Леди Макбет Мценского уезда

.

- Давно он у нас, этот молодец?

- Кто это? Сергей-то, что ли?

- Да.

- С месяц будет. У Копчоновых допреж служил, так прогнал его хозяин. Аксинья понизила голос и досказала: - Сказывают, с самой хозяйкой в любви был... Ведь вот, треанафемская его душа, какой смелый!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Теплые молочные сумерки стояли над городом. Зиновий Борисыч еще не возвращался с попрудки. Свекра Бориса Тимофеича тоже не было дома: поехал к старому приятелю на именины, даже и к ужину заказал себя не дожидаться. Катерина Львовна от нечего делать рано повечерила, открыла у себя на вышке окошечко и, прислонясь к косяку, шелушила подсолнечные зернышки. Люди в кухне поужинали и расходились по двору спать: кто под сараи, кто к амбарам, кто на высокие душистые сеновалы. Позже всех вышел из кухни Сергей. Он походил по двору, спустил цепных собак, посвистал и, проходя мимо окна Катерины Львовны, поглядел на нее и низко ей поклонился.

- Здравствуй, - тихо сказала ему с своей вышки Катерина Львовна, и двор смолк, словно пустыня.

- Сударыня! - произнес кто-то через две минуты у запертой двери Катерины Львовны.

- Кто это? - испугавшись, спросила Катерина Львовна.

- Не извольте пугаться: это я, Сергей, - отвечал приказчик.

- Что тебе, Сергей, нужно?

- Дельце к вам, Катерина Ильвовна, имею: просить вашу милость об одной малости желаю; позвольте взойти на минуту.

Катерина Львовна повернула ключ и впустила Сергея.

- Что тебе? - спросила она, сама отходя к окошку.

- Пришел к вам, Катерина Ильвовна, попросить, нет ли у вас какой-нибудь книжечки почитать. Скука очень одолевает.

- У меня, Сергей, нет никаких книжек: не читаю я их, - отвечала Катерина Львовна.

- Такая скука, - жаловался Сергей.

- Чего тебе скучать!

- Помилуйте, как не скучать: человек я молодой, живем мы словно как в монастыре каком, а вперед видишь только то, что, может быть, до гробовой доски должен пропадать в таком одиночестве. Даже отчаянье иногда приходит.

- Чего ж ты не женишься?

- Легко сказать, сударыня, жениться! На ком тут жениться? Человек я незначительный; хозяйская дочь за меня не пойдет, а по бедности все у нас, Катерина Ильвовна, вы сами изволите знать, необразованность. Разве оне могут что об любви понимать как следует! Вот изволите видеть, какое ихнее и у богатых-то понятие. Вот вы, можно сказать, каждому другому человеку, который себя чувствует, в утешение бы только для него были, а вы у них как канарейка в клетке содержитесь.

- Да, мне скучно, - сорвалось у Катерины Львовны.

- Как не скучать, сударыня, в эдакой жизни! Хоша бы даже и предмет какой у вас был со стороны, так, как другие прочие делают, так вам и видеться с ним даже невозможно.

- Ну это ты... не то совсем. Мне вот, когда б я себе ребеночка бы родила, вот бы с ним, кажется, и весело стало.

- Да ведь это, позвольте вам доложить, сударыня, ведь и ребенок тоже от чего-нибудь тоже бывает, а не так же. Нешто теперь, по хозяевам столько лет живши и на