Экономика в одном уроке (ЛП)

На самом же деле, хотя объём сбережений очень богатых людей, вне сомнений, не столь подвержен влиянию процентных ставок, как соответствующие сбережения умеренно богатых людей, от изменений процентной ставки практически все сбережения начинают разрушаться. Аргументация, основанная на утверждении, что объём сбережений не сократится при значительном снижении процентной ставки, подобна утверждению, что общее производство сахара не сократится при значительном падении цены на него, так как производители (даже с низкой себестоимостью производства) будут производить его столько же, сколько и раньше.

Воздействие от искусственного занижения процентных ставок в конечном итоге оказывается таким же, как и при удерживании любой другой цены ниже той, что установилась бы на свободном открытом рынке. Как низкая цена увеличивает спрос и сокращает предложение, так и низкая процентная ставка увеличивает спрос на капитал и сокращает его предложение. Это ведёт появлению рискованных предприятий, которые могут продолжать свою работу только в условиях, которые их породили. Как только инфляция остановится, как только мираж растает, эти предприятия прекратят существование.

Так как искусственное снижение процентных ставок стимулирует увеличение займов, ставки могут поддерживаться на низком уровне только при постоянных вбрасываниях денег и постоянном увеличении банковских кредитов вместо создания сбережений. Это порождает иллюзию существования большего капитала, точно так же, как при доливании воды может возникнуть впечатление, что молока стало больше. Это — политика непрерывной инфляции. Очевидно, это процесс, который включает в себя постоянно возрастающую опасность.

В конце концов постоянное вбрасывание денег перестаёт сдерживать процентные ставки, и дальнейшее обращение к этой системе способно в конечном итоге повысить их. Создание денег с помощью печатного станка ведёт к снижению их покупательной способности. Дающие взаймы начинают понимать, что на деньги, которые они дают в долг, можно будет купить меньше, чем если бы они сразу же их потратили. Поэтому к они делают надбавку процентной ставке, чтобы компенсировать потери в покупательной способности. Величина надбавки может диктоваться размером ожидаемой инфляции. Так, годовая процентная ставка по векселям британского казначейства выросла до 14% в 1976 году; облигации итальянского правительства приносили 16% в 1977 году; а дисконтная ставка центрального банка Чили взлетела до 75% в 1974 году.

4

Так мы подходим к анализу последней ошибки, касающейся сбережений. Эта ошибка — распространённое предубеждение, будто объём капитала ограничен по своему размеру или что предел роста капитала уже достигнут. Просто невообразимо, что такой точки зрения придерживаются не только несведущие, но даже, порой, и опытные экономисты! Практически всё богатство современного мира, практически всё, что отличает его от доиндустриального мира XVII века, заключается в накопленном капитале.

Одна часть этого капитала состоит из многих вещей, которые мы могли бы назвать потребительскими товарами длительного пользования — автомобилей, холодильников, мебели, школ и колледжей, библиотек, больниц, а также частных домов. За всю историю человечества всего этого никогда не было в достатке. Даже если и хватало домов, с точки зрения их простой численности, то качественные улучшения появились только недавно.

Вторая часть капитала — это то, что мы можем назвать основным капиталом. Он состоит из всех орудий производства, начиная от простейшего топора, ножа или плуга, и заканчивая станками, электрическими генераторами или циклотронами, даже целыми заводами, оснащёнными самым современным оборудованием. Здесь также нет предела росту ни количественному, ни качественному, причём качественное развитие ещё только начинается. «Избытка» капитала не будет до тех пор, пока наиболее отсталые страны не будут столь же хорошо оснащены технологически, как и наиболее передовые страны; до тех пор, пока самые непроизводительные заводы в Америке не будут доведены до уровня заводов с лучшим оборудованием, до тех пор, пока наиболее современные орудия производства не достигнут предельной точки человеческой изобретательности, когда их дальнейшее улучшение станет невозможным. До тех пор, пока любое из перечисленных условий остаётся невыполненным, будет существовать бесконечное пространство для создания капитала.

Покупая новые, лучшие и более изобретательные орудия, производители непрерывно сокращают себестоимость производства. Капитальные вложения приводят к появлению товаров, которые невооружённая рабочая сила не смогла бы произвести (таковы большинство товаров, окружающих нас сегодня: книги, печатные машинки, автомобили, локомотивы, навесные мосты); либо увеличивают объёмы товарного производства (как мы уже видели на примере Англии с её трикотажной промышленностью); либо сокращают себестоимость производства каждой товарной единицы (за счёт таких изобретений, как конвейер). А поскольку не существует определённого предела, до которого может снижаться себестоимость производства товарной единицы, — до тех пор, пока всё не будет производиться без каких-либо затрат вообще, — не существует и предела суммы капитала, который может быть создан и размещён.

Так как производительность труда рабочих постепенно возрастает, сокращение стоимости производства единицы продукции путём добавления нового капитала делает одно из двух или и и то и другое вместе: повышает заработные платы рабочим и/или сокращает стоимость товаров для потребителей. Новое оборудование приносит пользу как людям, его использующим, так и огромным массам потребителей. Относительно потребителей мы можем сказать, что это даёт им товары лучшего качества и в большем количестве, чем они получали бы, если бы производители не делали капитальных вложений — то есть, что то же самое, это повышает их реальные доходы, выраженные в товарах, которые они могут купить. Относительно рабочих, использующих новое оборудование, можно сказать, что это повышает их заработные платы — как в товарном, так и в денежном выражении.

И всё же находятся люди, полагающие, что мы достигли конечной точки в этом процессе [024], и что даже если мы и не достигли её, то было бы глупо продолжать делать сбережения и увеличивать запас капитала.

Глава XXV. Тот же урок другими словами

1

Итак, экономика — это наука о распознавании вторичных последствий. Это также наука понимания главных последствий. Это наука о распознавании воздействия предлагаемой или осуществляемой политики не только на отдельные группы в краткосрочной перспективе, но и на все остальные группы в долгосрочной перспективе. Мы должны также осознавать и то, что, подобно логике и математике, она является наукой распознавания скрытых последствий.

Как в арифметике: мы видим, что если х = 5, то х + у = 12, и решением уравнения будет у = 7. Ответ уже лежит в самой формулировке проблемы, хотя к нему ещё надо прийти, и выводы иногда становятся ошеломляющим потрясением. У человека может даже возникнуть чувство, что он открыл что-то абсолютно новое — глубочайшее волнение, сродни испытываемому наблюдателем за небесами, когда в его кругозоре неожиданно оказывается падающая звезда. Тем не менее, ответ был в самой в формулировке проблемы. Скрытые значения вовсе не должны быть очевидными, и его нельзя было распознать сразу.

В этом отношении экономику можно сравнить с инженерным искусством. Когда перед инженером стоит какая-то проблема, в первую очередь он должен определить все факты, имеющие отношение к ней. Так, если инженер проектирует мост, который должен соединить два пункта, то прежде всего необходимо узнать максимально допустимую нагрузку проектируемого моста, предел прочности на разрыв и сжатие стали или другого материала, из которого мост будет построен, а также давления и напряжения, которым он может подвергаться. Многие из этих фактических исследований были уже сделаны для него другими специалистами. Они также тщательно продумали и составили математические формулы, с помощью которых, зная прочность материалов и нагрузки, которым они будут подвержены, можно определить необходимый диаметр, форму, количество и структуру опор, тросов и ферм.