Статьи о русских писателях

Содержание рассказа «Черкес», появившегося в печати в 1892 году, излагает событие, описанное в записной книжке за 1884 год. Основной эпизод — встреча со спиртоносом–черкесом, которого пытаются ограбить сопровождающие Короленко жандармы, — в рассказе остается неизменным. Но в записной книжке вовсе не раскрыты образы сопровождавших писателя жандармов. О них просто сказано, что они смотрели на черкеса взглядом «цепной собаки, рассчитывающей — не коротка ли цепь, чтобы кинуться на добычу?». В рассказе эти «военные люди», особенно один из них, выведены достаточно полно. Целый ряд обстоятельств добавлен, и образ хищника, строящего планы на той практической мысли, что «народ у нас к вину наважен», получает резкую выразительность и определенность. Уточняется и образ самого «черкеса»: рассказ доводит до предела стихийную силу «черкеса», тогда как в записной книжке только читатель рассказа получает возможность сравнить трусливого и низменного человека правопорядка со свободным «хищником», чей «дикий крик» «носится в воздухе над печальной и дикой страной».

Особенно интересна история создания рассказа «Мороз». Основное обстоятельство, из которого возник сюжет этого рассказа, было записано писателем в 1884 году. Возвращаясь из ссылки, Короленко в лесу между двумя станциями увидел замерзающего человека. Он «увечный», как сообщает о нем ямщик, а идти ему «не менее 1000 верст». «Мы давно уже уехали, — добавляет Короленко, — но перед моими глазами все еще мерещилась между стволами синяя струйка дыма и эта темная фигура обреченного на скорую гибель человека… Так гибнет на морозе отсталая обессиленная птица, тоскливо следящая взорами за свободным полетом своих вольных товарищей».

В 1901 году в «Русском богатстве» Короленко опубликовал рассказ «Мороз». В рассказе излагался этот эпизод, но с совершенно неожиданным смыслом. Соответственно замыслу, в рассказ было введено много нового материала и героем был сделан человек, которого вовсе не было в первоначальных записях. Этот герой тоже видит замерзающего поселенца, но проезжает мимо него в страшный мороз (в записной книжке мороз только ожидается), когда «замерзают» человеческие чувства, а совесть вовсе превращается в ледяшку. В эти минуты поселенец и был предоставлен самому себе. Но стоило герою, мечтателю и романтику, приехать на станцию, как совесть оттаяла и человек особенно остро ощутил свое преступление. Смысл этого рассказа — в болезненном реагировании на возможность утери человеколюбия, горячий протест против «замерзнувшей совести». Именно эта идея и объединила разрозненные записи и отдельный эпизод через шестнадцать лет после записи его писателем превратила в художественно законченное произведение.

В таком отношении к записным книжкам (и дневникам) писателя стоит большинство произведений Короленко. Умея хорошо наблюдать и со слуха записывать, Короленко тем не менее подолгу работал над своими вещами и всегда мог идейно–художественным требованиям подчинять хроникальную и фактическую точность «натурального материала». Тем не менее и сам «натуральный материал», собранный писателем в действительности и занесенный в его записные книжки, был настолько значителен, что оставался действенным и при формировании этого материала в художественное произведение и постоянно предостерегал писателя от «народнической лжи». «Что писать? Лгать не хочу и не могу», — замечает Короленко в дневнике за 1897 год, когда слишком очевидно стало для него противоречие между «народническими книгами» и «натуральным материалом» самой действительности.

Вслед за чеховскими записными книжками записные книжки Короленко становятся в ряд учебных книг молодого писателя. Они знакомят с творчеством писателя с внутренней стороны, что не менее интересно и поучительно, чем знакомство с отдельным законченным произведением.

