Трущобные люди

ба статья. Печники у печки свинец пережигают, а кубочники этот самый свинец в товар перегоняют, и уж из товара ли тейщики белила льют... Кубики бывают сперва-наперво зеленые, потом делаются серыми, там белыми, а по том уж выходят в клейкие, в товар. Где в два месяца выгоняют кубик в товар, где в три. У нас месяца в два с половиной, потому кубочные жаркие. Зеленый кубик для работы самый вредный, а клейкий самый трудный -руки устают, мозоли будут на руках. Вот вы теперь со мной рядом, будете заместо офицера, который, я говорил, в больницу ушел, а кубик остался клейкий...

Стало быть, трудно будет?

Ничего, я помогу; а теперь, барин, усните, завтра в пять часов вставать, ложитесь.

Благодарю вас, благодарю! -- со слезами выгово рил Луговский и обеими руками крепко пожал руку собеседнику.

Спите-сь, спокойной ночи! -- проговорил тот, вставая.

А ваше имя-отчество?

-- Капказский--так меня зовут.

Нет, вы мне имя-отчество скажите...

Нет, барин, зовите Капказский, как и все!

Не хочу я вас так называть, скажите настоящее имя...

Был у меня на Капказе, в полку, юнкарь, молоддец, словно и вы, звал он меня "Григорьич", зовите|И вы, если уж вам угодно.

А вы, Григорьич, кавказец?

Да, Тенгинского полка...

Так и я Тенгинского, юнкером служил в нем.

Эх, барин мой родной, где нам пришлось свидеться!.. Слезы градом полились у обоих горемык, родных по оружию. Крепко они обнялись и заплакали...

Милый мой барин, где нам пришлось встретиться!..-- всхлипывая, говорил кавказец.

Чего вы там, черти, дьяволы, спать не даете! -- послышался чей-то глухой голос из угла...

Кавказский оправился, встал и пошел на свое место.

До завтра, барин, спите спокойно! -- на пути вы говорил он.

Прощай, Григорьич, спасибо, дядька! -- отвечал Луговский и навзничь упал на грязный пол.

Измученный бессонными ночами, проведенными на улицах, скоро он заснул, вытянувшись во весь рост. Такой роскоши -- вытянуться всем телом, в тепле -он давно не испытывал. Если он и спал раньше, то где-нибудь сидя в углу трактира или грязной харчевни, скорчившись в три погибели...

А уснуть, вытянувшись во весь рост, после долгой бессонницы -блаженство.

III

В соседней с заводом церкви ударили к заутрене. В казарму, где спали рабочие, вошел ночной сторож, ходивший в продолжение ночи по двору, и сильно застучал в деревянную колотушку.

-- Подымайтесь на работу, ребятишки, подымайсь! -- нараспев прикрикивал он.

-- Эй, каторга -- жисть. Господи, а-а-а!..-- раздался в ответ в углу чей-то сонный голос.

Во имя отца и сына и святого духа,-- забормотали в другом.

На работу, ребятишки, на работу! --еще усилил голос сторож.

Чего ты, осовелый черт, дармоед копейкинский, орешь тут, словно на панифиде?--вскочив с полу, зыкнул на него Пашка, прозванный за рост и силу атаманом.

Встал, так и не буду, и уйду, чего ругаешься,--испуганно проворчал сторож и начал спускаться вниз

Паша, а фискал-то тебя боится, науку, значит, еще