Сталин. История и личность

В другом возникшем на съезде споре Сталин был менее успешен. В заключительном слове к прениям по отчетному докладу Центрального Комитета он сказал о необходимости издания партийного манифеста с разъяснениями недавних событий, а затем перешел к вопросу о целесообразности явки Ленина и Зиновьева на суд. В данный момент, заявил он, все еще неясно, в чьих руках власть; кроме того, нет никакой гарантии, что арестованные вожди будут в безопасности. Другое дело, полагал Сталин, если суд будет демократически организован и будет дана гарантия, что их не растерзают. В нынешних условиях, сказал он далее, нет смысла являться в суд, а вот при правительстве, которое смогло бы гарантировать товарищей от насилий, которое имело бы хоть некоторую честь, они явились бы⁵⁶. «Это противоречивое заявление, — писал в послесталинский период советский журнал по истории партии, — допускавшее при определенных условиях возможность явки Ленина в распоряжение буржуазного правительства, было глубоко ошибочным»⁵⁷ Такого же мнения, по-видимому, придерживалось подавляющее большинство делегатов VI съезда партии. В прениях Орджоникидзе доказывал, что партия ни в коем случае не должна допустить, чтобы Ленин явился на суд. Его поддержал Дзержинский. Николай Скрыпник возражал против идеи Сталина о явке Ленина на суд при определенных условиях и предложил выразить протест против клеветнической кампании. Даже Володарский, который при поддержке двух членов Межрайонного комитета Троцкого, представил проект резолюции, разрешавшей Ленину и Зиновьеву при определенных условиях явиться на суд, нашел неприемлемым высказывание Сталина относительно «честного буржуазного суда». Потом взял слово Бухарин и заявил, что к данному вопросу не должно быть схоластического подхода. Он высмеял мысль о честном буржуазном суде («Разве честный буржуазный суд не будет стремиться прежде всего отсечь нам головы?») и предложил проект резолюции, в которой осуждалась «возмутительная прокурорско-шпионско-полицейская травля вождей революционного пролетариата» и исключалась всякая возможность явки Ленина и Зиновьева на суд. Съезд одобрил эту резолюцию абсолютным большинством голосов⁵⁸.

Вместе с тем (и на это справедливости ради следует указать) ничто не говорит о том, что Сталин серьезно ожидал развития событий по схеме, которая упоминалась в заявлении и которую многие нашли неприемлемой. Во всяком случае данная им в речи по текущему моменту характеристика Временного правительства совершенно исключала возможность признания его большевиками, «по крайней мере, в какой-то степени честным режимом». В действительности дело в том, что Сталин и здесь обнаружил тенденцию, которая проявилась в его выступлении на Апрельской конференции по национальной проблеме, — тенденцию к двойственности по тактическим вопросам, когда принципы и практический политический курс оказывались не в ладах. Он, например, провозглашал принципиальное право наций на самоопределение и одновременно проповедовал политику, которая на практике противоречила этому принципу. В другом случае он предлагал партии занять позицию, которая бы в принципе предусматривала явку Ленина и Зиновьева в суд, но на условиях, которые не могли реально существовать. В то время, когда обстоятельства, по мнению многих большевиков, настоятельно требовали совершенно четкой позиции, Сталин предпочитал следовать извилистым путем.

