Хроники российской Саньясы (Из жизни Российских мистиков - Мастеров и Учеников 1960-х - 1990-х)

В: - Значит, какая-то практика у вас все-таки была?

No20: - Ну, скажем так, практика самонаблюдения в естественном потоке жизни.

В: - То есть основной опыт, который служил материалом для осмысления, вы получали посредством интроспекции?

No20: - В данном случае вернее будет говорить именно о самонаблюдении, а не об интроспекции в узком смысле слова. Я получал опыт в ходе соприкосновения с жизнью и наблюдения, как моя психическая организация реагирует на жизнь, и как жизнь реагирует на меня, на мое поведение. Плюс знакомство с духовной литературой, то есть опытом осмысления подобной работы предшественниками.

В: - Таким образом, это не было специальной практикой, выделенной из потока жизни?

No20: - Да, в качестве практики я воспринимал саму жизнь во всем ее многообразии. А специальная практика ничего, кроме скуки, у меня не вызывала. У меня было ощущение, что выполнение упражнений, с точки зрения Пути, -это просто убитое время. Практика внимательного отношения к жизни представлялась мне гораздо более интересным и действенным занятием.

В: - Вы просто участвовали в потоке жизни или намеренно помещали себя в какие-то ситуации?

No20: - На каком-то этапе я действительно помещал себя в ситуации, которые бы угрожали моему образу себя. Это облегчало наблюдение за тем, как мой образ себя влияет на мое восприятие.

В: - Не могли бы вы подробнее рассказать об этом?

No20: - Рассказать о создании ситуаций, угрожающих образу себя? Это могли быть любые ситуации, когда я выглядел в глазах окружающих не самым достойным образом. Сейчас я припоминаю только ситуации неумеренного потребления алкоголя; собственно практикой можно было назвать переживание переживания того, что я натворил в невменяемом состоянии.

Разумеется, я не стану рекомендовать пьянство как путь к свободе от себя. Потому что мне лично удалось выйти на Путь не в последнюю очередь именно благодаря отказу от спиртного. Ценность трезвого состояния я усвоил сразу и где-то года три-четыре вообще не брал в рот ни капли. А потом уже начал экспериментировать.

В: -Долго?

N220: - Долго ли я пил? Никаких особых усилий в этом направлении я не прилагал, просто не упускал случая надраться, когда представлялась такая возможность, а их было немало: дни рождения, молодежные вечеринки и т.п. Но напиваться, по-видимому, имело смысл лишь в компании, где меня считали человеком продвинутым и непьющим (потому как просто пьяный мужик в порядке вещей, чего тут такого); скоро таких компаний не стало и подобная практика утратила свою эффективность. Впрочем, необходимость в ней тоже отпала.

В: -А помимо ситуаций алкогольного опьянения еще какие-нибудь ситуации вы создавали?

No20: - Не помню. Собственно, жизнь полна таких ситуаций, когда мы выглядим в глазах окружающих не самым достойным образом. Было бы желание отслеживать.

В: - Я почему спрашиваю, - иногда такие ситуации действительно случаются сами собой, но бывают и такие полосы жизни, когда ничего подобного не происходит. Тогда можно создавать их сознательно. Создание и проживание таких ситуаций действительно может рассматриваться как своеобразная практика выведения себя из равновесного, покоящегося состояния. Поэтому меня и интересует ваш опыт в этом направлении.

No20: -Что плохого в равновесии? Мой опыт говорит мне, что если за равновесие не цепляться, продолжается оно недолго. С другой стороны, практика выведения из равновесия имеет тенденцию переориентироваться с себя на другого. То есть начинает человек с себя, а затем входит во вкус создания подобных ситуаций для других. Так, московская школа самодеятельного околотибетского эзотеризма, насколько я с ней знаком, занималась именно тем, что они там друг друга долбали, из равновесия выводили. Разумеется, пользу можно извлечь из чего угодно, в том числе и из того, что тебя кто-то пытается смешать с дерьмом. Но в большинстве случаев такая практика приводит не к декларируемому разрушению защит, а к их укреплению, появлению феномена "отмороженного сознавания", которое полагается целью человеческих стремлений. Защита ведь не сводится к бессознательности, она проявляется также в бесчувственности, не-переживании, не-реагировании, - в голой констатации происходящего.

Я лично всегда предчувствовал, а с некоторых пор считаю, что защиты у каждого человека неслучайны и возникают с необходимостью. Защиты ломать нецелесообразно, потому что это приводит либо к их укреплению, то есть отодвигает момент возможного рассасывания, либо к декомпенсации, когда человек сталкивается с материалом, с которым еще не готов иметь дело. Я свои защиты уважал и не пытался поднять неподъемное. Но при этом во мне все время присутствовало легкое прощупывающее стремление двигаться в направлении, прегражденном защитой. И со временем это приводило к результатам, которые становились не поверхностным психологическим лоском, а органичной частью моей жизни. А противоположный, силовой подход напоминает мне попытку сократить срок беременности: "Как, ждать девять месяцев?! Нет, рожать будем здесь и сейчас!"

Так обстояло дело с ситуациями. Ничего особо выдумывать не приходилось. Это была постоянная работа по отслеживанию собственных глупостей и ляпов в межличностных отношениях. В жизни каждого молодого человека такого добра хватает.

В: -А как складывались ваши отношения с властями? Вас не преследовали, вы не ощущали на себе давления?

No20: - Нет. Наоборот... Действительно, большинство духарей в то время страдали так называемой "гэбэфренией", - считали, что живут под колпаком, что КГБ спит и видит, как бы их сграбастать. Я посмеивался над этими настроениями, полагая, что у Конторы есть дела посерьезнее. Кроме того, из контактов с гэбэшниками, - а в нашем институте они пытались вербовать едва ли не каждого студента, - я выяснил, что их вездесущность и осведомленность далеко не столь велика, как считалось в народе. Хотя за эзотерическими библиотеками они действительно охотились и изымали их регулярно. Так что библиотеки надо было беречь. А изготовление и распространение идеологически сомнительной литературы преследовалось в уголовном порядке. Поскольку же я занимался этим в достаточно крупных на то время масштабах, какие-то меры предосторожности применять приходилось, - например, я не держал телефонной книжки, в телефонных разговорах был очень аккуратен и вообще предпочитал пользоваться телефонами-автоматами.