Курский излом

Передний край обороны проходит: скаты высот 1 км южнее Черкасского, южные скаты выс. 232.6, южные скаты выс. 237.8, по северным скатам балки, идущей от Триречное на восток, южная окраина Триречное, ПТФ — Триречное, южные скаты выс. 228.6.

Боевое охранение на линии: отм. 211.0, отм. 226.2, северные скаты лог Крутой, южная окраина Драгунское.

3. Справа — 210‑й гв. сп 71‑й гв. сд обороняет участок: Восход, (иск.)выс. 232.8, что юго–западнее Черкасского, Коровино. Граница с ним: (иск.) Новоселовка, (иск.) Раково, Локня, (иск.) Борисовка.

Слева 153‑й гв. сп 52‑й гв. сд обороняет участок: выс. 233.6, отм. 220.5, Веселый.

Граница с ним: Андреевка, Яковлево, (иск.) выс. 233.6, (иск.) выс. 228.6, Пушкарное, Калинина.

4. Учитывая основные танкоопасные направления: Ямное — Черкасское; Томаровка — Ольховка — Яковлево, основную противотанковую оборону и плотность огня создать на правом фланге на участке 196‑го гв. сп и на левом фланге — на участке 201‑го гв. сп. Там же создать и противотанковые заграждения.

5. 196‑го гв. сп с батареей 73‑го гв. оиптд, ротой ПТР 135‑го об ПТР, взводом истребителей танков, ротой «ФОГ» — прочно оборонять участок: выс. 237.8, выс. 244.3, Ярки, обратив особое внимание направлению — Ямное, Бутово, Черкасское.

Граница слева: Луханино, ПТФ у отм. 218.7, (иск.) выс. 237.8, Бутово, Мощеное.

КП — роща Ярки.

АПП — 196‑го гв. сп: 2/138‑го гв. ап, 7‑я батарея 893‑го гв. ап.

6. 199‑й гв. сп с батареей 73‑го гв. оиптад — прочно оборонять участок: (иск.) роща 1 км северо–восточнее Черкасского, (иск.) Триречное, (иск.) выс. 218.7.

Граница слева: Дуброва, (иск.) роща, что северо–западнее Дмитриевка, (иск.) Триречное, выс. 218.7.

КП — Лог Орлов.

АПП — 199‑го гв. сп — 3/138 гв. ап, 6‑я батарея 893‑го гв. ап.

7. 201‑й гв. сп с батареей 73‑го гв. оиптд, ротой ПТР 135‑го об ПТР — прочно оборонять участок: Триречное, выс. 228, 6, (иск.) Дмитриевка. Особое внимание направлению Драгунское — Ольховка.

КП — роща 0,5 км юго–восточнее отм. 214.1.

АПП — 201‑го гв. сп — 1/138‑го гв. ап, 2‑я батарея 893‑го гв. ап.

8. Передовые отряды иметь: [303]

9. Резерв — учебный батальон, рота автоматчиков, рота ПТР 135‑го об ПТР, две батареи 611‑го иптап, командир — командир учбата гв. капитан т. Грачев — занять район для обороны: выс. 232.4, выс. 246.0.

Быть готовым совместно с 245‑м отп контратаковать в направлениях: первое — Черкасское, выс. 232.6; второе — выс. 237.8, выс. 219.8; третье — по логу Марайки на Триречное, Ново — Черкасское.

10. Подвижный противотанковый резерв — 1440‑й сап, район ОП в районе Дмитриевка — Ольховка. Быть готовым к отражению танков противника в направлениях: по дорогам Бутово — Дуброва, Казацкое — Триречное, Драгунское — Ольховка, Казацкое — Триречное, Дмитриевка.

11. 245‑й отп — танки закопать в землю, создать ротные узлы сопротивления на рубежах: 1‑я рота — стык дорог Бутово, Алексеевка, Дуброва; 2‑я рота — выс. 232.4; 3‑я рота — изгиб дороги Черкасское — Завидовка 1 км северо–западнее х. Ярки; 4‑я рота — в районе тропы 1,5 км юго–восточнее выс. 218.7.

Быть готовым совместно с резервом контратаковать противника в направлениях: Черкасское, выс. 232.6; выс. 237.8 — выс. 219.8; Триречное — Ново — Черкасское»{233}.

