Еврейские погромы и национализм (СИ)

Иван Солоневич признавал, что с фактической стороны для русских «еврейство было и будет врагом и Империи, и Нации, и Православия», врагом в культурном отношении, о чём есть настолько обильные неопровержимые данные, что без достаточных причин нет нужды прибегать к сомнительным, полувымышленным теориям о всемогущем тайном мировом правительстве. Однако, вовсе не желая признавать значение цитат из Талмуда по причине его значительной древности, Солоневич упускал, что весь исторический процесс формируется преимущественно религиозно-философскими представлениями, определяющими все ценности и все цели жизни. И.Л. Солоневич не видел в Талмуде и Шулхан-Арухе раскрытия политической линии еврейства [И.Л. Солоневич «Россия и революция» М.: ФИВ, 2007, с.37, 45, 51, 119].

Но если социологические исследования раскрывают через иудейский хилиазм экономические цели следующего за победой всех революций построения капитализма или коммунизма, то невозможно, чтобы подобным образом не раскрывались через религиозную философию и политические цели.

Множество самых современных данных указывает, что в жизни организованного еврейства Шулхан-Арух нисколько не устарел. Чего только стоят рассказы внучки Троцкого, переехавшей в Израиль из США: «попытки надуть [американские] власти находят поддержку у раввинов израильской общины», «по словам их раввина, объегорить «гоев» – это не грех» (об этом все самые знаменитые цитаты из Шулхан-Аруха), «израильтяне безобразно обсчитывают иностранных рабочих. С пенсионерами и даже жертвами холокоста обходятся без особых церемоний. Меня, когда я ещё жила в Америке, израильтяне пытались надуть дважды». «Как говорят специалисты, главная угроза экономике Израиля – преступность. Двух израильских министров посадили в тюрьму», «бывший премьер-министр Израиля под следствием за мошенничество, бывший президент – под следствием за изнасилование и другие развратные действия».

Внучка Троцкого описывает разнообразные масштабные криминальные аферы, связанные с продажей недвижимости, адвокатурой. По беззастенчивой пропаганде «Израиль очень напоминает мне СССР моего времени: здесь, как и там, мне пытаются вдолбить в голову что-то, с чем я никак не могла и не могу согласиться» [Ю.С. Аксельрод «Мой дед Лев Троцкий и его семья» М.: Центрполиграф, 2013, с.424-436].

Вся революционная идеология есть стремление её носителей к самообожествлению и построению пантеистического царства благополучия на Земле. Самообожествление наделяет революционера правом отвергать все законы и правила, поскольку они для него даны не свыше, а им же самим как части пантеистического божества. Самообожествление даёт соблазнительную вседозволенность сравнительно с теистическим смирением.

В этом отношении очень полезны исследования о всей советской литературе как о литературе пантеистической, основанной на идее самообожествления, характерной для основной массы писателей, избравших сторону революции, от всех пролетарских поэтов до В.В. Маяковского. «На место оплёванного и низвергнутого Бога поэт поставляет Человека», «последнее слово в пьесе отдано обожествлённому пролетарскому МЫ». Литература революции воспевала всемогущий титанизм человекобожества, способного и правомочного, как видит исследователь, к «фашистской утилизации ненужных, вредных по теории людей». У Маяковского буквально звучит: «всех миров богатство прикарманьте! Стар – убивать. На пепельницы черепа!» [С.Г. Семёнова «Русская поэзия и проза 1920-1930-х годов. Поэтика – Видение мира – Философия» М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2001, с.147, 159-161].

Исследователь советской пантеистической литературы показывает полную неуместность популярных спекуляций на бердяевско-евразийской, советско-патриотической брехне про воплощение большевиками национальных, славянофильских, православных идеалов русского народа.

