Живи

Теоретик говорит, забыв о том, какого труда мне стоит каждое движение, похожее на движение настоящих ног. Он сказал, что отдал бы двадцать лет за один год полноценной жизни. Вот еще один способ измерения уродства: на какой срок полноценной жизни променял бы человек такой-то срок своей уродливой жизни. Вот я, например, отдал бы двадцать лет за один год жизни на здоровых ногах? Нет, двадцать лет жалко. Но десять я променял бы. Выходит, Теоретик есть еще больший урод, чем я? Но почему же я иногда ему завидую? Скорее всего потому, что я не ощутил его уродства и слишком долго ощущаю свое. Нет, этот метод не очень-то точен.

Солдат — здоровый физически и красивый парень. Посмотрел американский фильм и сказал, что полжизни отдал бы за то, чтобы месяц пожить так. Полжизни — за месяц. А за что? За автомашину. Ночной клуб. Возможность в любое время зайти в кафе, съесть что-то вкусное без долгого ожидания и хамства, провести ночь с красивыми девицами, подраться… Может быть, застрелить кого-то или быть застреленным. Наркотики попробовать. В теплых морях покупаться. Красивые города посмотреть. За месяц такой киношной жизни — половину своей провинциальной. Выходит, за два месяца отдал бы всю жизнь? Нет, он не такой уж идиот! Половину жизни он хочет оставить при себе и пожить по — нашенски!

Солдат не урод. Но и он готов «полжизни отдать» за месяц жизни, увиденной в кино. Почему? Герои — вроде бы полноценные физически люди. Сильные, красивые, смелые. А они свою жизнь в грош не ценят. Интересно, сменяли бы они какой-то кусок своей жизни на нашу? Сомневаюсь. Готовность Солдата к обмену есть явление совсем иного качества, чем готовность Теоретика. Потом я постепенно опросил всех своих близких знакомых. Не прямо, конечно. Я наводил разговор на эту тему. И почти все они как будто сговорились: говорили о готовности променять какой-то кусок своей жизни на меньший кусок другой. Что это? Привычная форма выражения мысли? Не такая уж она привычная. Скорее всего — сходные условия бытия. Слепой выразил готовность всю оставшуюся ему жизнь на пять лет зрячей. Невеста сказала, что за возможность пережить настоящую чистую любовь (такую, как в книжках описывают) она отдала бы всю жизнь, пусть эта любовь продолжалась бы всего один день. А ведь она — здоровая, жизнерадостная, неприхотливая. Моралистка сказала, что она такую гнусную жизнь готова отдать кому угодно просто так, ничего не требуя взамен.

Реакция Блаженного меня не удивила. Он сказал, что все это — вздор. Если бы дошло до реальной мены, величины были бы совсем другие. А многие вообще от обмена отказались бы. Почему? Слепой, например, подозревает, что видение мира мало что изменило бы в его уныло — серой жизни. Он, Блаженный, готов поменять свою жизнь на любую другую. Ему все равно. Никакой абсолютной полноценности в мире нет. Все относительно. Остряк и Солдат — физически полноценные люди, А как они тратят свою жизнь? А о чем они мечтают? О том, чтобы угробить ее еще более нелепым образом, а не насладиться полноценностью. Ощущение полноценности есть ощущение уродов, а не здоровых людей. Или животных. Здоровые люди ощущают свою относительную полноценность лишь в сравнении с уродами.

— Скажи откровенно, — спрашиваю я себя, — насколько существенно изменилась бы твоя жизнь, если бы тебе сейчас пришили бы нормальные ноги? Сейчас твоя жизнь имеет для тебя огромный смысл — смысл сражения человека со страшной природной стихией. Ты успешно сражаешься. Ты должен ощущать себя полубогом. А со здоровыми ногами?..

Ночь

Под утро я, измученный мыслями, впадаю в состояние кошмара. Я вижу, как маршируют колонны безногих, как во главе колонн шествуют слепые, как безрукие несут знамена и портреты безголовых вождей, как глухонемые поют гимны и выкрикивают лозунги, как импотенты несут детей с недоразвитыми конечностями и без глаз, как на трибунах безголовые вожди указуют нам путь… Я вижу слепых, у которых из глазниц вырастают вытянутые вперед тощие руки с растопыренными щупальцами — пальцами. Вижу идущих на руках безногих… Я вижу кишение роботов с человеческими головами, но с искусственными глазами. Вижу обычные человеческие тела с техническими устройствами вместо внутренних органов. Это видение сменяют стройные колонны здоровых, молодых, красивых мужчин, женщин, детей. Они несут яркие знамена и портреты розово — красивых вождей. Последнее зрелище кажется мне самым ужасным. Я чувствую себя глубоко несчастным. Падаю в пропасть, не имея возможности остановить падение, — у меня нет рук и ног. Я хочу крикнуть, но у меня нет голоса, — я нем. Я хочу посмотреть, куда я падаю, но не могу — я слеп. Я есть абстрактный социальный индивид, не имеющий ничего, кроме интеллекта, способного рассчитывать ближайшие последствия своих простейших действий. Но я не могу совершать эти действия — мне нечем их совершать. И я не волен их совершать, ибо воля моя изъята из меня и передана другим, которые тоже не вольны совершать свои поступки.

