Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

В собственной лирике текст в эту эпоху все более отсту­пал перед композицией. Сообразно с этим теперь разрабаты­вались преимущественно одноголосная песня или, как гово­рили греки, ном, и опера, дифирамб. Это было результатом нового направления, которое с половины V века обнаружи­лось в области музыки. Начало этому движению положили Меланиппид из Мелоса и Фринис из Митилены в эпоху Перикла; до совершенства новое направление было доведено Тимофеем из Милета, Филоксеном из Киферы и Кинесием из Афин, действовавшими на исходе V и начале IV столетия. Всеми средствами старались они добиться более полного зву­кового эффекта; инструменты были усовершенствованы, ис­кусственные ритмы, излюбленные Пиндаром и его современ­никами, были отброшены, как стеснительные узы, и заменены более простыми формами; композиторы уже не боялись ме­нять тональность в одной и той же пьесе. Они стремились прежде всего к реализму; так, Филоксен и Тимофей в музы­кальных звуках изображали мычание стад Киклопа, гул бури и даже обстоятельства, которыми сопровождалось рождение Дионисия. Поклонники старины, конечно, оплакивали „упа­док" музыки, как это повторилось и в наши дни по поводу музыкальной реформы подобного же рода. Но, как ныне, так и тогда противодействие оказалось бесплодным; новая эпоха требовала нового искусства, и творцы его знали, что им при­надлежит будущее. Тимофей, вождь всего этого движения, не поколебался открыто бросить в лицо своим злобным крити­кам такие слова:

Не стану петь, как пели встарь — Мне новый лад милее; Царит теперь бог юный — Зевс, Низвергнут старый Кронос.

Прочь, старая муза!

Предсказание сбылось; старая музыка пала, и скоро Ти­мофей и Филоксен уже сами были классиками; их песни изу­чались в школах, и их большие композиции ставились на сце­не еще спустя столетия.

Высокого совершенства достигла в это время и инстру­ментальная музыка. Игра на флейте издревле процветала в Фивах; но лишь в эпоху Перикла здесь в лице Пронома явил­ся композитор, чьи пьесы для флейты приобрели известность во всей Греции. Его сын Эниад продолжал деятельность от­ца; мы узнаем, что он в 388 г. одержал победу в Афинах. Но Эниада затмил его соотечественник Антигенид, первый флейтист-виртуоз своего времени (ок. 400—360). Он примк­нул к Филоксену, в чьих дифирамбах исполнял аккомпане­мент, но писал и самостоятельные пьесы, долго охранявшие его имя от забвения. Из его многочисленных учеников большую известность приобрели в эпоху Филиппа и Алек­сандра Исмений и Тимофей, оба из Фив. В соседних с Бео­тией областях также усердно занимались авлетикой: в конце IV века мы находим среди первоклассных артистов Телефа­на из Мегары и Эвдокса из Халкиды.

В Афинах авлетике никогда не удавалось пустить проч­ные корни; зато здесь достигла высокого совершенства кифаристика благодаря двум артистам, жившим в первой по­ловине IV века, Кефисодоту из Ахарн и особенно Стратонику. Стратоник, по преданию, первый основал школу инстру­ментальной музыки.

Все великие музыканты V и IV веков являлись вместе с тем и артистами-исполнителями, и своей славою были обя­заны столько же виртуозности своей игры, сколько достоин­ствам своих композиций. Но, разумеется, невозможно было требовать, чтобы композитор обладал и красивым голосом, в особенности если он продолжал работать до поздней старос­ти, как Тимофей Милетский. Притом, для постановки новых сложных дифирамбов требовались не только хорошие со­листы, но и обученный хор и хороший оркестр. Таким обра­зом возникло сословие профессиональных театральных пев­цов и музыкантов. Такая же перемена произошла на траги­ческой и комической сцене. Если Эсхил и несколько раз еще Софокл сами выступали в своих пьесах, то успехи сцениче­ского искусства и обусловленная ими большая требователь­ность публики вскоре привели к образованию класса акте­ров, и поэты стали ограничиваться тем, что руководили ра­зучиванием своих пьес. Хотя социальное положение актеров и тогда, как во все времена, было вообще далеко не почет­ным, тем не менее выдающиеся таланты достигали громкой славы, и в IV веке в Афинах вошло в обычай вносить и их имена в официальные списки поставленных на сцене пьес. В этом сословии господствовала строгая иерархия; трагиче­ские актеры гнушались выступать в комедиях, и протагонист относился с презрением к девтерагонисту и тритагонисту. Очень характерно для истории развития этих отношений, что из эпохи расцвета аттической трагедии до нас не дошло ни одно имя какого-либо знаменитого актера; напротив, в середине IV века источники называют нам в качестве вы­дающихся протагонистов на трагические роли Феодора, Неоптолема и Аристодема, в эпоху Александра — Фессала и Афенодора; из знаменитых комических актеров этого же времени можно назвать олинфянина Сатира и Ликона из Скарфея.

