Александр III и его время

Часть IV Идейная борьба и общественное движение в России при Александре III

В 80—90-е гг. XIX в. на арене политической жизни России явно обозначились три основных направления в общественном движении — консервативное, либеральное и радикальное. Каждое из этих направлений имело свои морально-этические позиции, политические цели, формы и методы борьбы.

Глава восемнадцатая КОНСЕРВАТИВНОЕ И ЛИБЕРАЛЬНОЕ НАПРАВЛЕНИЯ

1. КОНСЕРВАТОРЫ

Консерваторы (от лат. conservo — «сохраняю, охраняю») были вооружены своей системой воззрений на мир, оберегали и поддерживали исторически сформировавшиеся формы государственной и общественной жизни, её морально-правовые основания и связанные с ней социально-политические движения. Социальную основу консерватизма составляли титулованная сановная знать, привилегированное дворянское сословие, высшие правительственные слои, чиновничество и офицерство, духовенство, купечество, значительная часть мещанства и крестьянства.

Вот почему в советские годы идеологический климат не благоприятствовал научной разработке истории русского консерватизма. Как правило, и идеологи, и особенно практики консерватизма рассматривались не только вне контекста историографического процесса, но уже априори третировались как махровые реакционеры и контрреволюционеры, а если и изображались, то в виде монстров, всячески тормозивших исторический процесс (371, 1998, № 10, с. 162).

Государственный консерватизм

Следует подчеркнуть, что идеология консерватизма в период царствования Александра III опиралась всецело на теорию «официальной народности», разработанную ещё в начале 30-х гг. XIX в. видным государственным деятелем, президентом петербургской Академии наук С. С. Уваровым. Основой этой теории считается триада — православие, самодержавие и народность. Главные идеологи государственного консерватизма рассматриваемого нами периода — К. П. Победоносцев, М. Н. Катков, Д. А. Толстой, В. П. Мещерский — о которых немало говорилось в предыдущих главах, центральное положение в этой триаде отводили самодержавию. Они убеждённо отстаивали монархическую форму правления, при которой носителю верховной власти — Божьему помазаннику, правителю государства принадлежали верховные права в законодательстве. Только царь один мог утверждать законопроекты. Ему одному принадлежало право назначать и увольнять высших чиновников, верховное руководство центральными, местными учреждениями и органами управления. Он располагал правами верховного командования армией и флотом. Только он мог принять окончательное решение по бюджету страны и вынести решающий вердикт в высшем суде — утвердить приговор или помиловать. Известно, что в первые же месяцы царствования Александра III Катков ясно и определённо сформулировал свою новую программу. «Предлагают много планов, — писал он, — но есть один царский путь… В прежние века имели в виду интересы отдельных сословий. Но это не царский путь. Трон затем возвышен, чтобы пред ним уравнивалось различие сословий… Единая власть и никакой иной власти в стране и стомиллионный, только ей покорный народ, — вот истинное царство… Да положит Господь в сердце Государя нашего шествовать именно этим, воистину царским путём и иметь в виду не прогресс или регресс, не либеральные или реакционные цели, а единственно благо своего стомиллионного народа» (249, т. 11, с. 559).

Казалось бы, монархический образ правления является самым естественным для людей. Однако многовековая история человечества даёт нам не слишком много примеров достойных правителей государств. Не случайно английский писатель XVIII в. Г. Филдинг писал: «В действительности я знаю только одно основательное возражение против абсолютной монархии; единственный недостаток этого превосходного образа правления — чрезвычайная трудность найти человека, вполне достойного сана абсолютного монарха, так как он должен обладать тремя качествами, весьма редко встречающимися, как учит нас история, в царственных особах: во-первых, достаточной дозой умеренности, чтобы он мог удовлетвориться той властью, какая будет предоставлена ему; во-вторых, достаточной мудростью, чтобы он мог познать своё счастье; в-третьих, достаточной степенью доброты, чтобы он мог выносить счастье других, не только совпадающих с его собственным, но и содействующее ему». Упоминаемые выше наши консерваторы взяли на себя добровольное право оказывать посильную помощь молодому императору. Самодержавие они объявляли основным устоем русской жизни, обеспечивающим величие и мощь России, поэтому преданность и служба царю являлась гражданским долгом всех подданных. В то же время, несмотря на всю приверженность монархизму, Победоносцев, например, не придавал самодержавию значения абсолютной, единственно возможной формы правления, предназначенной для всех стран, времён и народов. Подвергая уничтожающей критике конституционный строй, консерваторы превозносили монархическое правление как более высокую ступень общественного развития. Они полагали, что самодержавная монархия гораздо более откровенна, честна перед своими подданными, ибо в ней нет лживости представительного правления, когда не весь народ, а лишь его представители участвуют в политической жизни.

По мнению Победоносцева, «парламент есть учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей» (216, с. 101). Партийная борьба за власть, по мнению консерваторов, портит людей, в ней побеждают лицемеры и карьеристы. Монархия же, хотя и несовершенна, но свободна от всего этого. «Страшно и подумать, что возникло бы у нас, — пишет Победоносцев, — когда бы судьба послала нам роковой дар — всероссийского парламента!» (Там же, с. 110.) В понимании консерваторов самодержавие выступает и как лекарство от «болезни разделения властей», и как единственный гарант сохранения слишком пёстрой в национальном, социальном и даже культурном плане России.

Второй постулат уваровской триады — православие — в своей трактовке не претерпел изменений. Православие по-прежнему считалось основой духовной жизни народа, поэтому православная церковь, подчинённая светской власти, выступала опорой самодержавия. Победоносцев утверждал, что одному телу — государству — естественно соответствует только одна душа — церковь. Консерваторы отстаивали систему государственной церкви в России. Мысль о возможности светского государства не допускалась. Православие ставилось в привилегированное положение по сравнению с другими конфессиями.

В понятие «народность» в 60-х годах М. П. Катковым был внесён новый нюанс. Народность теперь понималась не только как историческое соответствие самодержавия духу русского народа, но и как беззаветная преданность его престолу и искренняя любовь к царю, что являлось основой существующей власти и делало именно её единственно возможной в России.

Создавая эту единую концепцию, основанную на старых теоретических представлениях, консерваторы стремились идейно укрепить самодержавие. На практике положения обновлённой теории народного самодержавия воплощались во внутренней политике России в годы правления Александра III.

Как отмечалось выше, в начальное смутное время царствования этого императора, когда надо было погасить ещё тлеющие революционные и оппозиционные очаги, Победоносцев пользовался доминирующим влиянием. Позднее, когда потребовались конструктивные предложения нового курса, старый профессор не смог предложить государю ничего, кроме пресловутого «подмораживания». Император, по словам Витте, досадывал, что одной критикой жить нельзя, «Победоносцев — отличный критик, но сам никогда ничего создать не может» (94, т. 1, с. 361).