Женская война

выкших к опасности:

— Если у вас пятьдесят человек, так у меня двести солдат, это авангард королевской армии. Не хотите ли открыто восстать против короля?

— Нет, нет, — отвечал подложный капитан с величайшим смущением. — Но прошу вас, скажите, что я уступаю только силе.

— Извольте, я, как товарищ ваш по ремеслу, должен сознаться в этом.

— Хорошо! Я поведу вас к вдовствующей принцессе, которая еще не почивает.

Каноль увидел, в какую страшную западню хотят поймать его, но он тотчас вырвался из нее с помощью своего полномочия.

— Мне приказано наблюдать не за вдовствующей принцессой, а за молодой.

Капитан телохранителей опустил голову, попятился назад, потащил за собою длинную свою шпагу и величественно переступил за порог между двумя часовыми, которые дрожали во все продолжение этой сцены. Узнав о прибытии двухсот солдат, они едва не убежали, не намереваясь погибнуть при истреблении замка Шантильи.

Минут через десять тот же капитан с двумя солдатами вернулся и с разными церемониями повел Каноля в комнату принцессы.

Барон вошел туда без особенных приключений.

Он узнал комнату, мебель, кровать, даже то же благоухание, которое почувствовал в первый раз. Но он тщетно искал два предмета: портрет истинной принцессы, виденный им в первое посещение, и лицо ложной принцессы, для которой он принес теперь такую тяжелую жертву. Портрет сняли, и из предосторожности, слишком уже запоздалой, лицо дамы, лежавшей в постели, было обращено к стене с истинно княжескою дерзостью.

Две женщины стояли возле кровати.

Каноль охотно простил бы эту неучтивость, но он боялся, не позволила ли новая перемена лица бежать виконтессе Канб, как прежде бежала принцесса. Поэтому он задрожал и тотчас захотел узнать, кто покоится на кровати, опираясь опять на данное ему полномочие.

— Нижайше прошу извинения у вашего высочества, — сказал он, низко кланяясь, — что осмелился войти к вам, особенно дав слово, что не буду беспокоить вас, пока вы сами не позовете меня. Но я услышал такой страшный шум в замке…

Дама вздрогнула, но не отвечала. Каноль старался по какому-нибудь признаку увериться, что перед ним именно та, которую он ищет, но в волнах кружева и в мягких пуховиках он ничего не мог рассмотреть, кроме форм лежавшей женщины.

— И я обязан, — продолжал Каноль, — узнать, точно ли здесь та особа, с которой я имел честь говорить назад тому полчаса.

Тут дама не только вздрогнула, но просто задрожала. Это движение не скрылось от барона: он сам испугался.

«Если она обманула меня, — думал он, — убежала отсюда, несмотря на слово, данное мне торжественно, я сажусь на лошадь, беру с собой весь мой отряд в двести человек и поймаю беглецов, хоть бы пришлось зажечь тридцать селений для освещения дороги».

Каноль подождал с минуту. Дама не отвечала и не оборачивалась к нему. Очевидно было, что она хочет выиграть время.

— Ваше высочество, — сказал, наконец, Каноль, не скрывая досады, — прошу вас вспомнить, что я прислан королем, и от его имени требую