История всемирной литературы Т.6

Сатирическое канто «Палинодия» (1835) построено как ироническое «отречение» лирического героя от его мнимоложных суждений о XIX в. «Палинодия» проникнута романтически-непримиримым духом отрицания всех форм буржуазного прогресса, который и был, как чувствовал Леопарди, идеалом для либерального крыла Рисорджименто. Леопарди высмеивает поверхностные социальные требования и модные спиритуалистические теории, вдохновлявшие, в первую очередь, «умеренных» идеологов национального возрождения.

В лирике позднего Леопарди появляется более проясненное понимание судеб человечества. В последнем из «Нравственных сочинений» — в написанном в 1832 г. «Диалоге Тристана с другом» и в канто «Ночная песнь пастуха, кочующего в Азии» (1830) лирический герой Леопарди обретает бо́льшую нравственную стойкость. Он бесстрашно смотрит в глаза судьбе. Правда о горестях жизни и о неизбежности смерти уже не может сломить его; наоборот, она придает ему гордую уверенность в том, что его собственная мысль способна отбросить любые иллюзии, преодолеть любые запреты. Самый стиль лирической поэзии Леопарди последнего периода более энергичен, напряжен.

В последнем канто «Дрок, или Цветок пустыни» (1836) как бы соединились все мотивы поэзии Леопарди — мотив сожаления о недостижимости счастья, характерный для «идиллий», мотив иронического неверия в идеалы века, высмеянные в сатирах поэта, мотивы сурового познания человеком своего безрадостного удела и мужественного сопротивления судьбе. Вместе с тем в этом канто Леопарди как бы возвращается и к героическому идеалу своей юности — но героическая тема подвига обогащена в его последнем произведении гуманистическим содержанием: лирический герой Леопарди — «сильный и великий в страданиях» — ощущает теперь себя причастным к бедам и надеждам других и полагает, что в борьбе с испытаниями люди могут стать сплоченней и сильней. В помощи людям, в любви к ним и в умении твердо смотреть в лицо всеобщей враждебной судьбе видит он достойную, благородную жизненную цель.

В 1848—1849 гг. по Италии прокатилась революционная волна. Во всех провинциях были приняты конституции, к власти — пусть ненадолго — пришла национальная буржуазия. С этого времени Рисорджименто выходит за рамки заговоров и восстаний. Начинается общеитальянская война за независимость, надолго приковавшая к себе внимание всех прогрессивных сил Европы.

Расширение фронта национально-освободительной борьбы после революции 1848—1849 гг. привнесло в итальянскую литературную жизнь ряд существенных изменений. Но эстетический опыт предшествующей эпохи для второй половины века оказался весьма плодотворным. Еще долгие годы — вплоть до полного объединения страны в начале 70-х годов — романтизм оставался в литературе художественной доминантой. Отодвинувшись в первой половине века на периферию художественной жизни, не прервалась и классицистическая традиция. Ей суждено еще было пережить новый подъем в творчестве Дж. Кардуччи — крупнейшего поэта последних лет Рисорджименто. Реалистические тенденции, наметившиеся в первой половине века в творчестве некоторых романтиков, а также в диалектальной поэзии и в сатире Джусти, послужили той почвой, на которой укоренилось и обрело свою национальную самобытность ведущее художественное явление 70—80-х годов — литература веризма.

*Глава седьмая*

ИСПАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ЛИТЕРАТУРНОЕ ДВИЖЕНИЕ В ПЕРВЫЕ ТРИ ДЕСЯТИЛЕТИЯ XIX в.

Испания вошла в XIX век чрезвычайно отсталой в экономическом, социальном и культурном отношении страной. Бесстыдный фаворитизм, интриги и заговоры придворной камарильи, повседневный инквизиционный надзор над всеми видами интеллектуальной деятельности, нравственный упадок испанской знати, самой богатой и могущественной в Европе, — все это создавало впечатление, что Испания Бурбонов находилась в состоянии безнадежного разложения. Наполеон счел ее легкой добычей. Но видимость была обманчивой. Хорошо известны слова К. Маркса о том, что «Наполеон, который — подобно всем людям своего времени — считал Испанию безжизненным трупом, был весьма поражен, убедившись, что если испанское государство мертво, то испанское общество полно жизни, и в каждой его части бьют через край силы сопротивления». Маркс назвал все то, что Испания свершила и претерпела с момента захвата ее Наполеоном, — почти пятидесятилетний период трагических эпизодов и героических усилий, — «поистине, одной из самых волнующих и поучительных глав современной истории» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 10. С. 433).

