В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России

В свадебном разряде 1575 г. упоминаются Алексей Михайлович и Федор Васильевич Старого (Милюковы). Иван Яковлевич Старого и Борис Годунов были тогда дружками царя. Милюковы-Старого — опричная семья [42].

К 1573–1574 гг. относится возвышение Годуновых. Вопрос об их происхождении требует дополнительных разысканий. Легенда, занесенная в Летописную, Румянцевскую, Патриаршую и Разрядную редакции (начало XVII в.) родословных книг, гласит: «В лето 6838 прииде (в Румянцевской — «приехал») из Орды ко князю Ивану Даниловичю князь именем Чет, а во крещение имя ему Захарья. А у Захарья сын Олександр». Второй вариант легенды (дошел в списках третьего извода Разрядной редакции начала XVII в.) вводит в текст митрополита Петра и сообщает, что Чет пришел «из Больший Орды» [43]. Оба варианта легенды отсутствуют в Государеве родословце 1555 г. и в близких к нему родословцах (в 43 главы и в 81 главу). Здесь Сабуровы, Годуновы и Вельяминовы производят себя от Дмитрия Зерна (сына Александра Захарьича). В Типографской летописи родословие начинается с Константина Дмитриевича Зернова [44]. Голландский купец Исаак Масса в начале XVII в. писал, что Годуновы — «род татарского происхождения». С. Б. Веселовский считал, что Годуновы, Сабуровы и Вельяминовы происходили от костромского вотчинника Дмитрия Зерна [45]. Но, исходя из того что в Синодике их родоначальником назван все же Захарий, он датировал легенду концом XV в. и связал ее с Костромским Ипатьевским монастырем.

Аргументация С. Б. Веселовского может считаться убедительной не во всех звеньях. Он рассматривал различные варианты родословия без тесной связи с историей их составления, отдавая предпочтение Государеву родословцу, который, согласно исследованиям М. Е. Бычковой, представляет собой не начальный этап составления родословных книг, а одно из звеньев в длительной истории их сложения. Отсутствие в нем легенды о выезде Чета находится в тесной связи с другими подобными же пропусками (в частности, нет в нем и легенды о происхождении Воронцовых-Вельяминовых) и отражает не первоначальную структуру родословий, а их редакторскую обработку в середине 50-х годов XVI в. С. Б. Веселовский обратил внимание на то, что мурза Чет, выехавший якобы на Русь в 1329/30 г., не мог этого сделать при митрополите Петре, так как тот в декабре 1325 г. умер. Но сообщение о выезде Чета при Петре является позднейшим развитием легенды, отсутствующим в ее первоначальном варианте. Исходя из того что Константин Дмитриевич Зернов подписывал в 1406 г. духовную грамоту Василия I, С. Б. Веселовский полагал, что Захарий (Чет) должен был бы жить во второй половине XIII в. и не мог, следовательно, выехать на Русь при Иване Калите. К тому же в 1304 г. на Костроме был убит Дмитрий Зерно [46].

Мы бы не стали столь придирчиво относиться к легенде. Конечно, дата выезда Чета и соотнесение ее с княжением Калиты относительны. Родословная память сохранила только предание о выезде предка Годуновых из Орды когда-то на заре образования Московского княжества и привязала его к широко известному Ивану Калите… Ведь в конце XV в. он считался основателем Московского княжества, а составитель Краткой редакции «Задонщины» вложил в уста Дмитрия Донского слова о русских князьях как о «гнезде Калиты». К признанию существования исторических корней в легенде о Чете склоняет и то, что родоначальники отдельных ветвей его потомков носили татарские прозвища (Годун, Сабур) [47].

