Прах и пепел

е со времен Генштаба, с ней Голиков обычно являлся от Сталина. На доклад к Сталину Голиков ходил с двумя папками. Если Сталин был мрачен, докладывал утешительную информацию, если благодушен, говорил правду. Однако если Сталин чему-нибудь не верил, мгновенно с ним соглашался — да, вы правы, товарищ Сталин, это и есть дезинформация…

Все боятся Сталина, и он, Жуков, боится, подчиняется его распоряжениям, часто нелепым и вредным. Но всегда докладывает и свою позицию. И ни разу в угоду Сталину не говорил неправды. Не всем такое сходит с рук. До Голикова расстреляли трех начальников военной разведки — Берзина, Урицкого, Проскурина, — их правдивая информация не устраивала Сталина. Но они умерли честными коммунистами. А Голиков — дезинформатор! Жуков своими глазами видел телеграмму Зорге о том, что Германия во второй половине июня нападет на Советский Союз, с резолюцией Голикова: «В перечень сомнительных и дезинформационных сообщений». Такая информация отбрасывается за три недели до войны! Как посмел Голиков возглавить разведку, ничего в ней не понимая? На плане «Барбаросса» написал, что это дезинформация, рассчитанная на обман англичан. И все из трусости!

Теперь Сталин дал ему армию. Но и здесь Голиков по-прежнему игнорирует непосредственное начальство, обращается к самому Сталину. А Сталину на него наплевать! Командующие фронтами выпрашивают у Сталина каждый танковый взвод, каждую батарею, каждую эскадрилью — все взял в свои руки, любую мелочь, хочет, чтобы все зависели от него и только от него.

«Если бы дивизии продавались на рынке, я купил бы для вас пять-шесть дивизий, а их, к сожалению, не продают». Такими словами ответил Сталин Тимошенке на его просьбу дать одну дивизию. Тимошенке! А тут какой-то Голиков!

— Я получил ваш доклад, — сухо произнес Жуков. — Почему не можете наступать?

Голиков начал издалека:

— Я выехал из Москвы в район Пензы 26 октября. На формирование мне отвели два-три месяца…

— Три месяца! — усмехнулся Жуков. — К тому времени война может кончиться. Кто установил такие сроки?

— Главное управление по формированию, — уклончиво, не называя имен, ответил Голиков, — но двадцать четвертого ноября я получил приказ товарища Шапошникова начать движение и второго декабря сосредоточиться в районе Рязани.

— Почему не сосредоточились?

— Для переброски армии требуется сто пятьдесят два эшелона. Прибыло только шестьдесят четыре, в пути сорок четыре, еще не грузились тоже сорок четыре.

— Почему не добивались вагонов?

— Мы телеграфировали во все инстанции. Вы знаете обстановку на железнодорожном транспорте.

— Обстановка для всех одинаковая. Однако все резервные армии прибыли в срок, кроме Десятой.

Голиков пожал плечами — на такой довод ему нечего ответить.

— Какова готовность войск? — раздраженно спросил Жуков.

— Шестьдесят пять процентов рядового состава не служили в армии. Обучались с деревянными ружьями, винтовок не было. Из сорока двух командиров полков большинство окончили церковно-приходскую или