Впоследствии в сталинской литературе утверждалось, что в 1917 г. он работал в полной гармонии с Лениным. Факты, однако, не подкрепляют этот тезис. Помимо разногласий в начале апреля, из революционного периода известны еще два случая, когда Сталин расходился с Лениным по вопросам, которые последний считал исключительно важными. Первый эпизод имел место накануне октябрьских событий, когда Каменев и Зиновьев, нарушив партийную дисциплину, раскрыли в газете «Новая жизнь» план восстания. В письмах в Центральный Комитет от 18 и 19 октября Ленин осудил их за «штрейкбрехерство» и потребовал исключения из партии. Однако некоторые члены ЦК посчитали, что принимать столь крутые меры не стоит. При обсуждении этого вопроса 20 октября на заседании ЦК, на котором присутствовали восемь членов, Свердлов, доказывая неправомочность Центрального Комитета исключать из партии, высказался за то, чтобы ограничиться принятием заявления Каменева о выходе из ЦК. Сталин, в тот день по собственному почину опубликовавший в партийной газете письмо Зиновьева с ответами на обвинения Ленина и сопроводивший письмо редакционной заметкой (в которой писал, что «вопрос можно считать исчерпанным»), вначале предложил ничего не предпринимать по данному делу до предстоящего пленума ЦК Когда же это предложение не прошло, Сталин, утверждая, что Зиновьев и Каменев подчинятся решениям Центрального Комитета, высказался против их исключения из партии и вывода из ЦК. После того как ЦК пятью голосами против трех приняло отставку Каменева, Сталин выразил готовность уйти с поста редактора партийного органа, однако ЦК с этим не согласился⁵⁹.

Второй эпизод относится к февралю 1918 г., когда над правительством Ленина нависла реальная угроза разгрома наступавшими немецкими войсками. Десятого февраля большевики отвергли исключительно тяжелые условия мира, переданные Германией Троцкому в Брест-Литовске. Неделю спустя, перед лицом готовящегося нового немецкого наступления, раздираемый разногласиями Центральный Комитет проголосовал за то, чтобы проинформировать германское правительство о готовности большевиков заключить мир на ранее отвергнутых условиях. ЦК вновь собрался 23 февраля, чтобы рассмотреть ответ немцев, выдвинувших, по сути, ультиматум на еще более кабальных условиях. Ленин, который заявил, что «политика революционной фразы» окончена, предложил немедленно принять условия немцев и тут же предъявил собственный ультиматум: если условия мира не будут приняты, то он выйдет и из правительства, и из Центрального Комитета. В процессе обсуждения Сталин заметил: «Можно не подписывать, но начать мирные переговоры». На это Ленин ответил: «Сталин не прав, когда он говорит, что можно не подписать. Эти условия надо подписать. Если вы их не подпишете, то вы подпишете смертный приговор советской власти через три недели»⁶⁰. В результате Сталин проголосовал вместе с большинством в поддержку ленинского предложения. Тем не менее резкий упрек вождя в его адрес навсегда запомнился присутствующим, а также нашел отражение в протоколах заседания.

Бурная политическая деятельность в массах в 1917 г. не отвечала натуре Сталина, поэтому он ничем особенным не проявил себя как политический руководитель, как яркая личность. Не обладая ораторским талантом, он не спешил выступать на массовых митингах. Его статьи в большевистской прессе не обнаруживали публицистического дара. Но, что важнее всего, Сталин не проявил таких важных качеств выдающегося революционного вождя, действующего в кризисной и постоянно меняющейся ситуации, как умение быстро приспосабливаться к новой обстановке, творческое мышление, хорошее понимание настроений масс и умение на них правильно реагировать, решимость. Не удивительно, что в воспоминаниях многих большевиков Сталин не фигурировал в качестве одного из героев революционного периода. Не выступал он таковым в мемуарах и в исторической литературе первых послереволюционных лет. Водном из популярных небольшевистских журналов издававший его участник и очевидец тех событий Николай Суханов в довольно пренебрежительной форме комментировал появление Сталина в марте 1917 г. в Исполнительном Комитете Петроградского Совета. Заметив, что среди «генералитета» большевистской партии имелось много фигур покрупнее и вождей подостойнее, Суханов продолжал: «Сталин же за время своей скромной деятельности в Исп. Комитете производил — не на одного меня — впечатление серого пятна, иногда маячившего тускло и бесследно. Больше о нем, собственно, нечего сказать»⁶¹.

Сталин не упоминается и в книге Джона Рида «10 дней, которые потрясли мир», изданной в России в 1923 г. с восторженным предисловием Ленина, рекомендовавшего «правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий...»⁶². Как мы уже видели, в не совсем выгодном свете он предстал и в таких первых воспоминаниях большевиков о революции, как мемуары Шляпникова.