Речь идет не только о том, что в Мадриде в 1808 г., в то время как королевская семья и гранды униженно оспаривали милости французского императора, вспыхнуло восстание, вылившееся в народную войну — герилью — против захватчиков. Речь идет также и о том подспудном идеологическом движении, начавшемся еще в конце XVIII в., в результате которого в ходе антинаполеоновской войны и первой революции (1808—1814) была выработана первая испанская конституция (1812) — один из самых смелых политических документов в Европе той эпохи. Пять буржуазных революций в течение XIX в. безуспешно пытались осуществить положения конституции 1812 г. Слова Маркса о том, что конституция «представляет собой самобытное и оригинальное порождение умственной жизни Испании, возрождающее древние и национальные учреждения, вводящее преобразования, которых громким голосом требовали наиболее видные писатели и государственные деятели XVIII века, и делающее необходимые уступки народным предрассудкам» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 10. С. 467), могут быть отнесены ко всему значительному, что породила духовная жизнь Испании в первой половине XIX столетия.

Обращение к самобытным и древним национальным традициям, неразорванная, невзирая на полемику, связь с просветительской мыслью XVIII в. и отражение специфических черт испанского народного сознания — таков идейно-художественный комплекс, определивший и великое искусство Гойи, и литературные достижения романтиков.

Условия, в которых развивалась общественная и художественная мысль Испании в первой половине XIX в., были исключительно тяжелыми.

Испания пережила изнурительную войну с захватчиком, две имевшие большой международный резонанс буржуазно-демократические революции (1808—1814 и 1820—1823) и вслед за каждой из них два периода самой изуверской реакции, самого безжалостного контрреволюционного террора. Трудно найти испанского писателя, который не перенес бы эмиграции, тюремного заключения или иных преследований. К тому же в годы антинаполеоновской войны испанская интеллигенция претерпела мучительный раскол: некоторые видные писатели из просветительского лагеря, связывая с французами надежды на преобразования в стране, поддержали режим короля Хосе (Жозефа Бонапарта) и вынуждены были бежать вместе с разгромленными оккупантами. В изгнании, во Франции, закончилась жизнь крупнейшего поэта XVIII в. Мелендеса Вальдеса и крупнейшего драматурга той эпохи Фернандеса де Моратина.

В 1833 г. Испания вступила в третью буржуазную революцию, сопровождавшуюся длительной гражданской войной между ультраправой феодально-клерикальной партией (карлистами) и либерально-консервативной буржуазно-дворянской коалицией. Карлисты были побеждены, а борьба между либералами и консерваторами продолжалась до 1843 г., когда в результате очередного военного переворота были отменены или приостановлены те половинчатые буржуазные реформы, которым Испания была обязана заметным экономическим и культурным подъемом конца 30-х — начала 40-х годов. Цикличность социального развития Испании, чередование революционных вспышек и периодов реакции, спада и медленного накопления сил, отразилась и в литературном движении.

Принято считать, что в первые десятилетия XIX в. в Испании длится еще предшествовавшая литературная эпоха. И в годы войны за независимость, и в годы второй революции циркулирует множество памфлетов, брошюр, издаются боевые сатирические журналы. Литературные формы сатирической публицистики восходят в основном к просветительской сатире: это «письма», «словари», пародийные «апологии» и т. п. Выделяются в потоке этих злых и остроумных обличений «Критический и бурлескный словарь» Бартоломе Хосе Гальярдо (1811) и анонимная серия памфлетов «Письма бездельника» (1820), автором которых был Себастьян Миньяно. Хотя эти произведения разделяет десятилетие, но цель у них общая — осмеяние тех сил старого режима, что злобным воем встретили как первую, так и вторую революции. Так же как в философской публицистике Просвещения, здесь широко используется бытовой факт. Миньяно рисует десятки достоверных сценок, выводит множество фигур: священников, монахов, судейских, фискалов, служителей святейшей инквизиции и т. п., заставляет читателя услышать их голоса, посмеяться над их самооправданиями.