Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

*

**

. 1905 год начался беспорядками и забастовками на заводах,

изготовляющих военное снаряжение. Несомненно, что среди рабочих шла агитация, чтобы их побудить выразись протест против существующего самодержавного строя, причем агитаторы пользовались тем обстоятельством, что страна находится в состоянии войны, да при том еще неудачной. Среди агитаторов несомненно были подосланые Охранным Отделением агенты-провокаторы, которые должны были быть в курсе настроений в рабочей среде. Кроме того на горизонте появился священник Гапон, — загадочная личность, который поставил себе задачей об’единить рабочих, выработать известные лозунги и с ними отправиться к царю в Зимний Дворец, чтобы через делегатов подать просьбу о желаемых реформах. Тогдашний градоначальник, ген. Фулон, и министр внутренних дел Святополк-Мирский были предуведомлены о предполагавшемся движении рабочих масс утром 9-го (22-го) января к Зимнему Дворцу, но меры, принятые ими, совершенно не отвечали обстановке. В середине дня площадь перед Зимним Дворцом была запружена десятками тысяч рабочих.

Не зная ничего о предполагавшейся демонстрации рабочих, утром 9-го января, в воскресенье, я поехал верхом на острова на свою обычную прогулку. Когда я возвращался домой в Академию, то на Дворянской улице на Петроградской стороне попал между эскадроном драгун и толпой рабочих, шедших с Выборгской стороны к Зимнему Дворцу. Когда драгуны атаковали толпу рабочих, чтобы ее рассеять, то моя лошадь также пустилась вскач, и мне лишь с большим трудом удалось свернуть в боковую улицу: иначе я попал бы в толпу рабочих.

Полицейские и воинские части, после попыток уговорить рабочих разойтись, в разных частях города пускали в ход оружие, — и притом так безобразно, что в результате побоища было насчитано более 1000 убитых. Так закончилась попытка сближения рабочих с царем, — попытка, которая привела как раз к обратному результату: к еще большему их озлоблению и против царя, и против правительства. Если бы царь вышел на терассу Зимнего Дворца*) и принял бы депутацию, то его престиж поднялся бы высоко, и народ почувствовал бы, что единение царя с народом существует реально, а не на бумаге.

Революционные настроения в стране после этого события стали охватывать все большие круги населения; они росли с тем большей быстротой, что политика правительства отличалась полной неопределенностью и менялась иногда очень резко в зависимости от случайных событий.

Когда в середине 1904 года всесильный и реакционный министр внутренних дел фон Плеве, главный вдохновитель царя, толкнувший его на войну с Японией, был убит Сазоновым, бросившим бомбу в его карету около Варшавского вокзала, то царь назначил на его место Святополк-Мирского, который тотчас же по вступлению в исполнение своих обязанностей повел довольно либеральную политику, совешённо отличную от политики Плеве. Даже убийца последнего, социалист-революционер Сазонов, не был расстрелян, а сослан на каторгу. Все были удивлены назначением Святополк-Мирского, — в особенности после его интервью, не помню с кем, когда он произнес крылатое слово о необходимости «доверия» к обществу. Многие либеральные круги использовали этот момент, чтобы поднять агитацию в пользу необходимых реформ нашего государственного законодательства и прежде всего в пользу введения у нас представительного строя.

Хотя Святополк-Мирский после событий 9-го января был смещен и на его место был назначен консерватор Булыгин, тем не менее революционное настроение продолжало наростать. В Москве в двадцатых числах апреля состоялся съезд земских деятелей в особняке Ю. Н. Новосильцева, на Большой Никитской. Большинство на этом совещании приняло резолюцию о необходимости продолжать борьбу с правительством и домогаться разрешения всех острых политических вопросов, как то: всеобщее избирательное право (четыреххвостка), однопалатная или двупалатная система, одностепенные или двустепенные выборы и созыва Учредительного Собрания с целью изменения основных законов.

