Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

По-видимому, отдельные бани, пляжи, а не только танцевальные залы, нужны не только самим геям, но и представляются желательными с точки зрения гетеросексуального большинства. Не так давно в Америке некий агент по продаже недвижимости Билли Карг из Окленда, штат Калифорния, предложил оснастить все общественные туалеты не двумя, а тремя отделениями — для мужчин, для женщин и для гомосексуалов.

«Они заслуживают того, чтобы иметь свои туалеты, а я заслуживаю того, чтобы меня оставили в покое, — заявил он. — Клянусь, что я ничего не имею против представителей сексменьшинств. Ведь каждый имеет право жить своей жизнью. Но я сыт по горло тем, что ч на подходе к писсуару меня кто-то сладострастно рассматривает и заводит непристойные разговоры. И всем рядовым американцам это тоже не по нутру. Ты уже не чувствуешь себя в безопасности даже в туалете!» («Оставьте меня в покое» 1995).

Судя по прилагаемому фотоснимку, этому толстому изобретателю вряд ли так уж не было отбоя от геев, скорее тут особая мнительность (или самомнение), но сам выбор мании преследования характерен.

В сущности, по крайне мере, в вопросах межполовой коммуникации, где ожидается взаимная стеснительность, стыдливость, дистанция между полами, гомосексуальные мужчины образуют третий пол (а лесбиянки — четвертый).

Немецкий адвокат и журналист Карл Генрих Ульрихс во второй половине XIX века выпустил серию из пяти книг под общим названием «Исследование загадки любви между мужчинами». Он объяснял эту любовь тем, что у таких мужчин в мужском теле живет женская душа или, говоря по современному, женская психика. А раз так, они не укладываются в обычную разбивку на два пола и для них нужно сформировать в классификации особую ячейку — третий пол. Слова «гомосексуалы» тогда еще не было придумано. Исходя из мифа о музе Урании, которая у Платона ниспосылает «прекрасную любовь» между мужчинами, Ульрихс назвал таких людей «уранистами». Он считал принадлежность к третьему полу врожденной и тем самым отверг основания считать их извращенцами или преступниками.

Учитывая наказуемость любви между мужчинами, Ульрихс публиковал свои книги под псевдонимом Нума Нумантий. Однако в 1865 г. он организовал в своем родном Ганновере «Союз уранистов». Когда на следующий год либеральный Ганновер был оккупирован Пруссией, организатора «Союза» посадили на два года в тюрьму. По освобождении он уехал в Баварию (тогда это было другое государство), где в 1867 г. выступил на Конгрессе германских юристов в Мюнхене с признанием своей уранистской принадлежности и потребовал отмены законов, карающих за уранизм. Юристы были ошеломлены такой наглостью, они разъяренно кричали и топали ногами. Ульрихс вынужден был эмигрировать в Италию, где продолжал отстаивать свою теорию.

В Германии эту теорию подхватил Магнус Гиршфельд, а в Англии — Эдвард Карпентер, в России Василий Розанов.

Врач-сексолог Мангус Гиршфельд, борец за отмену закона, карающего гомосексуальную любовь, и создатель Института сексуальных наук в Берлине, выпускал с 1899 г. «Ежегодник о промежуточных сексуальных типах». В 1907 г. вышла его книга под названием «Третий пол Берлина» (Hirschfeld 1907). Гиршфельд вызвал колоссальное раздражение гомофобов. На него напали на улице, пробили ему голову, в другой раз по нему стреляли на митинге. Когда нацисты пришли к власти, его библиотека была сожжена, сам он арестован, но бежал во Францию, где вскоре умер. Сейчас в Германии выходит журнал по проблемам гомосексуальности, носящий его имя — «Магнус».

Карпентер, поэт и богослов, священник, отошедший от англиканской церкви, социалист и член Ученого совета Кембриджского университета, любил парней из рабочей среды. Они жили десятилетиями в его усадьбе. Среди его сочинений есть длинная поэма «Демократия», и он написал музыку к песне английских пролетариев «Вставай, Англия».

