Сталин. История и личность

-.СИ »■«*

Грузинсное дело

Под влиянием событий в Грузии конфликт между Лениным и Сталиным достиг своего апогея. В 1921 г. Орджоникидзе поссорился с влиятельной группой грузинских коммунистических лидеров из-за спорных вопросов, касавшихся государственной организации Закавказья. Объединение само по себе представлялось желательным уже по хозяйственным соображениям, но не было согласия относительно наиболее подходящей формы. Предложенный Сталиным и Орджоникидзе план предусматривал образование Закавказской федерации, в рамках которой Грузия, Азербайджан и Армения продолжали бы существовать в виде самостоятельных, но тесно взаимосвязанных республик. В результате возник бы государственный орган всего Закавказья, подчиненный Кавбюро, чей контроль над политической жизнью всего региона усилился бы. Позднее

Орджоникидзе совершенно недвусмысленно признал наличие подобных соображений, заявив на совещании закавказских партийных организаций: «Эту истину — о необходимости организации в Закавказье административно-политического центра — усвоил себе даже тупой русский царизм»²⁶.

На пленуме, состоявшемся в Баку 3 ноября 1921 г., Кавбюро в присутствии секретаря ЦК Молотова решило приступить к реализации плана создания федерации. О принятом решении сообщили Политбюро, для которого это явилось полной неожиданностью, и оно запросило у Орджоникидзе дополнительную информацию по данному вопросу. Местные партийные круги также оказались захваченными врасплох, поскольку Кавбюро приняло решение без предварительного обсуждения с тремя закавказскими ЦК партии и в отсутствие Мдивани, одного из членов бюро. В последующем Кавбюро добилось согласия этих партийных органов, однако в Грузии пришлось преодолеть сильную оппозицию значительной группы коммунистических руководителей во главе с Мдивани, который объявил план создания федерации «преждевременным»²⁷

Испытывающие трудности в налаживании отношений со своим народом и стремившиеся сохранить хотя бы внешние атрибуты национальной независимости, грузинские коммунисты были обеспокоены скороспелой федерацией и не хотели быть свидетелями того, как Орджоникидзе усиливает свою власть. Их возмутила поспешная и высокомерная манера действий Кавбюро, и, желая притормозить образование федеративной структуры, они, вспыльчивые, как все грузины, разгорячились еще больше. На заседании президиума ЦК Грузии Мдивани 23 ноября заявил, что весь грузинский Центральный комитет, за исключением трех членов, считает Орджоникидзе «злым гением» Кавказа и полагает необходимым добиваться его отзыва. Через два дня Мдивани передал Сталину по телеграфу личное послание, в котором протестовал против существовавшей процедуры принятия решений, жаловался на то, что «Серго обвиняет грузинских коммунистов, главным образом меня, в шовинизме», и предлагал изменить персональный состав Кавбюро. Узнав о поступке Мдивани, Орджоникидзе и Орахелашвили вынудили ЦК компартии Грузии установить правило, запрещающее любому члену обращаться в вышестоящие партийные инстанции, если Центральному комитету не представлена копия послания. Такой оборот дела вызвал сильные нарекания со стороны московского ЦК, который предложил Орджоникидзе отменить новое правило и предостерег от введения какой бы то ни было цензуры. Все члены партии могли и в дальнейшем сообщать свою позицию по любому вопросу непосредственно в ЦК²⁸.

