Эмоциональный букварь от Ах до ай-яй-Яй

— Мы только что с вами наблюдали, как восхищение, которое вызвали у слушателей стихи Валтазара, было выражено Цинноберу, ничего не понимающему в поэзии, — обратилась Натали к детям, и они дружно закивали в ответ головами. Да, конечно, они помнили всё это, ведь только что пережили и возмущение, и удивление, и растерянность.

— Потом такие же истории случались и с другими талантливыми людьми, — продолжила свой рассказ Натали. — Так, прекрасный музыкант-скрипач вдохновенно исполнил труднейший концерт и в ожидании аплодисментов сделал несколько шагов вперёд, но вся публика, не обращая на скрипача ни малейшего внимания ринулась в угол концертного зала. Раздались возгласы:- «Браво, брависсимобожественный Циннобер! Какая игра… Какая благородная манера, какая выразительность, какое мастерство!». Когда скрипач попробовал объясниться с публикой, его обвинили в зависти, ревности и недоброжелательности. Скрипач был вне себя от гнева и тогда с ним обошлись как с сумасшедшим. Хотите посмотреть, как это было? — обратилась Натали к детям.

— Да, да, — закричали они все разом.

Тогда посмотрите в волшебный лорнет и вы увидите, что происходило на концерте знаменитого скрипача.

И вот что увидели дети…

Когда в лорнет смотрел Миша, то он никак не мог избавиться от чувства, что он наблюдает что-то знакомое ему прежде. Но что? И тут Циннобер, как-то особенно нагло посмотрев прямо в лорнет, просвистел: «Цыц, козявка!» и сплюнул почти в лицо Мише. Миша вздрогнул и споткнулся о булыжник мостовой. Он бы упал, если бы его не подхватила Натали. Но мальчик продолжал смотреть в лорнет не отрываясь. Публика после проделки наглого Циннобера начала хлопать в ладоши и опять восхищаться этим уродцем: «Ах, как это остроумно, какая тонкая оригинальная шутка!» Многие при этом смеялись до упаду…

Но тут внезапно всё пропало. А это просто Шурка — Щербатый — выхватил у Миши волшебный лорнет. Ему надоело ждать своей очереди, и он поступил так, как обычно поступал с младшими ребятами. Миша хотел было отнять у Щербатого лорнет, но Натали его остановила.

— Не обижайтесь, Мишель, — ласково попросила она. — Вы достаточно долго держали лорнет. Александр просто не выдержал. У него не хватило терпения ждать. Я прошу прощения у вас за него, Мишель.

И Миша смирился. Он посмотрел на Щербатого и понял, что с «грозой Арбата» происходит что-то неладное. Щербатый с жадностью всматривался в лорнет и то, что он там видел, вызывало у мальчика почти ужас. Щербатый покраснел и прикусил губу. Потом он заморгал, и Мише показалось, что Шурик этим морганием пытается отогнать слёзы. «Что это он?» — удивился Миша.

Натали с сочувствием смотрела на Шурика. А тот вдруг нечаянно (или нарочно, не известно) уронил лорнет. Так и разбился бы волшебный лорнет, если бы, конечно, был бьющимся, если бы не Миша, который ловко, как настоящий циркач, подхватил его у самой мостовой. Щурик ничего не говорил. И тут Миша вдруг вспомнил всё, что сегодня произошло у них во дворе. Он даже как будто услышал нахальный голос Щербатого: «Цыц, козявка, брысь под лавку!»

— Вот это да! — подумал Миша и покосился на Щербатого. А тот молчал и сильно наморщил лоб. Видно, обдумывал что-то важное.

И тут Даша, которая до сих пор с удовольствием рассматривала незнакомый город и его жителей, спросила Натали:

— А что же случилось с Циннобером в конце сказки? Он стал царём?

— Нет, нет, — ответила Натали и сильно покраснела. — Я вам потом расскажу.

— Нет, мы хотим сегодня, нет, нет, мы хотим сейчас, — дружно завопили Миша и Даша. Шурик почему-то к этой просьбе не присоединился.

— Ну, хорошо, — сказала Натали. — Он утонул в ночной вазе.

— Что это за ночная ваза? — не понял Миша.

— Это просто горшок, я слышала, что ночной вазой раньше называли обычный ночной горшок, — и Миша с Дашей громко засмеялись.

Натали ещё сильнее, почти до слёз покраснела, а Шурик отвернулся, плечи его опустились.