Самый страшный день

Психолог привел в Клуб парня из какого-то «почтового ящика» (то есть секретной лаборатории).

— Иногда гляжу я на людей, и мне становится не по себе, — говорит он. — Люди живут, детей плодят, суетятся, учатся, стараются, книги пишут, теоремы доказывают, на скрипках играют… Они не знают о том, что в бесчисленных секретных лабораториях во всем мире день и ночь трудятся над тем, чтобы изобрести какую-нибудь пакость, с помощью которой можно было бы изуродовать им жизнь или вообще вычеркнуть их из жизни. Я пришел к выводу, что главную угрозу человечеству несет с собою безудержный прогресс науки и техники. Если этот прогресс не остановить, гибель человечества неизбежна.

— Ты имеешь в виду атомное оружие?

— Атомное оружие теперь не самое страшное. Если будет атомная война, человечество все равно уцелеет. Лет через пятьсот или через тысячу люди восстановят нынешний уровень цивилизации и даже превзойдут его. Есть вещи пострашнее атомного оружия.

— Бактериологическое оружие? Химическое?

— Эти штуки, конечно, неприятные. Но и они — мелочь в сравнении, например, с генетическим оружием.

— С генетическим?! В первый раз слышу. Что это такое?

— Что такое механизм наследственности, ты сам знаешь. И знаешь, конечно, что на него можно воздействовать, причем — целенаправленно. Ты не знаешь, как это делается практически. Это, брат, одно из самых тончайших и сложнейших научных открытий человечества.

И далее он рассказал следующее. Научные исследования, имеющие целью изобретение средств воздействия на психику людей в желаемом направлении и закрепление произведенных изменений психики в наследственном механизме людей навечно, ведутся давно как за рубежом, так и у нас. Разумеется, никто об этом не говорит открыто. Все это делается под прикрытием неких благородных намерений осчастливить человечество. Но это — обман или добровольный самообман. Какое советское руководство не мечтает о таких руководимых трудящихся, которые покорно, буквально и с энтузиазмом выполняли бы все постановления ЦК КПСС?! Приняли в ЦК решение не пить водку, опубликовали, и трудящиеся все стали трезвенниками. Приняли решение укрепить трудовую дисциплину, и на другой день все стали образцовыми работниками. Идеал нашего руководства — чтобы массы всегда оставались послушными детьми, а руководители выглядели бы в их глазах мудрыми и справедливыми руководителями, А какой генерал не мечтает о солдатах, покорно выполняющих любые приказы и в любых условиях?! Конечно, идеология в этом отношении делает свое дело. Но она оказалась не такой уж сильной. И расчеты на высокое развитие сознания трудящихся не оправдываются. И страх наказания не так уж силен. Так что было бы очень полезно, если бы коммунистическое воспитание трудящихся подкрепить укольчиками и пилюльками. А еще лучше было бы сделать эти укольчики раз и навсегда — провести такую кампанию по всей стране, — чтобы потом детишки и без укольчиков и пилюль автоматически становились такими же, как их родители. Само собой разумеется, такое проделать полезно было бы не со всеми. С партийными работниками это делать не надо — они и без того сверхсознательны и ведут себя так, как надо. И с некоторыми другими слоями населения это делать не нужно по тем или иным причинам. Или к ним надо подойти дифференцированно: стране все-таки нужны и писатели, и художники, и плясуны, и футболисты. Короче говоря, затаенная мечта руководящих, господствующих и привилегированных слоев общества сделать свое положение надежным и передаваемым по наследству, сделать социальную иерархию незыблемой в наше время вполне естественно ищет опору во всесильной науке. И вполне естественно стремление обезопасить свое положение от угроз извне, использовав эти современные научные средства в отношении внешнего врага. Было бы очень даже неплохо, если бы и внешнему врагу сделать некие укольчики или всунуть в рот пилюльки, в результате чего внешний враг осознал бы свою историческую обреченность и стал бы так же послушно выполнять мудрые решения ЦК КПСС. Пока мы угрожаем им бомбами, ракетами, танками, подводными лодками, лазерами. Но было бы куда гуманнее действовать методами убеждения и воспитания в коммунистическом духе. А тут эти укольчики и пилюльки были бы очень полезны. Так что в каком направлении работает воображение нашей системы власти, на этот счет никаких сомнений быть не может. Наши ученые должны что-то открыть и изобрести в этом направлении. Иначе за что им деньги платят, чины и звания дают, квартиры и дачи получают?!