Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

Белоруссии. Их кормили, обували, одевали, обучали специальностям слесаря,

токаря, сварщика, судосборщика всем тем специальностям, которые требовались

в судостроении. Директором училища был Александр Штокмейстер, участник

войны.

«Директор завода № 820 тов. Ведерников предоставил под общежитие для

временного размещения ремесленного] у[чилища] № 1 и ФЗО-1

неприспособленное и необорудованное помещение бывшего цеха, в котором

центральная отопительная система неисправлена, водопровод и канализация не

работают <...> Питание учащихся — плохое, в столовой грязно и холодно. На 600

человек учащихся имеется всего 50 тарелок и 30 табуреток; ножей, вилок,

стаканов нет <...> Учащиеся, как правило, из-за отсутствия воды не умываются и

спят в верхней одежде, так как температура в общежитии не превышает 6-8

градусов

Директор ЦБК-2 тов. Абабков предоставил под общежитие учащихся

ремесленного училища № 4 также необорудованное и не отремонтированное

помещение, топливом не обеспечил. Здание и жесткий инвентарь для классов не

предоставил, помещений под мастерские, оборудование и инструмент не

выделил, в силу чего учащиеся ремесленного училища № 4 не учатся и не

работают. Питание учащихся организовано в помещении бывшей конюшни,

расположенной за 3 километра от общежития, что вынуждает учащихся

ежедневно проходить по 18 километров».

Из приказа управления по гражданским делам Калининградской

области от 17 марта 1947 года.

ГАКО. Ф. 298. Оп. 1. Д. 27. Л. 1.

Среднее специальное образование поначалу предоставляли в области два

техникума: целлюлозно-бумажный и коммунально-строительный. В конце 40-х

годов в Калининграде существовал один вуз — педагогический институт. О нем

рассказал один из его бывших руководителей Яков Лукич Пичкуренко:

— Институт был создан на базе бывшей немецкой школы в переулке

Чернышевского в августе 1948 года. Я туг же собрал все свои довоенные

документы. Меня приняли в институт заведующим кафедрой истории (тогда не

было, естественно, различных кафедр по истории). В институте недостатка в

кадрах не ощущалось. Сразу Москва, Ленинград прислали специалистов на

работу. Им давали подъемные, предоставляли квартиру. С литературой тоже

помогали Москва и Ленинград. Для начала все учебники, пособия были. А затем

все, что выходило в стране, передавали нам. Неслучайно университетская

библиотека считается сегодня одной из лучших. Пединститут дал очень много

хороших кадров. Тогда отношение к учебе было иным. Первый и второй выпуски

(это 1952, 1953 годы) — люди военного поколения — учились старательно, никого

не надо было понукать.

Свобода совести по-калининградски

На вопрос, как отправлялись религиозные потребности переселенцев, почти

все наши собеседники отвечали одинаково: «Церкви не было вообще. Богу вроде

никто не молился. При Сталине не молились» (Анатолий Григорьевич Ярцев). «Я

— верующая, но службы нигде не велось» (Матрена Федотовна Букреева).

130

«Церкви не было. Да я тогда вопросами религии и не задавалась: молодая была»

(Екатерина Михайловна Ковалева).

И все-таки в некоторых интервью упоминаются какие-то молельные дома.

Виктор Саввич Бутко рассказывает, что сам он, будучи нормальным советским

школьником, вопросами религии не интересовался: «Однако мать часто

посещала в Калининграде какой-то молельный дом. Но делала это очень скрытно

и стеснялась этого».

Ему вторят некоторые старожилы области: «Был молельный дом для

православных на Аллее Смелых, там был иконостас. Были и другие дома. Где-то

на улице Горького собирались сектанты» (Анна Денисовна Альховик). «Старушки

ходили по воскресеньям молиться на улицу Каменную в частный дом. Там был

русский священник» (Мария Дмитриевна Машкина).