Кроме перечисленных в приказе частей и подразделений, дивизия получила в качестве усиления 4‑ю армейскую отдельную штрафную роту под командованием капитана Петренко. Сначала она находилась в резерве комдива, а затем была выдвинута на стыке 196‑го гв. и 199‑го гв. сп. Ее численность к 5 июля установить не удалось. По штату подобные формирования не превышали 225 человек. Но ошр пополнялись только штрафниками (это не относится к командному звену), так называемым переменным составом, и никогда не усиливались обычными красноармейцами. Поэтому их численность зависела от поступления осужденных из военных трибуналов. Согласно приказу № 227 в роты не направляли офицеров, а лишь рядовой и сержантский состав, в силу этого они часто имели значительный некомплект, доходивший до 50 %. Так, действовавшие в полосе соседней 71‑й гв. сд, 1‑я и 106‑я ошр имели в строю на 30 июня 1943 г. соответственно 213 и 112 человек.

В полосе наступления 48‑го тк танкопроходимых мест было мало. Сеть населенных пунктов очень густая. Причем села, как правило, располагались у глубоких балок, вдоль пойм рек или ручьев. Некоторые из них протекали через весь населенный пункт, создавая дополнительные сложности бронетехнике [304] при попытке его захвата. В таком же непростом месте находилось и Черкасское.

Поэтому захват подготовленного к долговременной обороне села не менее сложен, чем даже небольшого городка. Обороняющиеся имеют возможность оборудовать противотанковые заграждения: рвы, эскарпы, минные поля, хорошо укрепить в инженерном отношении не только улицы, огороды, но и сами строения, их скученность на отдельных участках представляет собой хорошее укрепление. Чтобы овладеть селом или хутором, необходимо значительное число пехоты, чего противнику в ходе операции «Цитадель» катастрофически не хватало.

Итак, утром 5 июля после примерно двухчасовой артподготовки на позиции 196‑го гв. сп полковника В. И. Баженова{234} в направлении скотомогильника (западнее с. Черкасское) и выс. 237.8{235} первыми двинулись батальонные группы фузилерского (слева от села) и гренадерского полков мд «Великая Германия». За несколько минут до начала артподготовки штурмовые группы этих батальонов начали выдвигаться к полосам колючей проволоки и минным полям, которые приковывали передний край гвардейских дивизий 6‑й гв. А. В этот момент вся местность была усеяна двигавшимися человеческими телами, впереди шли саперы, а за ними по–пластунски двигались сотни гренадеров. Сохранились довольно эмоциональные воспоминания рядового Ги Сайера из 8‑го взвода 5‑й роты гренадерского полка «Великой Германии» об этом моменте. Рассказ интересен тем, что читатель видит начало крупнейшей битвы войны, находясь как бы внутри события, глазами ее непосредственного участника. Автор без прикрас раскрывает эмоциональное состояние солдата вражеской армии, попавшего в кровавый водоворот утром 5 июля 1943 г. на просторах Центральной России:

«… Один за другим мы покинули последние немецкие позиции и поползли по теплой земле, находившейся на ничейной [305] территории. Я не отрывал глаз от подбитых гвоздями сапог судетца, пытаясь не упускать его из виду. Время от времени передо мной возникал силуэт товарища, которому приходилось перелезать через какое–то препятствие. Иногда же носки сапог солдата, который полз передо мной, неожиданно останавливались в сантиметре от моего носа. Тогда меня охватывал ужас: а вдруг судетец потерял из виду идущего впереди? Но через мгновение он уже снова пускался в путь, и ко мне возвращалась уверенность: ведь я был не один.

В такие минуты даже у тех, кто склонен к размышлению, все мысли из головы улетучиваются. Кажется, что нет ничего важнее, чем сухая палка, которая врезалась тебе в живот и которую ты должен отбросить, не произведя шума. Чувства до предела обостряются, а сердце бьется так, что вот–вот выскочит из груди.

Мы, как черепахи, продвигались по успевшей нам изрядно надоесть русской земле… У меня возникло впечатление, что мы ползем в Китай. Прошло полчаса с тех пор, как мы отправились в путь, когда на глаза нам впервые попалась протянутая русскими проволока. Каждый из нас со сжавшимся сердцем ждал, когда передовой разведчик откроет нам путь. Всякий раз, слыша, как перекусывают проволоку, мы ожидали, что вот–вот взорвется мина и появится облако дыма. По нашим лицам, покрытым сажей, струился пот. Пока мы пробирались под советской проволокой, делая не более пятнадцати метров в час, постарели, наверное, на несколько лет.

Мы на минуту остановились и собрались вместе. С передовых позиций русских доносились какие–то звуки. Мы посмотрели друг на друга и поняли, что каждый из нас испытывает одни и те же чувства. Еще двадцать метров мы проползли по низкому кустарнику и по траве. Послышались голоса. Теперь сомнений не оставалось: мы добрались до первой линии русских…