Сталин. История и личность

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или эта такая мелочь, которая может получить решающее значение»⁵⁶.

Тот, кто станет изучать документы, объясняющие причины принятия Лениным по данному вопросу столь жесткого решения, легко обнаружит ключ к разгадке в слове «грубость», которое означает не только оскорбительную речь, но и оскорбительные поступки. И в последних высказываниях Ленина о Сталине это слово играет весьма существенную роль. Свое письмо к Сталину от 5 марта с требованием извинений Ленин начал с упоминания грубости по отношению к Крупской. Вполне возможно, что Ленин узнал об инциденте в конце декабря или начале января, т. е. вскоре после случившегося, и что грубость Сталина в отношении жены Ленина в какой-то степени повлияла на решение сделать уже упоминавшееся добавление⁵⁷. Но не следует полагать, что то была единственная причина. В конце своих записей по национальному вопросу, продиктованных 30 и 31 декабря, Ленин сказал о необходимости в обращении великороссов с малыми народами избегать всяких грубостей. И в это время он думал о скандальном случае рукоприкладства, допущенного Орджоникидзе по отношению к Кобахидзе. Как писала Фотиева в мемуарах, из грузинских источников до Ленина доходила также информация о намерениях Сталина и Орджоникидзе выжечь националистические настроения каленым железом. Для Ленина все это было примером грубости не только в отношениях между отдельными людьми, но и в политических отношениях между некоторыми руководителями и целыми социальными группами — нерусскими народностями. Более того, в своих записях он дал понять, что за проявленную в Грузии коллективную грубость Сталин несет большую, чем Орджоникидзе, ответственность.

Через четыре дня, когда все это было еще свежо в памяти, Ленин продиктовал добавление. Стоит ли удивляться, что он начал словами: «Сталин слишком груб...».

Документ, в котором это добавление появилось, стал в известной мере «завещанием» Ленина (его так впоследствии и называли) . Ленин, по-видимому, не исключал возможности, что записи будут его посмертным наказом партийному руководству. И все-таки подобное определение может в какой-то степени ввести в заблуждение, ибо Ленин диктовал письмо тому самому съезду, на котором все еще надеялся лично присутствовать или которым, на худой конец, полагал руководить из Горок с помощью письменных директив. Сознавая, что может умереть или в любой момент полностью потерять работоспособность, Ленин, однако, надеялся прожить и сохранить достаточную активность еще некоторое время. И, проявляя в обращении с документом сугубую осторожность, стремясь сохранить его содержание в строгом секрете (что совершенно естественно, когда речь идет о завещании), Ленин тем не менее тешил себя надеждой, что не кто иной, а он сам вскроет запечатанный конверт и обнародует его содержание, используя материалы в политических целях. Все упования Ленина были связаны с 30 марта, когда намечалось открыть XII партийный съезд. В какой-то момент врачи дали понять, что после недели абсолютного покоя он, возможно, окажется в состоянии выступить на съезде. И вот перед тем, как начать 23 декабря диктовать Володичевой, Ленин сказал: «Я хочу Вам продиктовать письмо к съезду. Запишите!»⁵⁸

Отсюда следует, что, по замыслу Ленина, «Письмо к съезду» (названное так Володичевой) отчасти и было той бомбой, которую он намеревался взорвать на XII съезде и устранить Сталина с поста генерального секретаря партии. Деятельность Ленина на данном отрезке времени и в последующий период свидетельствует о том, что он методически продвигался к этой цели. Все материалы, которые он готовил к съезду, предназначались, помимо прочего, для того, чтобы создать почву для смещения Сталина путем развертывания политической критики, за которой эта мера последовала бы как естественный организационный вывод. Критику намечалось главным образом сосредоточить на политической ответственности Сталина за грузинское дело и раздувание великорусского национализма. Д ля этого Ленин располагал предварительными записями от 30-31 декабря и новым материалом — докладом своих секретарей о работе комиссии Дзержинского в Грузии. Вместе с тем Ленин планировал построить обвинение на основании и других политических проблем. Как отмечалось выше, Ленин хотел использовать съезд в качестве платформы для продолжения наступления в вопросе внешнеторговой монополии, которой Сталин упорно противился. Еще одна откровенно нацеленная на Сталина атака касалась бюрократизма в советских учреждениях.

В двух последних статьях, продиктованных в январе и в первых числах февраля, Ленин развернул кампанию против бюрократии, избрав в качестве примера Рабкрин, которым (прежде чем стать в апреле 1922 г. генеральным секретарем) руководил Сталин. Первая из них, озаглавленная «Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII съезду партии)», начиналась с утверждения, что советский госаппарат, за исключением наркоминдела, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого. Подобно тому как в самые опасные моменты Гражданской войны правительство искало спасения, мобилизуя в Красную Армию лучших рабочих, ему, по мысли Ленина, следовало опять обратиться за помощью к массам. Как полагал Ленин, чтобы превратить Рабкрин в эффективную службу преобразования государственного управления, его аппарат следовало бы сократить до 300-400 проверенных служащих, хорошо знакомых с особенностями управленческого и канцелярского труда, и слить Рабкрин с ЦКК, состоящей из 75-100 вновь избранных рабочих и крестьян, обладающих всеми правами членов ЦК. Определенному числу членов ЦКК нужно было присутствовать на заседаниях Политбюро и проверять все документы, поступающие на рассмотрение. И тогда, заметил Ленин, уменьшится влияние «чисто личных и случайных обстоятельств» в ЦК и понизится опасность раскола. Более того, членам ЦКК следовало «составить сплоченную группу, которая, “невзирая на лица", должна будет следить за тем, чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК, не мог бы помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел». Выражение «ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК» было стрелой, пущенной непосредственно в Сталина, и все это так и поняли. Вероятно, лучше всего это подтверждает тот факт, что при переиздании статьи в сталинский период данное выражение опускалось⁵⁹.

Во второй статье, названной «Лучше меньше, да лучше», Ленин перешел от колючих фраз к прямым обвинениям. Значительная часть сочинения представляла собой сокрушительную критику Сталина, которая развертывалась на основе ленинских идей о реорганизации Рабкрина. Дела с госаппаратом, говорилось в начале статьи, до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны, что следовало искать пути борьбы с его недостатками. Необходимо было, по мысли Ленина, сделать Рабкрин орудием улучшения аппарата и образцовым учреждением, которыми он пока не является. «Будем говорить прямо, — писал Ленин, — наркомат Рабкрина не пользуется сейчас ни тенью авторитета. Все знают о том, что хуже поставленных учреждений, чем учреждения нашего Рабкрина, нет и что при современных условиях с этого наркомата нечего и спрашивать». И чтобы никто не усомнился в том, что под огнем критики находится именно Сталин (поскольку официально он больше не руководил этим учреждением), Ленин по ходу изложения задал вопрос «любому из теперешних руководителей Рабкрина или из лиц, прикосновенных к нему, может ли он сказать мне по совести — какая надобность на практике в таком наркомате, как Рабкрин?» (курсив мой — Р. Т.). И прежде, чем перейти к выводам, Ленин еще раз ударил по Сталину как главному попечителю партийного аппарата. Он, в частности, заметил: «В скобках будь сказано, бюрократия у нас бывает не только в советских учреждениях, но и в партийных»⁶⁰