Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

После вхождения Польши в состав Российской империи в конце XVIII века ее ближайшим географическим соседом на западе стала Германия в виде ее крайней восточной земли — Восточной Пруссии. У специалистов российского Генерального штаба в первое десятилетие прошлого века не было ни малейшей доли сомнения, что общие тенденции мировой политики рано или поздно приведут Европу к мировой войне, а Восточная Пруссия станет одним из важнейших театров военных действий. Поэтому ее разведывательный «мониторинг» русской военной разведкой осуществлялся со всей тщательностью и основательностью [258].

В соответствии с указаниями тогдашнего начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф. Ф. Палицына с 1906 года из офицеров Генерального штаба при западных военных округах начинают создаваться разведывательные отделения. Их задачи заключались «в сборе и обработке сведений о вероятном противнике, а также и в выборе и подготовке лиц, не принадлежащих к составу армии, которые могли бы во время военных действий быть разведчиками как на неприятельской территории, так и в наших пределах…» [259]

Тогда же начала определяться «зона ответственности» штабов военных округов в проведении разведки на Западе и Востоке Российской империи. Так, штабу Виленского военного округа была отведена территория Пруссии, «заключающаяся между нашей границей и рекой Вислой». Штабу Варшавского военного округа — «районы, заключающиеся между Балтийским морем и линией Эльблонг-Алленштайн-Лыкк на севере, нашей границей с Пруссией — на востоке…»

Но за короткий промежуток времени руководству Генштаба стало ясно, что такое распределение носит случайный характер, не связанный с планируемыми действиями войск на начальном этапе предполагавшихся военных действий. Следующее распределение зон ответственности было уже связано не с территорией, а с дислоцированными на этой территории военными округами.

На этот раз штабу Петербургского военного округа вменялось изучение I, XX, XVII и II германских корпусов. Штабу Варшавского военного округа — районы XX, XVII, II, V, VI и отчасти I германских корпусов [260].

После решения организационно-штатных вопросов, связанных с формированием разведывательных отделений штабов военных округов, началась планомерная работа по созданию постоянно действующих агентурных сетей (по дореволюционной терминологии — «разведывательных организаций»). Первые более или менее значимые результаты были получены в 1910 году. Начальник штаба Виленского округа докладывал в Главное управление Генерального штаба: «В настоящее время завязаны уже прочные отношения с военным писарем кёнигсбергского гарнизона (не открывающим пока своего настоящего имени), доставившей штабу округа секретный документ. Ведутся переговоры еще с двумя лицами, предложившими свои услуги по негласной разведке. По выяснению пригодности их они вероятно будут приняты на службу и посланы за границу».

Уже в 1912 году тот же начальник штаба докладывал в ГУГШ: «Главнейшим источником сведений штаба округа служила… агентурная сеть за границей, состоявшая к концу года из 9 агентов-резидентов наблюдательной разведки (в Кёнигсберге — два; в Тильзите, Гумбиннене, Эйдткунене, Юрбурге, Гольдапе, Инстербурге и Кибартахе — по одному) и двух агентов документальной разведки (оба в Кёнигсберге)». Далее в отчетных документах отмечалось, что особенно ценные сведения исходят от двух указанных агентов-документалистов.

От своих коллег пытались не отставать сотрудники разведки штаба Варшавского военного округа. За тот же отчетный год они доложили о наличии 13 агентов-резидентов в Пруссии, включая трех агентов документальной разведки. Один из них, по фамилии Велькерлинг, несколько позже был разоблачен германской контрразведкой. В ходе предварительного изучения его деятельности и последующего судебного разбирательства выяснилось, что, исполняя обязанности писаря крепости Торн, он имел непосредственный доступ к важной секретной документации. После вербовки, осуществленной старшим адъютантом разведывательного отделения полковником Н. С. Батюшиным, Велькерлинг, используя фотоаппарат, сделал фотокопии практически всех находившихся у него на хранении документов [261].

Только с 1 января по 20 марта 1910 года от агента в виде оригиналов и фотокопий было получено 32 секретных немецких документа общим объемом свыше 2000 страниц, которые, как писал дававший им оценку сотрудник ГУГШ, имели «общее стратегическое для нас значение на случай войны с Германией» [262].

В своих послевоенных воспоминаниях бывшие начальники разведслужб Германии и Австро-Венгрии Вальтер Николаи и Макс Ронге много места уделили полковнику Н. С. Батюшину, который руководил деятельностью Велькерлинга. Причем, волей-неволей, у них вырисовывается облик этакого «супермена» от разведки, от которого невозможно было скрыть никаких секретов. То, что Батюшин был личностью действительно незаурядной, видно из характеристики, данной ему бывшим сослуживцем — будущим начальником Генштаба Красной армии Б. М. Шапошниковым:

Операции по вербовке «негласных» агентов не всегда были успешными по нескольким причинам. Одна из них заключалась в том, что кандидаты на вербовку подчас не в полной мере соответствовали предъявляемым к ним требованиям. В апреле 1907 года в штаб Виленского военного округа поступило письмо от некоего Мюллера, предложившего свои услуги в добывании разведывательной информации по германским вооруженным силам. Для ведения переговоров об условиях сотрудничества был выделен капитан Левицкий.

Обусловленные встречи проходили дважды. Первый раз на приграничной станции в Эйдткунене в гостинице «Русланд», где, собственно, и состоялось личное знакомство Левицкого с Мюллером. Для «подстраховки» в операции принимал участие другой агент Левицкого, который изучал обстановку вокруг намеченного места встречи.

Оказалось, что «инициативник» по профессии является парикмахером и проживает в Кёнигсберге. В ходе беседы выяснилось, что он через своих знакомых военнослужащих может получать интересующую русскую разведку информацию. Левицкий определил перечень таких сведений: подробные планы укреплений Мазурских озер, крепости Кёнигсберг, данные о мобилизационных возможностях германской армии и организации железнодорожного движения в случае объявления мобилизации.

На очередной встрече в Кёнигсберге, где Мюллер предложил к покупке топографические карты участков Восточной Пруссии масштаба 1:25 000, его поведение показалось Левицкому подозрительным, и он от поддержания дальнейших контактов уклонился [264].

Добытая накануне Первой мировой войны русской военной разведкой информация по Восточной Пруссии освещала практически все значимые с точки зрения военного планирования вопросы. Были получены мобилизационные планы ряда частей и соединений, подробные планы крепостей и других фортификационных сооружений, сведения о структуре военного управления и т. д.

О высокой результативности действовавших в Германии и Восточной Пруссии русских разведчиков и агентов красноречиво говорят слова бывшего начальника германской разведслужбы (отдел III/Б) Вальтера Николаи: «Добыча в битве под Танненбергом доставила доказательства того, что русские армейские штабы обладали таким материалом о Германии как театре военных действий, лучше которого не могло быть ни в одном германском штабе. По завоевании Варшавы были захвачены печатные списки 120 строго секретных документов и планов германских и австрийских вооруженных сил, которые уже в 1907–1910 гг. были доставлены русскому Генеральному штабу разведывательным отделением в Варшаве» [265].