Истинная правда. Языки средневекового правосудия

Одним из наиболее ярких тому примеров, безусловно, является фигура Госпожи Правосудия с завязанными глазами (эти иконографические черты знакомы нам по образу Фемиды). Как показали исследования последних лет, ее прототипом стал образ Синагоги, получивший известность в Европе с XI в. ²⁹⁷ В отличие от Церкви, также

76 Описание этого любопытного судебного ритуала см.: Flandrin J.-L. Familles. Parente, maison, sexualite dans l'ancienne société. P., 1976. P. 122-123.

77 См. об этом: Фрейденберг О.М. Въезд в Иерусалим на осле // Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. С. 624-665; Schmitt-Pantel P. L'ane, l'adultere et la cite // Le Charivari. Actes de la table ronde organisée a Paris (25-27 avril 1977) par EHESS et CNRS / Publies par J. Le Goff, J.-C. Schmitt. P., 1981. P. 117-122, здесь P. 119-120.

78 Подробнее о нем см.: Carbasse J.-M. "Currant nudi". La repression de l'adultere dans le Midi medieval (Xlle- XVe siecles) // Droit, histoire et sexualite / Textes reunis et presentes par J.Poumarede et J.-P.Royer. Lille, 1987. P. 83-102.

79 «...пусть представитель местной власти, где это произойдет, поймает самих женщин и, раздев тех и отстегав плетью, проведет через соседние села округа, чтобы никто из прочих женщин не отваживался бы совершать такое коварство». - Законы короля Лиутпранда, § 141 // Е.А.Шервуд. Законы лангобардов. Обычное право древнегерманского племени. М., 1992. С. 112. Тема сексуального насилия и псевдонасилия над мужчинами и женщинами в средневековом суде заслуживает отдельного исследования.

изображавшейся в образе женщины, Синагога представлена с повязкой на глазах. (Илл. 5-6) Ее образ в восприятии людей средневековья всегда

был связан с негативными ассоциациями: с силами зла, со смертью, с

81

ночью . «Синагогами» изначально именовались сборища ведьм и

82

колдунов, позднее получившие название «шабаш» . И тем не менее, именно этот отрицательный образ стал прототипом Г оспожи Правосудия, которой не обязательно было видеть перед собой участников процесса: суть спора она могла постичь с помощью

83

внутреннего зрения . (Илл. 7)

Точно так же и сцена передачи Христа на казнь не рассматривалась средневековыми авторами (прежде всего, теологами) исключительно в негативном ключе. На неоднозначность трактовки библейской истории, как мне представляется, указывал уже пассаж из «Письма» Алкуина, который уподоблял грешника, обязанного покаяться перед священниками, Христу в суде синедриона⁸⁴.

В начале XIII в. ту же идею развивал Александр из Хейлса, английский теолог, учившийся, а затем преподававший в Парижском университете⁸⁵. В своих "Questiones ordinariae" (до 1236 г.) он заявлял, что страдания, которые Христос претерпел на кресте, не должны рассматриваться ни как справедливо вынесенный приговор, ни как судебная ошибка. Дабы избежать этой ложной альтернативы, Александр вводил понятие «искупление». Наказание, понесенное Христом, рассматривалось им как добровольно принятое на себя искупление человеческих грехов.

82 Например: "Et ultra dixit, debite interrogata, quod antiquitus synagoga seu conventicula eorum tenebatur in domo illius de Murten". - Quellen zur Geschichte der Waldenser von Freiburg im Uchtland (1399-1439). S. 341; "Interogata si unquam viderit dictum Säger in aliqua sinagoga sive congregacione dictorum confessorum, dixit quod non". - Ibidem. S. 359; "Et primo interrogata, utrum unquam fuerit in sinagoga sive congregacione dicte secte Waldensium, dixit quod sic, sunt circa duodecim anni". - Ibidem. S. 371. О появлении самого термина в материалах ведовских процессов и о смысле, который в него был заложен: Strobino S. Op. cit. P. 74-76;

L'imaginaire du sabbat. P. 323-327.

