Николай Губенко - Режиссер и актер

Но это - особая тема, которой я мог сейчас коснуться лишь вскользь. Подробнее скажу о другом. Десятилетиями из теоретических высказываний Ленина и его политических акций принималось и поднималось на щит лишь то, что в данный момент отвечало узколобым понятиям и прагматическим интересам правящей партийной верхушки. В обществе строго насаждался оскопленный образ идеального вождя.

Но не все получалось у властей так, как им хотелось. В 60-70-е годы в нашей творческой и научно интеллигенции наметилось сильное движение к "подлинному Ильичу", который противопоставлялся мысленно, как Сталину, так и бездарным, корыстолюбивым, некультурным его преемникам. Это движение тоже носило изрядно апологетический характер, но иного типа и направленности. В искусстве немало честных и талантливых авторов пытались разрушить заштампованный образ Ленина, постичь и передать его в более сложных социально-психологических измерениях.

Разумеется, это совершенно не устраивало власть имущих. Им тут можно даже посочувствовать. С одной стороны, они должны были активно поощрять постановку новых фильмов о вожде революции. С другой же, с этими фильмами выходила вечная морока. Чуть-чуть зазевается редактура и бдительные начетчики из Института марксизма-ленинизма, как на экране пробьется не совсем "тот" Ильич. (Справедливости ради отмечу, что в этом институте трудились и серьезные, относительно прогрессивно мыслящие специалисты по ленинскому наследию, только не они делали погоду.)

Подлинным фанатиком ленинской темы в кино являлся Сергей Иосифович Юткевич. Званий и наград у него было много: Народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, доктор искусствоведения... Живой классик кино, зачинавший вместе с М. Роммом кинолениниану. Тем не менее, как медленно и тяжело по коридорам высоких инстанций двигался к искомому финишу литературный сценарий, например, "Ленин в Париже" (авторы Е. Габрилович, тоже Герой Социалистического Труда, тоже живой классик, и сам Юткевич).

Сценарий не ахти и какой острый, радикальный, но содержавший в себе, особенно в первом варианте, явственную попытку показать Ленина и в истинно трудных ситуациях, и в сомнениях, печалях, увлечениях. Ни за что! Высокие инстанции, прежде всего, Институт марксизма - ленинизма, которому на отзыв обязательно посылались все сценарии по ленинской тематике, стали бетонной стеной.

Сердце больного не бережа, Юткевич стойко дрался за свое детище, и кое-что ценное и живое ему удалось отстоять. Но со многими вполне вздорными и догматичными указаниями, он вынужден был согласиться. И, кстати, на киностудии, в производстве, никакой приоритетности по сравнению, скажем, с политическими детективами, ленинский фильм не пользовался. Помнится, как Юткевич яростно "выбивал" средства на него. Ну а потом? Потом фильму дали Государственную премию СССР (1983 г.), чем Юткевич и Габрилович были уязвлены. Они считали, что их работа должна быть удостоена Ленинской премии. Я мог наблюдать их реакцию, так сказать, воочию. Мы с женой отдыхали тогда в Доме ветеранов Союза кинематографистов. Юткевич жил там практически постоянно, приехал туда и Габрилович. Услышав по радио информацию о присуждении Государственных премий СССР, я пошел поздравлять новых лауреатов. И нашел их обоих в минорном настроении. Они решительно отказались выпить рюмку вина или бокал шампанского за их награждение.

История с картиной Юткевича-Габриловича была все же относительно благополучной. Четырех серийный телевизионный фильм режиссера Л. Пчелкина "Штрихи к портрету В.И. Ленина, снятый по сценарию М. Шатрова в 1967-1969 гг., был тотчас запрещен и увидел экран лишь восемнадцать лет спустя. С точки зрения идеологического руководства, Ленин в этом фильме показывался не с "тем" окружением и вообще выглядел чересчур демократом и либералом.

А сколько мытарств претерпела, прежде чем добраться до театральных подмостков, известная пьеса Шатрова "Так победим!", другие историко-биографические произведения. Между тем, в них не заключалось ничего Ленина отрицающего, умаляющего. Напротив, он прославлялся, но не в канонах его официальной интерпретации, которую с полным основанием можно назвать интерпретацией чугунного утюга.

