Неизвестные байки старого Петербурга

Юлия Юрьевна Дягилева

Денис Вадимович Сысоев

Неизвестные байки старого Петербурга

Предисловие от авторов

Однажды, сто лет назад, в столице… Что мы знаем о жизни столетней давности? Историю, конечно, изучали все, кто больше, кто меньше, да и прошлым родного города немного интересовались. Сколько уже издано книг, описывающих жизнь столицы империи на рубеже веков, а сколько их еще появится по случаю 300-летнего юбилея Петербурга. Но можно ли из научных книг узнать о буднях и праздниках простых горожан, тех, кто, может быть, сто лет назад проживал в вашей квартире или доме. Даже в тех исследованиях, что посвящены быту и повседневной жизни, все равно чего-то не хватает, какой-то специи, без которой до конца не почувствуешь настоящий вкус старины.

Нет улыбки, смеха, нет эмоций. А ведь тогда, как и сегодня, в жизни петербуржцев было немало забавных случаев, необычных историй, о которых говорили в трактирах, рассказывали в компаниях. Журналисты «Петербургского листка» и «Петербургской газеты» слушали эти рассказы и, высоко ценя такие «мелочи жизни», давали им вторую жизнь на страницах своих газет. Но газета живет один день, а потом уходит на вечный покой в библиотеки. Авторам, историкам по образованию, приходилось не один год изучать содержание старых подшивок. Одновременно, подвизаясь уже долгое время на поприще журналистики, мы не могли не сожалеть, что настоящие залежи столь драгоценного материала до сих пор невостребованы.

Так и родилась идея «петербургских баек», из желания отряхнуть от библиотечной пыли и вытащить на свет любопытные истории, приключившиеся много лет назад с жителями столицы Российской империи, познакомить с ними современных читателей. Герои баек: князья, актеры, коммерсанты, сапожники и извозчики — все они в первую очередь люди со своими слабостями и странностями, и истории, которые с ними происходили, и сегодня близки и понятны. Отыскивая их в старых газетах, мы порой от души смеялись, нарушая чинную атмосферу библиотеки. Надеемся, что нам удастся повеселить и вас.

Мы не ставили задачи написать еще одну «умную» книжку. Это дело оставим ученым. Но если, читая сборник, вы улыбнулись, если хоть чуть-чуть ощутили вкус того времени и нашли, что герои этих историй кого-то вам здорово напоминают, — значит, мы достигли своей цели. В общем, хотите — верьте, хотите — нет, но сто лет назад в Петербурге…

Азарт и страсть

В июле 1901 года в поезде, на пути из Сестрорецка в Петербург, с подполковником запаса Евгением Яковлевичем Максимовым произошла пренеприятная история, последствия которой взволновали все столичное общество.

Случилось Максимову оказаться в одном вагоне поезда с двумя француженками, небезызвестными в городе звездами кафешантанной сцены. «Мадмуазели», вероятно, даже не предполагали, что на соседнем с ними диване сидит вернувшийся недавно из Южной Африки герой англо-бурской войны. Иначе вряд ли стали бы во всеуслышание злословить насчет происхождения его глубоко пересекающего висок и щеку шрама. В какой-то момент «солидный господин» не выдержал издевательств и сделал иностранкам замечание, сказав, что «это ранение получено в бою и не может служить поводом для смеха». Затем он выразил сомнение, настоящие ли дамы француженки, раз позволяют себе говорить незнакомым людям подобные дерзости. За честь певичек вступился сопровождавший их молодой офицер, который не замедлил вызвать ошарашенного Максимова на дуэль.

