Гавайи Миссионеры

Я полагаю, что если бы у него еще тогда хватило храброс ти и отваги, его жене не пришлось бы умирать. Если бы он оста вался с ней в Хане и сам постарался сделать все то, что мы сде лали здесь, все закончилось бы благополучно. Сестру Уранию убил этот невероятный переход через горы до Ваилуку. Бед няжка! Она ведь уже восемь месяцев отходила с ребенком!

Эти мысли навеяли на Эбнера воспоминания о собственной жене, и он испугался, что весть о смерти Урании от родов могла бы плохо отразиться на самочувствии Иеруши. Поэтому Эбнер разработал хитрый план, чтобы ничего не рассказывать своей супруге. Рассуждая об этом, он, скорее руководствовался надеждой, а не разумом:

-Пока эти печальные новости дойдут до Лахайны, прой дет некоторое время. Сам же я ничего не должен рассказывать своей любимой жене.

Итак, он вошел в тайный сговор с самим собой, и даже призвал Господа стать его свидетелем, но как только он дошел до дома, то сразу увидел, что даже локоны Иеруши как-то не так спускаются к плечам. А когда она бросилась к нему после этой первой их разлуки с момента свадьбы, Эбнер все же постарался, чтобы слова его оставались верны его же собственному договору. Однако действия все равно выдали его, и лишь только Эбнер взглянул на супругу с пылкой любовью и страстью, она в тот же момент поняла, что произошло.

Сестра Урания умерла! - воскликнула Иеруша и рас плакалась.

Да, это так, - вынужден был признать Эбнер. - Но с то бой этого не произойдет, Иеруша. - В тот момент он впервые назвал супругу по имени.

Она попыталась о чем-то спросить его, но Эбнер резко схватил ее за запястья и заглянул в ее большие карие глаза:

-Ты не умрешь, Иеруша, я клянусь Богом, что не дам те бе умереть!

Произнеся это, он отпустил ее ладони и бессильно опустился на сундук, закрыв голову руками. Через несколько секунд, поборов свой стыд, он сказал то, что считал необходимым:

-Господь оберегает нас самым таинственным и непостижи мым образом, Иеруша, и хотя мысли мои могут показаться в чем-то ужасными, тем не менее, то, что я скажу - сущая прав да. Господь не просто так вынудил меня присутствовать при смерти сестры Урании. Таким образом, он напомнил мне, что бы я подготовился к тому, что скоро настанет и тебе очередь ро жать. Теперь я знаю, что и как нужно делать. И я знаю даже, как следовало поступить брату Аврааму. Иеруша, теперь я дей ствительно подготовлен, и поэтому ты не умрешь. - Он вско чил на ноги и, что есть силы, выкрикнул: Ты... не... умрешь!

В тот момент больше всего на свете ему хотелось заклю чить свою жену в объятия и осыпать ее поцелуями, дикими поцелуями, при этом чуть ли не подвывая от избытка эмоций, как поступают животные на лугу, там, на далекой ферме. Но он не знал, как это делается, и поэтому вся его любовь вырази лась в этом кратком, но весьма искреннем утверждении: "Ты не умрешь". И с тех пор, наверное, ни одна женщина на самом отдаленном острове в последние дни беременности не чувство вала себя такой уверенной, вспоминая об этом милом сердцу утверждении своего супруга.

* * *

Но если Эбнер, таким образом, обрел в своем миссионерском домике настоящую духовную победу, то в травяном дворце Маламы его поджидало полное поражение. Когда он явился к Алии Нуи для того, чтобы преподать ей очередной урок, то обнаружил, что Келоло никуда не переехал, а продолжает, как и ранее, жить вместе со своей супругой.

-Какая гнусность! - тут же вскипел Эбнер.

Двое влюбленных гигантов, которым уже перевалило за сорок, в недоумении вслушивались в слова миссионера, пытаясь понять, почему Господь так ненавидит браки между близкими родственниками, но когда красноречие Эбнера иссякло, Малама спокойно объяснила ему:

Я уже выстроила для Келоло дом, он находится за преде лами моей территории. Это очень хороший дом, но он не хочет жить там в одиночестве. Тут она расплакалась и добавила: - Он пытался жить один, и целых две ночи спал в том доме, пока тебя, Макуа Хейл, не было в Лахайне. Мне это не понравилось самой, и на третью ночь я вышла к его дому и позвала: "Келоло, иди туда, где твой дом". Тогда он пришел. Поэтому винить его не стоит, Макуа Хейл, я все сделала сама, я и буду отвечать.