В книге «Промежуточный пол», вышедшей в 1908 г., Карпентер писал о типичном уранисте:

Это «человек, который развитую мускулатуру и силу воли соединяет с более нежной и эмоциональной натурой женщины — иногда это сочетание просто феноменально… В эмоциональном смысле это исключительно сложные, чувствительные, деликатные и любвеобильные люди; в них кипят страсти, они подвержены стрессам; они возбудимы и неустойчивы; их логические способности могут быть, а могут и не быть хорошо развиты, однако интуиция в них всегда сильна; подобно женщинам, они способны определять характер человека чуть ли не с одного взгляда; они неведомым даже для самих себя способом распознают то, что у человека на уме; что касается пестования и ухаживания, то здесь их не превзойти; в глубине души они артистичны и обладают артистичной чувствительностью и изысканностью. Иногда такой человек является мечтателем, он молчалив и сдержан; часто он музыкант, человек искусства, пользующийся успехом в обществе, но тем не менее не понятый им» (Carpenter 1930).

Русский философ Василий Розанов, сам вовсе не гомосексуальный, основную часть своей книги «Люди лунного света» (1911) назвал «Третий пол». Он приравнивал содомитов к девственникам, которые никогда не женятся, и приписывал им ряд достижений религиозной культуры.

«Кто слагал дивные обращения к Богу? — Они! Кто выработал с дивными вкусом все ритуалы? — Они! Кто выткал всю необозримую ткань нашей религиозности? — Они, они!» Он считал, что содомитов отличает особенный вкус. «Глаз у содомита, — другой! Рукопожатие — другое! Улыбка — совсем иная! Если хотите, он третий человек около Адама и Евы; в сущности — это тот Адам, из которого еще не вышла Ева». Поэтому их функция — сохранять древнюю традицию. «Как ни мало их на земле во всякое время, <…> творчество их, начиная с двух мудрецов Греции, Сократа и Платона, необозримо по величине…» (Розанов 1990: 100–101).

Идея об особой одаренности гомосексуалов вообще очень популярна — есть монография «Гомосексуальность и творческий гений» (Ruitenbeek 1967).

Очень тонкое наблюдение сделал Гарри Хэй, один из зачинателей движения сексуальных меньшинств в Америке. Он как раз в детстве не подходил под стандартное представление о мальчике, и его обзывали бытующей в английском языке для таких мальчиков кличкой «sissy» («сестричка», «девчонка», «неженка», «маменькин сынок», «пай-мальчик»). Он вспоминает, что когда он был в четвертом классе, мальчишки в школе пеняли ему, что он бросает мяч как девочка. Но две девочки, случившиеся тут же, возразили: «Нет, ты бросаешь мяч не как девочка. Ты бросаешь его, как sissy!» Хэй считает это очень метким — уже тогда он был ни мальчиком, ни девочкой, он был другим (Hay 1987: 282–283). Правда, этот другой всё-таки располагался на дороге от мальчика к девочке.

Если, однако, эволюция человека сформировала третий пол, то какой в этом был смысл? Можно понять, зачем размножение стало на каком-то этапе эволюции двуполым, зачем возникли два пола. Это более-менее ясно: чтобы обеспечить разнообразие в сочетаниях генов и тем самым, сделав каждую новую особь отличной от ближайших предков, облегчить изменение вида в его приспособлении к меняющимся условиям существования. Но зачем понадобился третий пол?

Карпентер считал, что в силу своей двойственной природы люди третьего пола «несут особую миссию промежуточного звена между двумя другими полами». Он считал, что в этом заложен какой-то смысл, что эволюция не случайно привела к такому образованию.

«Сталкиваясь с проявлениями природы, мы должны сохранять определенную терпимость и уважение. <…> Хотя эти градации человеческих типов существовали во все времена среди всех народов и, так или иначе, они выделялись среди массы обычных людей, частота их появления в наши дни <…> может свидетельствовать об определенных изменениях, проходящих с нарастающей скоростью. Мы не можем на самом деле знать, в чем суть происходящей эволюции или какие новые формы людей уже существенным образом отличаются от окружающей массы человечества. Подобных примеров в достаточном количестве имеется в истории развития природы — скажем, вне всякого сомнения, в какой-то период эволюции рабочая пчела уже отличалась по признакам от своих собратьев разного пола, так что и в настоящее время могут появляться разные человеческие типы. Эти люди нового типа, возможно будут играть важную роль в обществе будущего, несмотря на то, что сейчас их появление сопровождается изрядным недоумением и непониманием» (Carpenter 1908/1930, цит. по Расселл 1996: 49, 54–55).