Развитие пластического искусства в IV веке немногим разнится от развития поэзии за тот же период; как и поэзия, пластика жила успехами, достигнутыми в предшествовав­шую эпоху. Но здесь великие образцы V столетия действо­вали не столь подавляющим образом, как в области поэзии, ибо поэтическое произведение может быть распространено в неограниченном количестве копий, тогда как произведение искусства привязано к месту своего нахождения и никакая репродукция не может заменить оригинала. Притом техника пластических искусств в эпоху Перикла далеко еще не дос­тигла той степени совершенства, какую обнаруживает в это же время поэтическая техника. Поэтому деятели на поприще образовательных искусств имели в IV веке больше простора для художественного творчества, чем поэты этого времени.

Пластические искусства отнюдь не могли жаловаться и на недостаток внешнего поощрения. Правда, Афины и в этой области лишаются того руководящего положения, которое они занимали при Перикле. Пелопоннесская война поглоща­ла почти все наличные средства; затем последовали круше­ние государства и революция, и когда Афины несколько оп­равились от этой катастрофы, пришлось прежде всего поза­ботиться о восстановлении укреплений и арсеналов. Лишь со времени Филократова мира Афины снова могли думать о постройке зданий, не служащих непосредственно практиче­ским нуждам. Тем не менее в течение всего этого века Афи­ны оставались главным средоточием греческой художест­венной деятельности; только их художники работали почти исключительно на иностранных заказчиков.

После сражения при Эгоспотамах одну минуту казалось, что Спарта и в области художественной деятельности наме­рена выступить наследницей Афин. В Дельфах и Спарте бы­ли воздвигнуты великолепные памятники победы; но возоб­новление войны вскоре положило конец этим стремлениям. Расцвет Фив после битвы при Левктрах почти совсем не по­родил крупных монументальных памятников. Зато усердно культивировалось искусство в монархических государствах, которые в это время возникли или достигли большого значе­ния, особенно в Карии, Сицилии и Македонии; разумеется, оно должно было подчиняться и тем требованиям, которые предъявляли к нему властелины этих стран.

В области архитектуры постройка храмов все еще зани­мала первое место, хотя уже не в такой степени, как в пред­шествовавшую эпоху. Афины, несмотря на финансовые за­труднения, которые они испытывали во время Пелопоннес­ской войны, нашли средства отстроить святилище Афины Полиас на Акрополе, по благородной строгости стиля — ис­тинный шедевр ионийской школы. Около этого же времени на террасе близ Пропилей, откуда открывается волшебный вид, был воздвигнут тот небольшой храм богини Победы, который в нашем веке после освобождения Греции был вос­становлен из античных обломков и теперь опять, как неко­гда, сторожит вход на Акрополь. На Делосе близ старого храма Аполлона был построен новый большой храм в честь бога-хранителя острова. В Тегее храм Афины Алеа около 395 г. был уничтожен пожаром; новый храм, воздвигнутый под руководством Скопаса, был величайшим и прекрасней­шим храмом всего Пелопоннеса. Приблизительно в это же время близ Эпидавра был воздвигнут великолепный храм Асклепия. Особенно оживленную деятельность обнаружива­ла в этой области Иония, где, наконец, начали восстановлять разрушенные некогда персами храмы. Храм Аполлона Дидимского в Бранхидах близ Милета был великолепно рес­таврирован зодчими Пеонием и Дафнисом. В Приене Пифей, творец Мавсолейона, построил большой храм городской бо­гини Афины, который затем был освящен Александром. Сгоревший в 356 г. Артемисион в Эфесе был еще в более роскошном виде восстановлен Дейнократом; он был теперь самым большим из всех греческих храмов и позднее считал­ся одним из семи чудес света.