1935

В. Г. КОРОЛЕНКО

Писатель яркого и большого дарования, Короленко вошел в историю русской литературы как автор многочисленных повестей и рассказов, художественных очерков, четырехтомной «Истории моего современника», наконец как критик и публицист. Многие произведения Короленко могут быть поставлены в ряд с крупнейшими достижениями русской классической литературы. Его творчество, отмеченное чертами глубокой самобытности, составляет своеобразную летопись целой эпохи русской действительности. Повести, рассказы и очерки Короленко реалистически изображают русскую деревню в период быстрого развития капитализма на рубеже двух веков и раскрывают многие стороны народной жизни, которые до того не отмечались в литературе.

Расцвет литературной деятельности Короленко относится ко второй половине 80–х годов. В глухую полночь реакции, когда все передовое и свободолюбивое в русском обществе подавлялось полицейским произволом царизма, голос молодого писателя прозвучал новым на–поминанием о живых силах народа. Горячим защитником человека от рабства, зла и неправды капиталистического мира, непримиримым врагом насилия и реакции Короленко выступает и в последующем своем творчестве. Высоким гражданским пафосом, безграничной любовью к родине отмечена вся общественная и литературная деятельность Короленко, и весь он — человек и художник — встает перед нами, по справедливому замечанию А. М. Горького, как «идеальный образ русского писателя».

Владимир Галактионович Короленко родился 27 июля 1853 года на Украине, в городе Житомире Волынской губернии. Учился сначала в частном пансионе, затем в житомирской гимназии. Когда Короленко исполнилось тринадцать лет, его отца перевели по службе в маленький уездный городок Ровно, где будущий писатель окончил с серебряной медалью реальную гимназию.

Отец писателя, чиновник судебного ведомства, получивший образование в кишиневском «непривилегированном пансионе», выделялся в среде провинциального чиновничества разносторонностью культурных запросов и неподкупной честностью, что делало его для окружающих чудаковатым, непонятным человеком. После его смерти обыватели говорили: «Чудак был… а что вышло: умер, оставил нищих». Пятнадцатилетний Короленко, как и вся его семья, после смерти отца действительно оказался перед лицом непреодолимой бедности, и нужны были поистине героические усилия матери, чтобы он смог закончить гимназию. «Отец оставил семью без всяких средств, — вспоминал впоследствии писатель, — так как даже в то время, при старых порядках, он жил только жалованьем и с чрезвычайной щепетильностью ограждал себя от всяких благодарностей и косвенных и прямых приношений». Атмосфера семьи, где господствовали дружеские отношения, воспитывались честность, правдивость и прямота характера, благотворно сказалась на духовном развитии ребенка.

В детстве Короленко мечтал стать героем, пострадать за родной народ. «Маленький романтик», как он сам назвал себя впоследствии, помогал укрыться в заброшенном сарае крепостному мальчику, бежавшему от злого пана, горячо сочувствовал судьбе бедного крестьянского юноши — «Фомки из Сандомира», героя первой прочитанной книги. В эти годы Короленко был в значительной степени предоставлен самому себе и пользовался почти неограниченной свободой. Долгими вечерами, забившись в темный уголок кухни, он любил слушать украинскую сказку, которую рассказывал кучер отца или забежавшая на огонек соседка. Во время гимназических каникул он жил в деревне, наблюдая тяжелую, подневольную жизнь украинских крестьян. Впечатления детских и юношеских лет дали ему материал для многих произведений. Достаточно вспомнить образ Иохима из «Слепого музыканта», исполненный глубокой поэзии очерк «Ночью», яркий колорит сказочного «Иом–Кипура», описания украинской деревни в «Истории моего современника», чтобы понять, какой сильный отзвук в творчестве писателя нашла жизнь украинского народа.

В раннем детстве Короленко видел бесчеловечную жестокость времен крепостного права; зверские помещичьи расправы с крестьянами он наблюдал и после реформы 1861 года. Мимо его внимания не проходили и факты повального взяточничества чиновников. В «Истории моего современника» Короленко с великолепным мастерством нарисовал образы чиновников уездного суда и мрачные фигуры высшего начальства, этих, по выражению писателя, «сатрапов», власть которых обрушивалась на население с тупой и бессмысленной силой. С детства он знал и о национальном неравенстве, которое особенно давало себя чувствовать в Юго–Западном крае России, где прошли детские годы писателя.