— А мне всё-таки жаль крошку Цахеса, — тихо проговорила Натали. — Он плохо жил и ужасно умер.

— Так ему и надо, — весело произнёс Миша и покосился на Щербатого.

— Не хочу больше быть грозой Арбата, — вдруг заявил Шурик.

И Миша его понял и перестал смеяться.

— А мне тоже жаль крошку Цахеса, — перестав смеяться, тоже объявила Даша. — Но он очень уж мерзкий.

— В жизни много сложного. — печально заметила Натали и взмахнула своим волшебным веером… и все оказались в детской Даши и Миши. Правда, Шурик сразу забеспокоился.

— Ты у нас в гостях, — заметила беспокойство мальчика Даша и успокоила его.

— Не дрейфь, Щербатый — гроза Арбата, — снизошёл Миша. Ему сейчас было спокойно и хорошо, не то, что тогда во дворе.

Но Натали посмотрела на Мишу с недоумением и печалью. Миша про себя удивился, что он теперь постоянно сверяет свои слова, действия и переживания с Натали, с выражением её глаз, с оттенками её голоса… Удивляйся, не удивляйся, но это было так, и ведь, что самое главное — Натали не отчитывала, не грозила пальцем, а просто посмотрела на Мишу, и Миша уже заёрзал на своём стуле. Вот такие дела!

Шурик промолчал и тихо произнёс:

— Не буду я больше ни грозой, ни громом, ни молнией. Просто Шура или Александр.

Натали рассмеялась своим мягким, лёгким смехом, но внезапно замолчала, прислушиваясь.

— Чу, — прислушалась Натали. — Нас сейчас посетит ЧУДО! Пусть сбудутся все ваши мечты!

Все застыли и напряжённо прислушивались.

Но ничего не происходило. Натали покачала головой:

— Чудо было близко, но не осенило нас. Но это ничего, не расстраивайтесь. Давайте лучше представим себе чудо…

Натали брызнула на стену комнаты своими знаменитыми духами и попросила Мишу смотреть на это место на стене.

— Думай о чуде, — попросила Натали. И… о, чудо! — на обоях начала проявляться картина.

— Ой, здорово! — крикнула Даша, и было непонятно: относилось её высказывание к появлению картинки или к самой картинке.

— Ох, Мишель, успокойтесь, наконец, — взмолилась Натали.

— Я тут ни при чём. Это же обыкновенное чудо.

Но видно было, что Натали с ним не согласилась, но промолчала.

— А теперь, вы, Дашенька.

Даша уставилась на стену и на ней очень быстро появилась картинка.

— А что означает это чудо, Дашенька?

— Это значит, что ты осталась с нашей семьёй навсегда, — прошептала Даша.

— Но ведь то, что мы сейчас вместе — это уже ЧУДО. Я ведь из другого века, — мягко напомнила Натали.

— Нет, я хочу… чтоб всегда… — забормотала, запинаясь, Даша.

— Александр, теперь вы, — предложила Натали гостю, чтобы отвлечь Дашу от печальных мыслей.

— Шурик сильно засмущался. На стене возникла картинка.

Все с вопросительным удивлением воззрились на Шуру.

— Это моя бабушка. Она сейчас больна, не встает с постели. А когда я был маленьким, мы с бабушкой часто гуляли и ездили летом отдыхать. А теперь…

Шурик опустил голову, чтобы никто не увидел его лица, и особенно глаза.

— А теперь ты, Натали, — попросила Даша.

Натали только взглянула на стенку и там сразу появилась картина.

— Это же просто икона. Какое же это чудо? — разочарованно произнёс Миша.

— Нет, нет, что вы, Мишель. Это самое настоящее чудо. И я вспоминаю это всегда, когда думаю о чуде. Миша, вы потом всё поймёте. Я уверена.

— Но почему слово ЧУДО так легко перерастает в чудовище, а? — неожиданно спросил Миша, и глаза его заблестели.

— Давайте посмотрим и на наших чудовищ, — так же внезапно предложила Даша.

— Давайте, давайте, — обрадовался Шурик, и, наконец, отвлёкся от печальных мыслей.

у Миши…

…у Даши…

у Шурика…

И вот что получилось…

— Что же у тебя такое маленькое чудовище? — рассмеялся Миша.

— Он только ростом маленький, а чудовище-то он большое, даже огромное, — возразил Шурик.

Видно, всё-таки сильно его задел чем-то этот крошечный деспот Циннобер. Чем же это?