Два больших поражения на войне, — на суше, под Мукденом, и на море, под Цусимой, где погиб весь наш флот, посланный из Петербурга под командой адм. Рождественского, еще более усилили недовольство против царя, и люди, не стесняясь, возлагали на правительство ответственность за эти поражения, нанесенные нам маленькой Японией, которые совершенно подорвали наш боевой престиж заграницей. Конечно, о недовольстве народа было известно и во дворце, и там решили в помощь правительству образовать совещательный парламент, — Государственную Думу из представителей всех классов. В комиссии, которая обсуждала функции этого совещательного учреждения, председательствовал сам Государь, а всю исполнительную работу вел граф Сольский; большое участие в составлении проекта и редактировании резолюций принимал известный чиновник Крыжановский, который после большевистской революции выпустил воспоминания о своей деятельности во время царского режима. Было потрачено много труда для составления наказа этой Думы, которая потом была названа «Булыгинской»; в августе 1905 года об ее созыве было объявлено в особом Высочайшем манифесте, так как события властно потребовали коренного изменения нашего государственного строя.

Летом на манчжурском фронте под командой нового главнокомандующего ген. Линевича была сосредоточена миллионная армия, и все было готово для наступления, но в это время президент Соед. Штатов предложил свое посредничество для заключения мира между Россией и Японией. Государь, — вероятно, под влиянием своих умных советников, — согласился вступить в мирные переговоры и с этой целью послал С. Ю. Витте в Америку, дав ему соответствующие полномочия.

Большинство русских людей находили, что заключение мира при таких условиях совершенно недопустимо и что надо было сначало выиграть хотя бы одно сражение, чтобы потом приступать к мирным переговорам. Японцы в то время находились в весьма тяжелых условиях и очень опасались, что мы будем продолжать военные действия. Благодаря умелому ведению переговоров, С. Ю. Витте удалось заключить в Портсмуте мир на довольно благоприятных для России условиях, — особенно, если принять во внимание, что мы не имелц никакого успеха в военных действиях. Говорили, что половина Сахалина была уступлена японцам по вине Государя, который кому-то сказал, что ничего не имеет против этой уступки; это дошло до ушей японских дипломатов, и Витте ничего не оставалось, как сделать эту уступку. За свою миссию Витте получил графское достоинство.

Летом я, жена и мой старший сын Димитрий (ему тогда было 12 лет), поехали в Калужскую губернию на станцию Полотняный Завод, чтобы навестить дядю моей жены — художника-декоратора императорских театров Анатолия Федоровича Гельцера, который в то время совсем переселился в ту местность ввиду того, что его старшая дочь Надежда поступила в женский монастырь, — Герасимовскую общину. Мне очень понравилась живописная местность Калужской губернии Совершенно случайно я узнал, что недалеко от монастыря, на берегу большой реки Угры, около села Рождества, можно купить землю. Моей давней мечтой было приобресть небольшой кусок земли по близости Москвы, где было бы можно построить зимний дом и развести небольшое хозяйство, чтобы под старость жить большую часть года в сельской тишине. Помимо всего прочего, имея трех сыновей, я хотел приучить их к сельскому хозяйству, чтобы в свободное летнее время они могли бы научиться всем полевым работам.

Я приобрел необходимый участок земли, и тотчас же приступил к постройке большого дома, сторожки и надворных построек, попросив А. Ф. Гельцера присматривать за постройкой. К зиме дом вчерне был готов; закончить постройку я предполагал к весне, чтобы можно было моей семье следующее лето провести уже на новом хуторе.

После заключения мира с Японией, на министерства путей сообщения и военное, легла тяжелая задача перевести в Европейскую Россию по одноколейному Сибирскому пути миллионную армию. Неудачным окончанием войны и ее непопулярностью воспользовались революционные агитаторы, которые так сумели распропагандировать солдатскую массу, что вскоре по всей Сибири, по железнодорожной линии, начались беспорядки и восстания. Правильное жел.-дорожное движение совершенно прекратилось, а в некоторых местах, — напр., в Чите, были образованы самостоятельные республики. До центра доходили только отрывочные сведения, так как печатать о событиях, в Сибири было запрещено. Только приходящие с фронта эшелоны и частные люди приносили вести о начавшейся революции, о разгроме станций и о человеческих жертвах. Это, конечно, не могло не действовать на массы, и в столицах, а в особенности в Петербурге, началось сильное оппозиционное движение, как среди рабочих, так и в интеллигентных кругах.