Поединок состоялся спустя неделю, недалеко от Стрельны. Евгений Яковлевич хотел примириться, сочтя повод к подобному выяснению отношений несерьезным. Но его противник, отпрыск древнейшей немецкой фамилии, 28-летний князь Александр Витгенштейн, потребовал тогда от 52-летнего подполковника прилюдных извинений. Причем он настаивал, чтобы извинялся Максимов в вагоне того же поезда, где и было нанесено «оскорбление», что было, конечно, невозможно. Стрелялись офицеры с двадцати пяти шагов. Князь выстрелил первым и промахнулся. Рука же Максимова, целившегося в ногу, дрогнула, и пуля попала противнику в живот. Роковой исход наступил, едва Витгенштейн успел простить расстроенного Максимова.

Но на этом трагический инцидент не был исчерпан. Брат убитого так же счел своим долгом вызвать подполковника на дуэль. Максимов, с угрозой для своей чести, решительно отказывался от «столь лестного» предложения, опасаясь «истребить весь род Витгенштейнов». Но ввиду «настоятельных требований» вынужден был согласиться. На этот раз выбрали холодное оружие — дрались на саблях. Поединок длился долго, целых 12 минут. Свидетели рассказывали, что зрелище было впечатляющим: оба сражались великолепно. Максимову и на этот раз повезло больше — он серьезно повредил князю правую руку и этим «прекратил безобразие», а после устало пожал здоровую левую и отправился восвояси.

Старый вояка был так сильно потрясен, что даже обратился в газеты с открытым письмом, где негодовал, насколько молодые люди низко ценят жизнь, раз они готовы устраивать кровопролития из-за чести женщины, которая сама ею не дорожит! Что, в конце концов, глупо развязывать дуэль, будучи малознакомым даже с правилами ведения поединков, предусматривающими четко разработанные секундантами условия и сводящими к минимуму смертельный исход. Оказывается, князь Витгенштейн остался бы жить, знай он правила и не явись на дуэль с переполненным желудком. Но и обращение в газетах не смогло поставить точку в этой дуэльной истории. Буквально на следующий день Максимов получил новый вызов, на сей раз от друга князя. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы несчастная жертва дуэльного ажиотажа не получила давно ожидаемое разрешение на отправку к театру военных действий в Китае. Уехав, подполковник, впрочем, оставил в дверях квартиры записку: «Желающие получить удовлетворение могут отправиться вслед за мной».

Более ста лет назад, летом 1898 года, на стрельбище Сестрорецкого оружейного завода произошел беспрецедентный случай. Во время пристрелки оружия пристрельщик Михаил Чудов, работая с очередным ружьем, уже собирался нажать на спусковой крючок, как неожиданно в последнюю секунду заметил на фоне мишени чью-то торчащую из травы голову. Служащие завода отловили нарушителя и передали его полиции. О столь оригинальном способе сведения счетов с жизнью тогда написали многие столичные газеты. Несостоявшимся самоубийцей оказался известный карточный игрок Афанасьев. Действия свои он объяснял крупным проигрышем. На судебных слушаниях его признали виновным и, поскольку денег на выплату штрафа у него не было, отправили на некоторое время в тюрьму. Но об истинных причинах попытки суицида ни следствию, ни широкой общественности известно не было. Об этом знал лишь узкий круг друзей арестованного.

Незадолго до описанных событий Афанасьев прослышал, что на Васильевском острове проживает восьмилетний карточный вундеркинд. У этого ребенка с раннего детства открылись способности к игре. Уже в три года он с удовольствием наблюдал за карточными играми взрослых, которые приходили в гости к его родителям, и всегда страшно волновался, принимая близко к сердцу ошибки игроков. Когда малыш стал чуть постарше, для него день считался прожитым зря, если не удавалось сыграть с отцом, например, три «роббера в винт с открытым». Сначала родителей это забавляло, они находили подобное увлечение весьма «пользительным» для умственного развития ребенка, так как тот с успехом учился считать, запоминать и анализировать. Мастерство маленького картежника росло вместе с ним. Уже к шести годам ему разрешалось наравне со взрослыми принимать участие в игре, а в восемь лет отец начал финансировать неординарные развлечения своего отпрыска, все чаще получая немалую выгоду от этих вложений.