмениваемся парой слов. И это не пустяки. Я всю свою жизнь ждала встречи с этим человеком. Я чувствую, как меня пронизывает волна благодарности за выбранную воду. Я люблю ее. Я люблю мой утренний чай.

Подлинного мастерства можно достичь, позволив всему следовать своим собственным путем.

Чем пристальнее я присматриваюсь к чему-то, тем труднее мне понять, что же это такое на самом деле. В памяти всплывает какое-то название, и вместе с ним рождается безмолвный вопрос: «Правда ли это?» Мое незнание вызывает во мне смех. «Я Байрон Кейти — правда ли это?» Поскольку этот вопрос растворяет любое доказательство, я остаюсь ни с чем и ощущаю себя как ничто. Другими словами, я ощущаю себя женщиной, сидящей здесь. Я только что родилась, на этом диване в номере отеля, и у меня нет никакого прошлого, кроме воображаемого. Как прелестно! Как абсурдно!

Все, что я вижу перед собой, пронизано светом разума. И этот свет направлен сейчас на ту, которая сидит на диване, — бодрствующую, вездесущую, пребывающую вне времени. Все растворится в его ярком сиянии, и в этой комнате не останется никого. Что еще, кроме бесконечной радости, имеет право на жизнь? Позвольте быть свету, позвольте быть миру, который рождается прямо сейчас и в тот же миг заканчивает свое существование.

Все идет так, как должно идти, хотим мы этого или нет. Роза расцветает без вашего на то позволения и вянет, не дожидаясь вашего согласия. Какими бы ни были ваши ожидания, раздастся звонок трамвая, а в такси сядет мужчина в сером костюме. Все в мире идет своим путем, согласно совершенному порядку. Все делается без вашего участия. Все делается дгля вас, независимо от того, вмешиваетесь ли вы в ход событий или нет. Даже ваше вмешательство — это жизнь, проживающая себя через вас. Жизнь, которая постоянно преподносит вам свои дары и движется своим собственным путем. Все, что от вас требуется, — наблюдать. В этом заключается подлинное мастерство.

У Мастера нет собственного ума. Он работает с умами людей.

Быть свободным — значит жить в добре и быть добром. То есть жить, никогда не позволяя страху, гневу или печали овладеть вами даже на мгновение, принимая любой опыт как дар.

Вам не нужно ничего отпускать, понимать или прощать. Прощение есть осознание того, что нечто ожидаемое вами не случилось. Вы осознаете, что вам нечего прощать, что все это было просто недоразумением, — и Работа делает это очевидным. Когда вы понимаете это, любой человек, оказавшийся рядом с вами, скажет: «О, он способен на прощение», потому что заметит вашу открытость. Именно это и есть подлинное прощение.

Мне нравится помогать вам увидеть это. Для меня это просто вопрос того, чтобы сделать очевидное еще более очевидным. Я не делаю ничего особенного, я просто соединяюсь с вами, какими бы ни были ваши убеждения, и единственная причина, по которой я занимаюсь с вами Работой, заключается в том, что вы считаете ее необходимой для себя. Никаких других целей у меня нет; я люблю вас такими, какие вы есть. Вы — моя внутренняя жизнь, поэтому ваши вопросы — это мои вопросы. Вы — это я, которая задает себе вопросы ради своей собственной свободы. Так выглядит моя любовь к самой себе. Эта любовь в высшей степени ненасытна; она хочет, чтобы у вас было все. Я настолько растворяюсь в вас, что ваше дыхание становится моим. Когда вы говорите что-то, я полностью присутствую в этом. Как будто я владею вами, а вы владеете мной. Ваш голос — это мой голос. Для меня нет никакой разницы, так что я, без предвзятости и осуждения, могу присоединиться к вам, где бы вы ни находились.

У Мастера нет своего ума. Ее задача состоит в том, чтобы работать с умами людей. Умы людей — ее ум, поскольку это единственная часть разума, которая все еще подвержена отождествлению и вере в собственные убеждения. У нее тоже был такой же ум. Просто она работала со своей непроспетленностью, она распрощалась со своими заблуждениями — и теперь пребывает в пробужденном состоянии. Поэтому и люди, с которыми она занимается Работой, становятся рядом с ней пробужденными. Их свобода — это и ее свобода. Работа с умами людей доставляет ей радость, потому что в ней ее жизнь.