Альтист Данилов

Клавдия и сразу же, словно бы в испуге, посмотрела по сторонам.

- Хлопобуды?

- Хлопобуды, - прошептала Клавдия.

- Но наряды твои устареют, что же их было шить?

- Чалма и тюрбан не устареют. А платья я заменю.

- И это все твои тайны? Из-за них ты вызывала меня?

- Ты не получил удовольствия от моих обновок?

- Ну... получил... - неуверенно произнес Данилов. - Но зачем тайнами-то заманивать?

- А ящики тебя совсем не интересуют? Те, что мы с твоими приятелями тащили...

- Да... Действительно... И что же с ящиками?

- Пошли! - приказала Клавдия.

Шли недолго, из кухни коридором и до кладовки, свет в коридоре был неяркий, однако Данилов сумел рассмотреть вечернюю Клавдию, не снявшую чалму, в движении и понял, что тело ее нисколько не потеряло прежних форм, наоборот, кое-что волнующее Данилова и приобрело. "Да, она красивая женщина", - словно бы согласился с кем-то Данилов. Ящики занимали половину кладовки, надписи на их боках, удостоверявшие принадлежность ценностей Камчатской экспедиции, были замазаны синей краской. Крышку верхнего ящика отодрали, и Данилов увидел в ящике большой камень.

- Камень какой-то, - сказал Данилов.

- Ну и какой камень? - спросила Клавдия, в глазах ее теперь были и торжество, и тайна, и предчувствие будущих радостей, и желание вновь показать Данилову свое превосходство над ним.

- Я не знаю.

- А ты посмотри внимательно.

Данилов не только осмотрел камень, но и общупал его, и запахи камня уловил, только что не попробовал его на зуб. Верхняя поверхность камня была плоская, но не ровная, вся в выбоинах, видимо, ломами или перфораторами вынимали камень из родной среды.

- Лава, что ли? - сказал Данилов, вспомнив о вулкане Шивелуч.

- Лава! - рассмеялась Клавдия и с удовольствием погладила камень.

Минуты две она любовалась камнем, потом закрыла дверь кладовки и повела Данилова в кухню. Платье для королевы она не испачкала и не помяла, носить его, да и чалму, ей нравилось. Бриллианты с двойным внутренним отражением по-прежнему играли на Клавдии тут и там. На кухне Клавдия закурила и сказала:

- Это лава. А через четыре года будут изумруды.

- Два ящика изумрудов?

- Два не два, а шкатулку заполнят.

- Неужели тут такая замечательная кладовка?

- Кладовка ни при чем. Каким образом лава превратится в изумруды, не имеет значения, но превратится.

Твердость была в словах Клавдии и деловитость. Она давала понять Данилову, что ту информацию, какую он заслуживал, он получил, а прочее его не касается. Может, и вообще она не имела права говорить об этом прочем. А Данилов молчал, он чувствовал, что Клавдии не терпится поделиться тайной. Он и молчал.

- Сейчас бриллианты в моде, - сказала наконец Клавдия, - а через семь лет, после одного события, в моду войдут изумруды. В такую моду, в какой они не были последние три столетня.

Данилов опять молчал.

- А у меня их будут десятки, около сорока, точнее, тридцать семь, крупные, будто с шапки Мономаха, если