Как и следовало ожидать, обращение через голову Орджоникидзе к Сталину ни к чему путному не привело, ибо творцом курса, который проводил Орджоникидзе, являлся сам Сталин. Когда к концу ноября Кавбюро в ответ на требование Политбюро предоставить дополнительную информацию выслало в Москву относящиеся к делу документы, Сталин, изучив поступивший материал, составил проект резолюции Политбюро, который направил на одобрение Ленину. Текст письма Сталина никогда не публиковался (по свидетельству советских историков, его нет даже в Центральном партийном архиве), но, судя по ответу Ленина от 28 ноября 1921 г., Сталин согласился с планом создания федерации, обойдя, правда, предостережение относительно необходимости продвигаться постепенно и прилагать все силы, чтобы убедить местное население и партийцев на местах в преимуществах федерации. Двадцать третьего ноября Ленин получил телеграмму от Михаила Фрунзе, большевистского лидера и члена ЦК, совершавшего поездку по Кавказу, в которой говорилось о существующей среди грузинских коммунистов оппозиции планам федерирования и об их недовольстве тем, как эти планы навязываются. В записке Сталину, посланной через два дня, Ленин одобрил его проект постановления, но предложил сформулировать «чуточку иначе». В частности, в редакции Ленина говорилось о необходимости признать федерацию закавказских республик принципиально абсолютно правильной, «но в смысле немедленного практического осуществления преждевременной», т. е. требующей нескольких недель обсуждения, пропаганды и проведения снизу через Советы. Центральным Комитетам трех закавказских республик предлагалось поставить вопрос о федерации на обсуждение партии, рабочих и крестьянских масс, организовать агитацию за федерацию через съезд советов каждой республики, а в случае сильной оппозиции своевременно проинформировать Политбюро. В тот же день Сталин принял поправки Ленина, но предложил вместо слов «несколько недель» записать: «известный период времени». Он пояснил, что нескольких недель не хватит, чтобы вопрос о федерации решить в грузинских Советах, которые «только начинают строиться»²⁹. Проект резолюции Ленина с этой поправкой Политбюро одобрило на следующий день.

Но ни сопротивление грузинских коммунистов плану федерации, ни раздоры Орджоникидзе с их лидерами на этом не кончились. Незадолго до возвращения в Грузию в качестве наркома земледелия Махарадзе 6 декабря 1921 г. передал Ленину и ЦК докладную записку, в которой утверждал, что экономическое объединение Закавказья было проведено сверху без предварительной подготовки и «в порядке боевых приказов». Что же касается федерации, то это, по его мнению, представляло собой формальный акт политического объединения, точно так же навязанного сверху, который ничего не давал и означал «лишь создание на верхушке еще одного лишнего бюрократического аппарата, крайне непопулярного в глазах масс и совершенно изолированного от них»⁵⁰. Тринадцатого декабря Сванидзе направил личное письмо своему высокопоставленному родственнику следующего содержания:

«Дорогой Иосиф! В последнее время не было ни одного заседания ЦК, которое бы не начиналось и не кончалось бурными сценами между Серго и Буду... (Орджоникидзе) колотит нас тяжелой дубинкой авторитета Центра, к которому, кстати, мы питаем не меньше уважения и доверия, чем товарищи из Кавбю-ро... Об одном прошу убедительно, примирить как-нибудь Серго и Буду, если это объективно возможно. Научи их относиться друг к другу с уважением. Р.5. Я бесконечно буду тебе благодарен, если ты вырвешь меня из этой атмосферы и дашь мне возможность работать в какой-нибудь иностранной миссии»⁵¹.

Просьба Сванидзе относительно работы за границей была удовлетворена (его назначили советским торговым представителем в Берлине), однако нет свидетельств того, что Сталин постарался примирить Орджоникидзе и Мдивани. Действуя по старой привычке за кулисами и предоставляя другим сражаться в открытую, он был главным действующим лицом конфликта.

К концу 1922 г. федерация все же стала реальностью. Но когда осенью того же года возник вопрос о Конституции, конфликт вспыхнул с новой силой. Мдивани и его друзья, недовольные сталинским планом «автономизации», весьма приободрились, обнаружив в беседах с Лениным, что он также против такого плана и за союз (по форме) равноправных советских республик. Мдивани встретился с Лениным 27 сентября, чтобы обсудить проблему выработки Конституции, а через два дня у Ленина состоялся разговор с тремя сторонниками Мдивани: М.С. Окуджавой, Л.Е. Думбадзе и К.М. Цинцадзе. В этой беседе Ленин поинтересовался: «Если “автономизация” плохо, а как “Союз”?». Обрадованные грузины ответили, что если маленькая Грузия и Российская Федерация вступят в СССР на равных, то этим они будут «козырять» перед массами⁵². Состоявшийся 5-6 октября 1922 г. пленум ЦК одобрил ленинский план образования СССР при условии, что и Российская Республика, и Закавказье войдут в него в качестве федераций. Хотя грузинская оппозиция, таким образом, получила лишь частичное удовлетворение, ее лидеров обрадовало, что в борьбе с теми, кого некоторые выступавшие на октябрьском пленуме клеймили «великодержавни-ками», у них есть такой мощный союзник, как Ленин. В этой связи один из грузин заявил: «Мы по Ленину, они за военный коммунизм»⁵⁵. «Они» относилось прежде всего к Сталину и Орджоникидзе.