83 В основе такой интерпретации лежало библейское утверждение о том, что евреям не следует видеть образ Господа: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им...» (Исход, 20, 4-5). Подробнее см.: Besancon A. Op.cit.

84 "Christus pro nostris sceleribus ab inimicis judicari in hune mundum venit, ut nos redimeret a diaboli servitute: et nos dedignamur a sanctis Dei sacerdotibus judicari, ut liberemur a vinculis peccatorum nostrorum? Ille absque omni peccato, hominum assistere, et hoc impiorum, judicio non renuit: et nos cum multis peccatis hominum judicia, et hoc sanctorum, subire contemnimus?" -Alcuinus. Epistola CXII. Ad fratres in provincia Gothorum // PL. T. 100. Col. 337-341, здесь Col. 339.

Эта доктрина, сформулированная не без влияния трудов Ансельма Кентерберийского (XI в.), получила широкое распространение в последующий период, особенно у Фомы Аквинского. Именно он ответил на один из важнейших теологических вопросов средневековья: Насколько нужны были страдания Христа? По мнению Фомы Аквинского, посылая Своего сына на казнь, Господь не мог поступить иначе. Это было сделано по необходимости (necessitate finis) и представляло собой одновременно акт правосудия и милосердия. Смерть Христа на кресте должна была таким образом восприниматься как добровольное искупление человеческих грехов. Отныне все грешники должны были так же добровольно принимать наложенное на них наказание - как искупление, позволяющее им «возродиться» к жизни, вновь стать достойным членом общества и, вместе с тем, восстановить нарушенные их преступлениями мир и порядок. Грешники, но также и преступники, воспринимались отныне как подобия Христа в тот момент, когда он предстал перед судом синедриона и принял наложенное на него наказание ²⁹⁸. Христос выступал здесь в качестве идеального преступника, и именно в этой роли желали видеть своих «подопечных» средневековые судьи. На такую трактовку указывает и получившая особое распространение в XV-XVI вв. иконографическая тема "Ессе homo", когда выставленные на всеобщее обозрение преступники приравнивались к осужденному Христу (Илл. 8). О ней же свидетельствовало и уподобление места казни в средневековом городе Голгофе - месту Страстей Господних. Так, во «Всемирной хронике» Хартманна Шеделя (1440-1514), изданной в 1493 г., на гравюре с видом Нюрнберга на переднем плане хорошо просматриваются столб для бичевания, распятие и прислоненное к нему копье. (Илл. 9)

Процесс превращения подозреваемого в виновного, начинавшийся в зале суда и находивший свое выражение в материалах дела, достигал здесь своего логического конца: казнь человека, в чьих преступных помыслах уже никто не сомневался, воспринималась не просто как справедливое, но и как богоугодное дело. Как мне кажется, именно такая трактовка библейской сцены могла иметь значение для реймсских судей, выстраивавших ритуал передачи преступника на казнь по ее образцу.

ÿc ÿc

И все же, как мне кажется, в рассмотренном выше ритуале мне удалось выделить влияние не только христианской мысли, но и следы иных, более древних традиций, имеющих универсальное смысловое наполнение.

Детальный анализ данной процедуры, безусловно, подтверждает тот факт, что мы имеем дело не с набором разрозненных символически окрашенных действий, но с единой смысловой системой - ритуалом наказания. Содержание этого ритуала должно было быть понятно окружающим без слов, ибо на каждом его этапе происходил процесс дублирования символического смысла всей процедуры в целом.

Каждый жест участвующих в ней людей (будь то обмен преступника на деньги; связывание его; набрасывание ему на шею веревки или удар по шее; обмен репликами), каждый объект, задействованный в ней (камень, крест, та же веревка) представляли собой равнозначную метафору смерти. Все они повторяли друг друга, только были по-разному оформлены. Этот смысл был совершенно очевиден для зрителей, и