Александр III и его время

Как выяснилось, преступником был Цуда Сандзо, состоящий в партии самураев враждебно относящихся к иностранцам. Фанатик Цуда был приговорён к пожизненной каторге и после суда через несколько месяцев умер в тюрьме. По настоянию Шевича ответственные за происшествие министр внутренних дел Ямада, министр иностранных дел Аоки и председатель кабинета Ямагата вынуждены были подать в отставку. Следует отметить, что после происшедшего инцидента в политике правительства России не проявлялось враждебности к Японии, «хотя наметилась несколько большая сдержанность в вопросе о пересмотре неравноправных договоров». Совершая обратный путь сухим путём через Сибирь, наследник престола Николай Александрович 19 мая 1891 г. во Владивостоке принял участие в торжественной закладке Великой Сибирской дороги, привёз на полотно первую тачку земли.

В связи с закладкой дальневосточного отрезка Транссибирской железной дороги Министерство финансов и Министерство путей сообщения России собрали подробные сведения о торговле Китая и Японии и установили, что одно лишь проведение сплошной дороги до Владивостока сделает нашу страну торговой посредницей между Европой и Дальним Востоком и значительно ускорит русскую торговлю с Китаем и Японией. В свою очередь японские правящие круги весьма были заинтересованы в использовании Сибирской магистрали для экономического внедрения в Восточную Сибирь. В начале 1894 г. Токио выразил готовность в новых уступках в отложенном к исполнению русско-японском торговом договоре 1889 г. Договор о торговле и мореплавании был подписан 27 мая (8 июня) 1895 г. в Петербурге. Заключался он на 12 лет. Было условлено, что договор вступит в силу не ранее чем через 4 года со дня подписания. Оба государства предоставляли режим наибольшего благоприятствования в отношении торговли и мореплавания.

3. ОТНОШЕНИЯ С КОРЕЕЙ

Ещё в 1860 г. в результате Пекинского договора (с воссоединением Приамурья) Россия стала соседом Кореи, но в течение более 20 лет почти не входила в сношения с этой страной, представлявшей живописный полуостров, который с запада омывается мелководным Жёлтым, или Западно-Корейским морем, а с востока — глубоководным Японским, или, как его здесь предпочитают называть, Восточно-Корейским морем. Между тем в начале 70-х гг. в центре политической и идеологической борьбы в Стране утренней свежести оказался вопрос об отношении к капиталистическим державам, добивавшимся открытия корейских портов для своей торговли. Мнения в привилегированных сословиях разделились. Одна часть корейских феодалов видела в политике изоляции страны путь сохранения старых порядков, другая же во главе с правящей кликой родственников королевы Мин, жены короля Ли Чжэ Хвана (Кочжона), стремясь удержать своё господство, готова была уступить давлению капиталистических держав. В феврале 1876 г. Японии раньше других держав удалось навязать Корее неравноправный Канхваский договор. Вслед за ней аналогичные трактаты подписали с Кореей в 1882 г. Соединённые Штаты, а в 1883 г. Великобритания и Германия. Следует напомнить, что в сентябре 1882 г. было подписано китайско-корейское соглашение, которое подтвердило давно ставшую номинальною вассальную зависимость Кореи от Китая, а китайские купцы получили в Корее те же привилегии, что и иностранные капиталисты по неравноправным договорам. Китайские представители откровенно вмешивались во все дела королевского правительства. После антиправительственного восстания в Сеуле 1882 г. в Корею были введены японские и китайские войска, что обострило японо-китайское соперничество за преобладание в этой стране.

Петербургский кабинет, зная об этом, командировал в Сеул своего уполномоченного К. И. Вебера, который 25 июня (7 июля) 1884 г. заключил с президентом Коллегии иностранных дел Кореи Чо Бенсиком русско-корейский договор о дружбе и торговле. Этот договор во многом напоминал трактаты, заключённые Кореей с Великобританией и Германией. Он предоставлял России право иметь в Корее постоянных дипломатических и консульских представителей, а также открывал для русской торговли порты Инчхон (Чемульпо), Вонсан, Пусан, а также города Сеул и Янхваджин, где российским подданным предоставлялось право арендовать или покупать землю или помещения, строить дома, склады и фабрики. Кроме того, они получали право свободного передвижения на определённое расстояние от открытых для иностранной торговли портов и мест, а с российским паспортом за подписью и печатью местных корейских властей — по всей территории Кореи. Военным судам сторон предоставлялось право захода во все, в том числе и не открытые для иностранной торговли порты, право производства в них съёмок и промеров. Подобно трактатам, подписанным с Кореей другими державами, договор содержал статью о предоставлении российским подданным режима наибольшего благоприятствования (266, т. 1, с. 342—352). Безусловно, договор способствовал развитию русско-корейских торгово-экономических, политических отношений и культурных связей. «Нет сомнения, — писали либеральные «Русские ведомости», — что вследствие этого трактата оживятся сношения Приморской области с Кореей, жители которой, отличающиеся трудолюбием и честностью, не преминут завести непосредственные отношения с жителями Приморской области».

