Франция в эпоху позднего средневековья. Материалы научного наследия

Коммин стал своего рода флорентийским фактором при французском дворе. В одном из ранних писем к Лоренцо, от 1479 г., он, обращаясь к нему с одной просьбой, пишет, что делает это как его «добрый сын и преданнейший друг», и подписывается весьма выразительно: «Более чем весь Ваш Коммин». ^{550}

Позднее, когда после смерти Людовика XI (1483) Коммин попал в опалу и, перебросившись на сторону оппозиции правительству, пережил тяжкие злоключения суда, тюремного заключения, конфискаций и ссылки, то за помощью и советом он обратился к Лоренцо: «Ведь при настоящем положении моих дел я нуждаюсь именно в Вашем совете; я еще не растерял друзей, и ежели Вам будет угодно меня как-то использовать, то Вы всегда найдете во мне Вашего друга». Чуть позже, в 1489 г., он выразился еще сильнее: «Лишь на Вас я надеюсь так, как ни на кого другого». ^{551}

В том же году, поскольку уже начались приготовления к итальянскому походу, Коммина, как знатока итальянских дел, стали приглашать ко двору, и он получил возможность вновь оказывать услуги Лоренцо. В частности, он следил за действиями флорентийских послов и давал им наставления. По этому поводу он писал Лоренцо: «Когда я узнаю, что Ваши служители совершают ошибки, то Вам об этом сообщу, как Вы меня и просили. Они не всегда благоразумны, но по-моему они ко мне прислушиваются более, чем к кому другому здесь». ^{552} В общем, Коммин изъявлял согласие выполнить любое пожелание своего благодетеля в соответствии с обращенными к нему словами: «Изъявите только Вашу волю, и я готов буду ей повиноваться». ^{553}

В «Мемуарах» Коммин отозвался о Лоренцо как об «одном из самых мудрых людей своего времени», а о доме Медичи говорил, что «он уже при Козимо стал таким могущественным, какого, вероятно, еще никогда не было в мире» ^{554}. И эти слова были не просто лестью в благодарность Лоренцо за его щедрость, ибо когда они произносились, уже некому было льстить и источник щедрот полностью иссяк. Коммин действительно восхищался Лоренцо и чтил его память, поскольку превыше всего в этой жизни он ценил мудрость, обеспечивающую власть и деньги. Воплощением такой мудрости для него были король Людовик XI и Лоренцо Медичи.

Коммин, впрочем, никогда не скрывал своей приверженности интересам Флоренции и дома Медичи. Когда, например, Карл VIII в 1483 г. посетил Лион, куда на встречу с ним съехались послы итальянских государств, то Коммин, представлявший их королю, первыми ввел флорентийцев. По этому поводу посол феррарского герцога Кристофоро Бьянки раздраженно писал в своем донесении, что при французском дворе «все имеющие власть держат себя друзьями флорентийцев, а более всего этот монсеньор д'Аржантон (Коммин. — Ю. М.), который ведет себя как закадычный друг великолепного Лоренцо Медичи». ^{555} А с началом французского похода в Италию в 1494 г. Коммина послали туда, чтобы обеспечить поддержку итальянских государств, и предложили ему на выбор Флоренцию, Венецию и Рим. Он предпочел Венецию и в беседе с флорентийским послом в этом городе Паоло Антонио Содерини, согласно донесению последнего, объяснил свой выбор тем, что он, хотя и является «неизменно верным другом Флоренции», поехать туда не рискнул. Ибо если бы дела там пошли в неугодном для королевских советников направлении, то они приписали бы это «его дружеским чувствам к Вам (Пьеро Медичи. — Ю. М.)и любви ко всему городу». ^{556}

Итальянский поход 1494–1496 гг., его подготовка и дипломатическое обеспечение, составил отдельную страницу в жизни Коммина. Правительство Карла VIII, решив захватить Неаполитанское королевство и предъявив на него права короля как наследника Анжуйского дома, которому оно некогда принадлежало, резко порвало с политикой его отца, Людовика XI. Этот последний открыто никогда не вмешивался в итальянские дела и ни на какие итальянские территории претензий не предъявлял; даже Геную, которую французская монархия давно уже пыталась прибрать к рукам, он «посылал к дьяволу». И Коммин, храня верность политике этого короля, выступал против похода на заседаниях королевского совета. Как написал он в «Мемуарах», «всем мудрым и опытным людям это предприятие казалось весьма безрассудным». Но решение о походе все же приняли, поскольку «король был юным, неопытным и очень своевольным человеком, а мудрых людей и добрых наставников вокруг него было мало». ^{557}