Вам никогда не стать членом нашей церкви, Малама, - предупредил Эбнер. - А когда вы умрете, вы будете вечно го реть в огне.

Расскажи мне еще раз об адском огне, Макуа Хейл, - попросила Малама. Ей было очень важно знать, чем все-таки она рискует. И когда Эбнер повторил свой жуткий рассказ о душах, осужденных вечно мучиться в огне, Малама задрожа ла и стала задавать более детальные вопросы, в то время как из глаз ее текли огромные слезы.

И ты уверен, что король Камехамеха тоже находится в этом огне?

Абсолютно уверен.

Макуа Хейл, однажды, когда в Лахайне останавливался католический корабль, со мной разговаривал о Боге один че ловек. А католики тоже горят в этом огне?

Они вечно будут гореть, - уверенно произнес Эбнер.

А еще этот человек с корабля рассказывал мне, что в Ин дии живут такие люди, которые вообще ничего не слышали о твоем Боге.

Малама, не называй Господа "моим" Богом. Он просто Бог, и при этом Бог единственный.

Но когда эти люди из Индии умрут, они все тоже попа дут в огонь?

-Да.

-Значит, единственные, кто не горят в этом огне, это лю ди, которые присоединились к твоей церкви?

-Да.

Малама победно повернулась к Келоло и, ликуя, произнесла:

Теперь ты понимаешь, насколько страшен этот огонь. Если ты не уберешь ту каменную площадку, которую выстро ил для старых богов, ты тоже можешь попасть в тот огонь и го реть в нем вечно.

Ничего подобного! - заупрямился Келоло. - Мои боги позаботятся обо мне. Они не допустят того, чтобы я горел в ог не, потому что они заберут меня в свой рай. И там я буду жить рядом с водой жизни, которая принадлежит Кейну.

Какой глупый мужчина! - с грустью констатировала Малама. - Он будет гореть в огне, но не хочет признаваться в этом.

Но, Малама, - заметил Эбнер, - если вы будете продол жать жить с Келоло в грехе, вам самим тоже предстоит гореть в этом вечном огне.

Нет-нет, - поправила его Малама. - Я верю в Бога, и очень люблю Иисуса Христа. Я вовсе не собираюсь жить в том ужасном огне. Я буду держать Келоло рядом с собой, пока не по чувствую себя плохо. Мы договорились о том, что прежде, чем я умру, я отошлю его подальше от себя, и тогда буду спасена.

И вот тогда Эбнер решился воспользоваться своим козырем. Выставив в сторону женщины указательный палец, он смело заглянул ей в глаза и предупредил:

-Но только ваш священник может решить, достойны ли вы того, чтобы присоединиться к церкви. Об этом вы почему- то забыли.

Малама задумалась, внимательно разглядывая своего мучителя. Он был на целый фут ниже ее, почти вдвое моложе и весил, наверное, на две трети меньше самой Маламы. Однако, она начала довольно осторожно:

Значит, ты будешь судить о том, насколько хорошей женщиной я была все это время?

Да, именно я, - согласно кивнул Эбнер.

И если я не была достаточно...

Тогда вас ни за что не примут в церковь.

Еще некоторое время Малама размышляла над этим безвыходным положением, переводя взгляд с Эбнера на Келоло, а затем быстро ответила:

Может быть, в то время тебя уже с нами не будет, Макуа Хейл. Может быть, нам пришлют другого священника?

Нет, я останусь на своем месте, - так же упрямо наста ивал на своем преподобный Хейл.

Малама еще раз проанализировала столь мрачное будущее, безнадежно вздохнула и неожиданно резко сменила тему разговора:

-Скажи мне, Макуа Хейл, что я должна сделать, чтобы стать хорошей Алии Нуи для своего народа?

И Эбнер приступил к той самой работе, которая потом так сильно повлияла на судьбу Гавайских островов. Поначалу на беседы Эбнера приходили только Малама и Келоло, но потом стали появляться и менее знатные алии, а когда на острова приезжал король Лихолихо со своей матерью-регентом, они тоже с удовольствием участвовали в дискуссиях с Эбнером, задавали ему всевозможные вопросы, обсуждали различные проблемы, где-то спорили, а в чем-то сразу же соглашались.