Сократ

Они взяли мотыги и принялись окапывать кусты винограда.

Сократу повезло - в Главке он нашел добросовестного помощника: он отдает Главку часть урожая, а тот - уже со своими детьми - ухаживает за Сократовым виноградником, собирает виноград и оливки, давит их и возит Сократу в Афины оливковое масло, соленые оливки, хорошо перебродившее вино, даже делится с ним теми драхмами, которые выручает за избыток урожая с участка Сократа.

Философ же иногда ходит в Гуди - поработать на винограднике и удовольствия ради.

- Я как Антей, - говорит он. - Руками-ногами должен держаться за землю, чтоб не лишиться силы!

Взяв горсть земли, Сократ размял ее, дал высыпаться сквозь пальцы.

- Здесь я всегда радуюсь жизни, хотя она порой и колет меня пуще тернового венца, - сказал он Главку. - Здесь я забываю о падении нравов в Афинах. Здесь, с мотыгой в руке, я с самого утра любуюсь солнцем, тогда как афинские улочки все в тени. Здесь после доброй работы сажусь я с тобой и с твоими детьми за чашу вина, и это заставляет мою кровь обращаться быстрее, все черные мысли уносит ветер с гор, и я снова становлюсь прежним жизнелюбом, который и родился-то, смеясь во весь рот!

Потом Главк-младший запряг осла и повез в Афины для Сократа несколько мехов перебродившего вина и соленые оливки. Философ весело шагал рядом с повозкой, распевая:

Упал я в высокие травы,

И молвил Эрот златоглавый,

Взмахнув серебристым крылом

Над моим безобразным лицом:

"О жалкий, напрасны грезы твои

Ты недостоин любви!

А тем временем вокруг стола во дворе Сократова дома собрались, как обычно, его друзья, ученики: Симон, Критон, Критий и молоденькие Антисфен с Эвтидемом.

Они ждали Алкивиада - тот, избрав политическое поприще, задержался сегодня в совете - и Сократа, который должен был вернуться из Гуди. Симон разделил на равные доли еду - по обычаю, каждый принес с собой что мог. Только Критон всякий раз приносит столько, что хватает и на ужин Сократу, и на весь следующий день.

- Дарион, хоп! - донесся с улицы звучный голос, и великолепный пес редкостной породы стрелой перемахнул через ограду и дружески обнюхал собравшихся, хорошо ему знакомых. В калитке появился Алкивиад в лазурном хитоне и белой хламиде, расшитой золотыми цветами лотоса. У всех прямо дух захватило от восхищения этим прекрасным образом - один лишь Критий сжался от зависти и прикинулся равнодушным.

Душа Крития полна желчи: что бы ни вытворял этот смазливый молодчик, все равно соберет дань восхищения! Такой щеголь - и бродяга Сократ! Ха, то-то зрелище для афинян, эта парочка! Но я-то знаю, почему Алкивиад любит показываться в обществе Сократа. Беспутный, необузданный расточитель хочет внушить Афинам, что он, племянник Перикла и возможный преемник его в должности стратега (а для этого ему нужно завоевать большинство голосов в экклесии), как родного отца или старшего брата, чтит философа, этот образец скромности, справедливости, мудрости. Глядите, мол, мужи афинские, дивитесь! По виду вертопрах, в душе-то я человек такой же праведный, как мой учитель, и таким же я буду, когда стану вашим вождем... И этак грациозно сделает ручкой - аристократ, в сравнении с которым я, Критий, выгляжу серой мышью...

- Где Сократ? - спросил вновь пришедший.

- В Гуди, - ехидно ответил Критий. - Виноградник рыхлит. Шел бы и ты с ним вместе землю копать.

- Неплохая идея! - улыбнулся красавец. - Алкивиад в винограднике, с мотыгой! Полагаете, это было бы мне к лицу?

- А что тебе не к лицу, тщеславная душа? - осклабился Критий; он заметил - молоденький Эвтидем, прельщенный красотой Алкивиада, нежно погладил ему щиколотку. Алкивиад легонько отстранил Эвтидема и нетерпеливо заходил по двору.

- Жду не дождусь узнать мнение Сократа об Аристофановых "Всадниках". В театре к нему нахлынуло столько народу, что мне не удалось с ним поговорить.

Эвтидем, отвергнутый Алкивиадом, явно расстроился. И Критий взял его под свое крылышко. Усадил рядом с собой, стал гладить по голове, по лицу...

И тогда пробудилось в Критий страстное желание...

С улицы донеслась песня, заглушаемая грохотом повозки.

- Сократ!

Симон открыл ворота, и Главк-младший, следуя за Сократом, ввел во двор упряжку.

Пришлось прервать бурные приветствия - надо было убрать на место привезенное и откупорить один мех для сегодняшнего ужина.

Сократу и Главку помогали в этой работе Антисфен и Симон. Накачали воды из колодца, принесли кратер для смешивания вина с водой, черпачком разлили вино по чашам. Главк тотчас уехал восвояси.

- Итак, друзья! - поднял Сократ чашу, когда все уселись за стол. Земля, наша древняя мать, шлет вам привет из Гуди! - Он глянул на Алкивиада. - Что это с тобой, милый? Отчего такое мрачное лицо? Чем ты встревожен?

- Да, Сократ, ты нашел точное слово: я встревожен. Нападками Аристофана на Клеонта. Мне видятся в них нападки и на демократию. Его злой язык не останавливается ни перед чем. Слыхал я - он и на тебя пишет комедию!

- Неужели, по его мнению, я этого стою? - засмеялся Сократ. - Вряд ли. Тем не менее хотел бы я знать, чем "Всадники" так захватили зрителей и даже судей, которые отдали им первую награду. Что вы об этом думаете?

- Клеонт хочет многого, - сказал Алкивиад, - но он мало что знает и умеет. Он рад бы раздавить весь Пелопоннес, но в военных делах умеет только болтать своим дубленым языком. Между тем он ведь теперь хозяин не над одной своей дубильней и над своими рабами - он глава Афинского морского союза! А союз распадается, вдобавок наши мелкие стычки со спартанцами грозят перерасти в новую большую войну. Но Клеонта, плохого стратега, совершенно не заботит одна из самых важных вещей в войне - тыл.

- Какой тыл? - спросил Сократ.

- Экономический и этический.

Сократ одобрительно улыбнулся.

- Отлично! Я рад, что прозвучало это слово - этика. Как же обстоит с ней дело в нынешних Афинах?

Антисфен, юноша угрюмого характера, ответил с возмущением:

- Этика... Бедняжка - нищая она! Ее уже почти и не заметно. Люди судятся друг с другом, дерутся за кусок, повальная испорченность нравов, хотя после чумы прошло уже пять лет. Великий дух Афин, высоко реявший с Акрополя, прибит к земле потоком разврата и алчности...