У внука Дмитрия Зерна Ивана Годуна было два сына: Григорий и Дмитрий. Ветвь, шедшая от последнего, видного положения при дворе не занимала. Григорий был отцом шестерых сыновей: Василия Большого, Петра, Ивана, Григория, Данилы, Василия Меньшого. Оба Василия и Григорий умерли бездетными, а потомство тверича Данилы ничем себя не проявило. На рубеже XV–XVI вв. Петра испоместили в Новгороде. Карьера его не блистала яркими событиями. У старшего сына Петра — Афанасия был сын Яков, ставший опричником [48]. Дети второго сына Петра — Василия (Степан, Григорий и Иван) достигли многого, ставши боярами [49]. У Ивана Григорьевича Годунова было четверо сыновей: Иван Чермный, Федор Кривой, Дмитрий и бездетный Василий. Трое первых в середине XVI в. служили дворовыми детьми боярскими по Вязьме; [50] возможно, там владел землями и их отец. Иван Чермный рано (в 1559 г.) умер и ничем не прославился [51]. Его старший сын Федор стал опричником, но в 70-е годы сошел со сцены [52]. Почти ничего не известно о братьях Ивана — Федоре и Василии [53]. Федор Иванович Кривой, судя по прозвищу, вряд ли мог успешно продвигаться на военной службе. Очевидно, он рано умер.

Третий из сыновей Ивана Григорьевича Годунова — Дмитрий сделал блестящую карьеру. В 1567, 1571/72 и 1572/73 гг. он ходил «за постелью», а к весне 1574 г. получил чин окольничего. В августе 1574 г. Д. И. Годунов местничал с боярином В. И. Умным-Колычевым. Конец дела отсутствует, но, судя по всему, Годунов должен был выиграть у полуопального боярина. В 1571 г. Д. И. Годунов присутствовал на свадьбе Ивана IV с Марфой Собакиной [54].

У Федора Кривого было трое детей: Василий, Борис и дочь Ирина. Юность у Бориса Федоровича была, наверно, трудной. Родился он около 1549 или 1552 г. [55] Отец не мог способствовать его продвижению по лестнице чинов. Старший брат поступил было в опричнину (Вязьма была опричной территорией), но вскоре после лета 1571 г. умер от морового поветрия. Приходилось пробивать путь самому. С ранних лет Борис понял, что дворовые интриги дают куда больше, чем ратные подвиги. Понял и то, что до поры до времени нужно держаться в тени, используя сильных покровителей. В литовском походе 1567 г., когда его дядя Дмитрий Иванович был постельничим, Борис еще стряпчий, но уже опричник, а это значило многое. В конце 1570 г. он с двоюродным братом Федором били челом на кн. Ф. В. Сицкого. Решение было, что «тот поход Борису и Федору невмест[н]о для князя Федора Ситцкого» [56]. Эта крупная местническая победа стала возможной потому, что Сицкий был братом жены опального Ф. А. Басманова. В походе Борис был рындой «у рогатины», а его двоюродный брат шел «с другим саадаком». Победа в местническом споре, очевидно, обусловливалась и тем, что Борис женился на одной из дочерей царского любимца Малюты Скуратова [57]. Женщины играли большую роль в судьбе Бориса Годунова. На заре своей деятельности он вошел в опричное окружение молодых вязьмичей, соседей-землевладельцев, которые начинали играть заметную роль в последние опричные годы. Это Б. Я. Бельский, князья И. М. Глинский, Шуйские и далеко не молодой Малюта Скуратов.

Отец Бориса к началу 70-х годов, наверно, умер. В марте 1572 г. Борис дает сельцо Прискоково в Плесском уезде в Ипатьев монастырь не с ним, а с дядей Дмитрием Ивановичем. Вдова Ф. И. Годунова с Борисом в 1575/76 г. дали в монастырь еще одну деревеньку [58]. В майском походе 1571 г. Борис сам идет «с другим саадаком», но у царевича Ивана. В 1571 г. Борис с братом Василием и дядей Дмитрием участвовали в церемонии бракосочетания Грозного с Марфой Собакиной. В новгородском походе 1571/72 г. Борис снова при царевиче «с копьем», как и в походе на Пайду в конце 1572 — начале 1573 г. [59]