С.Г. Семёнова в книге о пантеизме революционной литературы закономерно выводит новый взгляд на мiр скорее из сочинений В.С. Соловьёва, пантеиста, который вёл ожесточённую полемику c защитниками сочинений Н.Я. Данилевского, безуспешно пытаясь их дискредитировать. Критику национализма со стороны Владимира Соловьёва удачно разбил Н.Н. Страхов, а в другом споре с Соловьёвым Лев Тихомиров доказал, что государство, предоставляя различные права тем или иным верующим, само должно основываться на определённом вероучении, тогда как соловьёвское равноправие ведёт к обязательному религиозному безразличию государственных установлений, к светской гуманистической идеологии – как и вышло у большевиков.

Таким образом, всё революционное мировоззрение исходит из сугубо враждебного национализму гуманистического пантеизма.

Замешанных на пантеизме демократических взглядов придерживаются рядящиеся в одежды, патриотов-имперцев евразийцы, считающие СССР государственным продолжением Российской Империи. Так, Сергей Бабурин зовёт русским политическим идеалом «самодержавие народа, вверяющего свою судьбу мудрому вождю». Такие концепции полного отрицания значения монархической идеи глубоко враждебны русской политической мысли. Бабурин объявляет: «Ильин был глубинно неправ, безоговорочно заявляя, что Советский Союз – не Россия». На деле правой никогда не являлась глупая фантазия Бабурина, будто «русское народное самодержавие» – «модель демократии» [С.Н. Бабурин «Новая русская империя» М.: Алгоритм, 2013, с.48, 61].

Никакого вверения народной власти Монарху никогда не происходило, ибо власть народу никогда не принадлежала и никакого момента передачи власти “вождю” не наступало. Русское Самодержавие может быть только Монархией, потому Бабурин ставит себя вне русской идеи ради принадлежности к идее советской и к таким пантеистам как Соловьёв, Вернадский, Циолковский, чьи обоснования несовместимы с Тихомировым, Ильиным, Солоневичем.

Революция основывалась на радикально полярной альтернативе религиозно-философским основам русской культуры: революция была агрессивной подменой этих основ пантеизмом.

Обожествление человека сопровождалось беспредельно самоуверенным истребительным порывом к достижению полноты единства соответствия коммунистической идеальной безупречности. Ему сопутствовала отчаянная надежда на бессмертие путём трансгуманизма, возможного только при пантеистической философской основе, только если природа, часть которой человек, – божественный абсолют.

Идея самообожествления опасна не только как стремление к вознесению «эго», но опасна и в смысле воображения самосущной всеспособности, стремление к чему – первостепенный из соблазнов, ввергающий затем человека в удлиняющуюся последовательность заблуждений.

Националист Иван Ильин в значительнейшем своём труде постоянно указывает на самообожествление как на источник зла и заблуждений от недостатка спасительного смирения. Человеку «дано совершенствоваться, но не дано стать совершенным». «Посягающий несостоятелен самим посяганием своим: оно его обличает, низводит и указует на его место» [И.А. Ильин «Аксиомы религиозного опыта» М.: АСТ, 2002, с.493-495].

Идеология атеистического материализма, в качестве самой примитивной формы пантеизма, формирует представление о преобладающем значении зримых вещей ввиду непризнания нематериальных ценностей, существование которых нельзя доказать научно, т.е. – опять-таки материалистически.

Критики атомистической теории тысячелетия назад доказали, что нет никаких элементарных частиц, из которых могла бы состоять Вселенная, поскольку такие материальные части всегда будут продолжать раскладываться на следующие детали.

Такое отодвигание экспериментальная физика будет производить без всякого предела. Эту истину раз за разом заново переоткрывают поколения физиков. Материальные представления работают только при самом грубом упрощении, когда при разложении на химический состав человека объявляют вертикальной лужей.

Условность материализма коренится в несознании факта, что современная физика и космология, по большому счёту, это пантеистическое богословие, оперирующее условными и воображаемыми понятиями, не раскрывающими, что же представляют собой материя, энергия, сила.