Корейский король Кочжон, как отмечал известный советский историк А. Л. Нарочницкий, лавируя между китайским и японским давлением, продолжал попытки противопоставить Россию Англии и цинскому правительству и не раз обращался к русскому поверенному в делах Веберу с просьбой о поддержке независимости Кореи. Известно, что с подобной просьбой он обращался и к представителям других государств. В декабре 1884 г. в Сеул в качестве неофициального российского представителя прибыл секретарь миссии в Японии А. Н. Шпейер. При встрече с ним король заявил, что желает «самого тесного сближения» с Россией, и выразил благодарность за моральную поддержку Кореи в трудное время (204, с. 84—85). Корейское правительство поставило вопрос о российском протекторате над Кореей, который бы оградил её от британской и японской экспансии. В качестве вознаграждения власти предложили в пользование России незамерзающий залив Уньковского (Енгилман) или другой порт у восточного побережья Кореи. Безусловно, наша страна была заинтересована в получении незамерзающего порта в Корее и стремилась усилить там своё влияние, но, учитывая слабость своих сил на Дальнем Востоке и опасаясь осложнений с другими державами, отказалась от протектората.

Петербург желал укрепления независимости Кореи, остерегаясь подчинения её Англии или другой враждебной державе. Введение же собственного контроля над Кореей превышало силы и возможности Петербурга.

Во второй половине декабря 1884 г. во всеподданнейшей записке Гирс рекомендовал Александру III «руководствоваться строгим нейтралитетом», но в случае войны прикрыть русскими военными судами ту часть корейского побережья, «захвата которой было бы особенно нежелательно допустить» ввиду того, что Корея граничит с Россией (193, с. 373). В конце 1884 г. представители партии реформ Ким Ок Кюн, Со Кван Бом и другие подготовили совместно с японским посланником Такэдзоэ тайный заговор. 4 декабря 1884 г. группа японских солдат заняла королевский дворец и захватала в плен короля. Власть перешла к партии реформ, вожаки которой сформировали правительство во главе с Ким Ок Кюном. Однако в Сеуле развернулось крупное восстание против японских колонизаторов, поддержанное крестьянами окрестных деревень. Японские дипломаты и купцы вынуждены были бежать в Инчхон. Попытка государственного переворота провалилась. Уже в январе 1885 г. японцы добились ряда новых уступок и контрибуции. С Китаем они пошли на компромисс и заключили 18 апреля 1885 г. Тяньцзиньский договор, в соответствии с которым обе стороны обязались вывести свои войска из Страны утренней свежести с правом их обратного ввода, если возникнут серьёзные беспорядки. Этот договор ещё более обострил соперничество правящих кругов Японии и Китая за влияние в Корее. Вскоре после этих событий в конце апреля 1885 г. обстановка на Дальнем Востоке вновь обострилась из-за захвата британским львом порта или бухты Гамильтон на островах Комуньдо. Этот демарш был предпринят на фоне обострения русско-английских отношений, приведших к афганскому кризису. Первый лорд адмиралтейства Нортбрук считал, что британцы «должны занять порт Гамильтон в случае войны с Россией. Он будет необходим как база для любых операций против Владивостока» (там же, с. 380). Захват порта Джоном Булем вызвал бурную реакцию в русских правительственных сферах и в печати. Отечественная пресса стала выдвигать различные проекты занятия незамерзающего порта в Корее в противовес Англии. 18 мая 1885 г. русский посланник в Пекине С. Попов заявил, что если Китай одобрит этот захват, то Россия вынуждена будет занять другой порт в Корее. Только после настойчивых требований России и Китая порт Гамильтон был наконец оставлен английским флотом 27 февраля 1887 г.