Конечно, были фильмы о Ленине, которые шли к экрану относительно спокойно, без особых идеологических истерик. Кому уж как повезет. Обращались к ленинской теме и ходкие ремесленники и приспособленцы, готовые делать что угодно и как угодно, лишь бы платили. Карьеристов всегда хватало. Только не стоит огульно причислять к ним каждого, кто ставил спектакли и фильмы о Ленине или играли его роль на театре и в кино. Конечно, здесь сказывалось и административное давление. Отказаться от предложения сыграть роль Ленина было трудно, а то и невозможно. Так или иначе, но в этой роли проявили себя крупные и уважаемые актеры: Б. Щукин, М. Штраус, М. Ульянов, Б. Смирнов, К. Лавров, Ю. Каюров, Р. Нахапетов, А. Калягин, О. Янковский и др. А также и Н. Губенко.

Работая над этой ролью, он, естественно, должен был основательно вникнуть и в высказывания, и в факты биографии самого Ленина, и в мемуарные источники, и в другие свидетельства эпохи. Точнее, разных эпох. Охват исторических событий в телесериале Лисаковича поистине грандиозный: от 70-х годов девятнадцатого века до 20-х годов двадцатого столетия. Осваивая эти материалы, Губенко пришел к следующему выводу: "Прошло пять лет в тесном контакте с образом Ленина, я убедился, что Ленин - величайший инакомыслящий"15.

"Инакомыслящий" - в сопоставлении с кем? Опять-таки все с теми же партийными функционерами сталинских и, особенно, после сталинских времен. Но ведь основные импульсы этим функционерами дал Ленин, и советская государственная машина сконструирована по его проекту. И как можно было, погружаясь в исторический материал, не заметить, что вождь партии и в теории, и на практике отстаивал антидемократические постулаты, был неумолимо жесток с инакомыслящими? Но представление о Ленине, высказанное в приведенном выше высказывании Губенко, характерно отнюдь не только для него одного. Как я уже отмечал, таким - инакомыслящим - хотели тогда видеть "подлинного Ильича" многие в среде творческой и научной интеллигенции. Подобными умонастроениями, хотя и в осторожной форме, - Лисакович не мог ни с кем резко конфликтовать, - пронизан изнутри, особенно в последних двух сериях, и телефильм "В.И. Ленин. Страницы жизни".

В мою задачу не входит детальный разбор этого объемного произведения, которое и в те годы смотрелось с трудом, если вообще смотрелось, а сегодня имеет лишь, так сказать, академический интерес. Остановлюсь лишь на некоторых структурно концептуальных моментах телесериала.

Он построен на широком использовании хроники и тщательно отобранных архивных материалах, подчас новых или малоизвестных. Изобразительный ряд сопровождается обстоятельным, если не сказать многословным, комментарием "от автора". Прием для документального кино обычный, традиционный, но из-за частого обращения к себе изрядно в те годы приевшийся зрителю.

Лисакович пригласил на фильм актеров, более-менее (скорее, менее) похожих на выводимых на экран исторических лиц, чем-то их напоминающих, родителей Володи Ульянова, Н.К. Крупскую, самого Ленина и т.д. Произнося соответствующие, в общем, документальные текстов, исполнители выступали от имени своих персонажей, как бы (почти по Брехту) представляя их публике. То есть актеры вроде бы и играли, и одновременно не играли, поскольку собственно игровой момент сводился к минимуму. Здесь можно было использовать строго ограниченный набор выразительных средств: голос, интонацию, паузы, отчасти - мимику, жест. Задача, профессионально трудная, что, вероятно, увлекало Губенко, досконально знакомого с театром представления. Надо сказать, что внешним данным он чуточку схож со своим героем.

Оставаясь в современном костюме, практически без грима, произнося зачастую сугубо книжный текст, предназначенный для чтения, а не для восприятия на слух, актер должен был убедить зрителя в том, что перед ним живой, подлинный Ленин. И вместе с тем - это он, Губенко, говорящий от имени вождя, имеющий к его высказываниям и размышлениям и собственное отношение. Тут-то пригодилась актеру его театральная выучка. Речь Губенко отличается тонкой нюансировкой звуковых красок при предельной скупости жестов и мимики. Актер усердно стремился к тому, чтобы как можно глубже вжиться в данный ему текст, сделать его органично "своим", проникнуться им всецело. Иногда и, пожалуй, нередко, это, при всем мастерстве и опыте Губенко, не вполне удавалось. Но здесь больше "виновата" непреодолимая тяжеловесность иных монологов, их перегруженность сложными понятиями и терминами.