К большому и вполне искреннему огорчению Коммина Пьеро Медичи, сын и преемник Лоренцо, тоже изменил политике отца, вступив в союз с Неаполитанским королевством и отказавшись его порвать даже ввиду опасности французского похода. В этой ситуации Коммин, дабы отвести угрозу от Пьеро, накануне выступления французской армии срочно пишет письма его лионскому резиденту и ему самому. Желая «услужить ему и его дому», он излагает причины враждебного к нему отношения советников короля (явная помощь Неаполю, отказ предоставить кредит французскому королю и др.) и советует, какие действия нужно предпринять, дабы Флоренция и Пьеро Медичи «заслужили такую благосклонность и дружбу короля, какой не было даже при покойном короле Людовике». В частности, он напоминает: «Полагаю, Вы могли бы найти денег, какую-нибудь разумную сумму (для короля. — Ю. М.)». ^{558}

Коммин просит, чтобы ему как можно быстрее ответили, заверяя Пьеро, что пока он состоит при короле, «охотно употребит свои силы, дабы услужить» ему, и что «никому в мире не расскажет о том, что ему будет написано». При этом он выражает надежду, что и действия Пьеро Медичи будут «соответствующими», намекая, возможно, и на то, что он, как и его отец, не забудет его вознаградить. ^{559}

Но его предложением услуг и советами пренебрегли. В «Мемуарах» он пишет, что Пьеро «прислал мне насмешливый ответ». ^{560} Отказавшись от предварительного соглашения с французами на предложенных Коммином весьма мягких условиях, Пьеро оказался застигнутым врасплох, когда французы быстро прошли через Северную Италию и вступили в пределы Флорентийской синьории. В страхе он выехал из Флоренции навстречу королю и безоговорочно принял их требования, сдав французам все крупные города. Коммин пишет об этой встрече: «Мне рассказывали об этом те, кто вел переговоры с Пьеро, и при мне они смеялись над ним и удивлялись, как это он так быстро согласился на столь большие уступки, на какие они и не рассчитывали». ^{561}

Возмущение флорентийцев этой полной капитуляцией было столь сильным, что Пьеро, опасаясь за свою жизнь, спешно бежал из города с кучкой верных людей и слуг и направился в Венецию, где в это время уже находился Коммин. Венецианские власти настороженно отнеслись к Пьеро, не зная, как отреагирует король Франции на его прием, и поэтому его поначалу даже не впустили в город. И тогда-то Коммин оказал ему важную услугу, поскольку хотел помочь Пьеро в память о его отце. Он заверил Венецианскую синьорию, что король не будет ничего иметь против его приема, поскольку тот «бежал из страха перед народом, а не от короля». После этого Пьеро и его людям разрешили въехать в город, где «ему оказали большие почести». ^{562}

Немного позднее Коммин посетил Пьеро. Он вспоминает: «Когда я увидел его, то он показался мне человеком, не способным вновь встать на ноги. Он долго рассказывал мне о своей злосчастной судьбе, и я по мере возможности утешал его. Между прочим, он рассказал, что потерял все свое имущество…». ^{563} И тогда, надо полагать, он ссудил Пьеро некую сумму денег. В «Мемуарах» он не говорит об этом, но сохранилось письмо французского короля Людовика XII, камергером которого Коммин стал в 1505 г., адресованное Флорентийской синьории и написанное, вероятно, в 1506 г. В нем король изъявляет желание, чтобы синьория «соблаговолила уплатить нашему любимому и верному советнику и камергеру монсеньору д'Аржантону ту сумму денег, кою задолжал ему покойный Пьеро Медичи… ибо, как он нам сказал, несмотря на все свои старания, он так и не получил от синьории никакого ответа». ^{564} Видимо, Коммин, которого во Франции звали по одной из его земель д'Аржантоном, одолжил Пьеро немалую сумму, поскольку обратился к самому королю за содействием в ее возвращении Флорентийской синьорией, конфисковавшей в свое время значительную часть богатства дома Медичи.