Иногда в рассказах встречались упоминания о последователях других

христианских церквей — «сектанатах», по тогдашней терминологии. «В начале

пятидесятых годов на Большой Окружной в районе Се

верной Горы был молельный дом пятидесятников» (Павел Иванович

Синицын),

В первые послевоенные годы на законных основаниях действовали

некоторые немецкие кирхи. Вспоминает Евдокия Ивановна Михайлова:

«Выявить путем выезда в Черняховский, Славский и Озерский районы

состояние сектантской деятельности, их формы и методы пропаганды и вербовки

новых последователей, принять меры к прекращению незаконной их

деятельности».

Из плана работы областного уполномоченного по делам религиозных

культов на февраль-март 1948 года.

ГАКО. Ф. 246. Оп. 2. Д. 15. Л. 1.

— Немецкое население посещало храмы, которые остались цепы- ми. У

кинотеатра «Родина» костел функционировал, пока немцы не уехали. Там был

орган. Сейчас там спортзал. Русских не выгоняли, если они не хулиганили. Потом

церковь приспособили под спортивный зал, а сейчас там открыт православный

храм.

Анатолий Яковлевич Му дров зашел как-то, году в 47-м, в немецкую кирху: «А

там старушки: и наши, и немки — молятся вместе. Во где — Интернационал! Мир,

и нет никакой вражды меж собой!»

При достаточно равнодушном отношении к религии большинство

переселенцев почитало церковные праздники. Бывший рыбак Николай

Владимирович Т у р ц о в вспоминает:

— В поселке Морское ни церкви, ни священника не было. Но религиозные

праздники отмечали. Даже в залив не выходили рыбачить. Председатель нашего

рыболовецкого колхоза Яковлев кричит, бывало: «Нет, сегодня не пойдем.

Сегодня праздник».

Про Бога вспоминали и в печальную минуту. Рассказывает Александр

Николаевич Пушкарев из Славска:

— Одна бабка перед смертью завещала, чтобы ее похоронили по

христианскому обычаю с попом. Это было в 1951 году. Приехал поп из Литвы.

Провел как положено службу в доме, а потом должен был вести людей к

кладбищу. Народу на похороны собиралось очень много. Еще бы, похороны с

попом! Но председатель райисполкома запретил шествие. Народ начал

возмущаться. Но поп сказал, что таково решение властей и он должен

подчиниться. А толпа возмущается. Тогда он сказал, что сейчас надо разойтись, а

131

он напишет письмо в Москву. Где-то через месяц председателя райисполкома

сняли.

«А не хотели вы, например, открыть православную церковь в кирхе?» —

спрашивали мы иногда первых переселенцев. «Про то тогда не очень-то и

говорили, — был ответ Антонины Владимировны Тимохиной, похожий на многие

другие. — А в кирхе нашего поселка Рыбачий уже была сетевязалка, так что про

это и не вспоминали».

Между тем это было не совсем так. В Калининградском областном архиве

сохранилось большое количество прошений со стороны переселенцев об

открытии православных храмов. Письма шли во все инстанции, в том числе

Сталину и патриарху, который обещал помочь. Обосновывая свои просьбы,

верующие писали, что ближайшая православная церковь находится далеко — в

Вильнюсе, что «люди скучают», указывали на опасность распространения

сектантства и католичества, упирали на необходимость патриотического

воспитания с помощью русской церкви. Заявления на открытие храмов поступали

из Калининграда, Черняховска, Зеленоградска, Гвардейска, Озерска, некоторых

колхозов и совхозов. Под заявлением жителей трех колхозов Гвардейского

района — «Завет Ильича», имени Жукова, имени Молотова — стоят подписи 316

человек. Как же реагировали власти на эти многочисленные просьбы? Вот одна

типичная история.

Двадцать жителей Зеленоградска (в официальных документах они будут

именоваться «двадцаткой») направили в Москву ходатайство об открытии