В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России

Вскоре решена была черемисская проблема. В сентябре «на рязанские места» приходили «крымские люди», стремясь, очевидно, поддержать черемисов. 6 сентября принят был «приговор» о походе в Среднее Поволжье, а 6 октября в Муром были отправлены крупные вооруженные соединения во главе с кн. И. Ф. Мстиславским «для черемисы луговые и нагорные». Узнав о готовящемся походе, черемисы принесли в Муроме присягу на верность. Поход был отменен [24]. Чтобы упрочить позиции в беспокойном Поволжье, решено было построить там новые города и остроги, которые должны были стать опорными пунктами военной администрации и одновременно центрами экономической жизни края. В грамоте от 9 февраля 1574 г. черемисам Чебоксарского уезда Иван IV писал, что они «били нам челом всею Казанскою землею за свои вины». Царь их простил, но распорядился приписать черемисские волости к будущим городам и острогам, на строительство которых они должны были возить лес [25]. В апреле 1574 г. посланы были В. Власьев и А. Есипов «ставить» Кокшайский город (в устье Кокшаги, впадающей в Волгу) [26]. То была первая ласточка большого градостроительства в Поволжье, развернувшегося в 80-е годы.

Тем временем из Речи Посполитой поступили сведения о прибытии туда короля Генриха. Но не успел царский гонец Ф. Е. Ельчанинов добраться до границы, как стало известно, что в ночь с 18 на 19 июня 1574 г. король сбежал из Кракова во Францию, где умер его брат король Карл IX. Генрих пустился в путь, чтобы занять французский престол, а в Речи Посполитой наступило очередное бескоролевье.

Весной 1574 г. ходили слухи о возможном вторжении крымских татар, поэтому «на берегу» приходилось держать значительные силы. Осенью под Печерниковыми Дубравами действительно появлялись отряды крымцев и ногайцев. Полки кн. Б. Серебряного без труда справились с опасностью. Подходили татарские отряды и под Нижний Новгород [27]. Но Крым был занят набегами на Польшу, предпринятыми по указанию султана, и вторжение небольших отрядов крымцев в русские земли не представляло существенной опасности.

20 августа Грозный написал грамоту английской королеве Елизавете, которую передал ее гонцу Даниилу Сильвестру. В ней выражалось неудовольствие деятельностью на Руси английских купцов. Но главная причина раздражения царя состояла, по словам гонца, в том, что королева не возобновила переговоров о взаимном предоставлении убежища в случае необходимости [28].

В августе Иван IV принимал в Старице и послов Речи Посполитой В. Завадского и М. Протасовича, сообщивших ему о бегстве Генриха. Послам удалось добиться продления перемирия до Успеньева дня 1576 г. [29] Иван IV внимательно следил за ходом дел в Польше. Ф. Е. Ельчанинов, прибывший в Варшаву 7 сентября, должен был регулярно сообщать о перспективах русской кандидатуры на польский престол. Побывавший у Ивана IV шляхтич К. Граевский (ездивший в Москву по торговым делам) по возвращении в Речь Посполитую изложил условия, на которых соглашался царь на избрание польским королем. Он якобы настаивал на соединении России с Польшей под властью одного монарха, с тем чтобы трон потом перешел к его потомкам из рода Рюриковичей [30].

Летом 1574 г. на Русь прибыл молдавский господарь Богдан Александрович, изгнанный из своей страны османами [31]. Он был пожалован г. Лух, ранее принадлежавшим кн. И. Д. Бельскому. Владел Богдан и Тарусой. Впрочем, реальная власть там осуществлялась Грозным [32]. В 1577 г. Богдан умер.

В декабре 1574 г. в Москву прибыли послы императора Максимилиана II Магнус Паули и Грегор Десфалюс с очередным предложением заключить антиосманский союз. 25 декабря в Александровскую слободу вернулся отпущенный шведами гонец В. Пивов (Чихачев к тому времени умер) [33]. Для заключения мира со Швецией было решено послать В. А. Сицкого, но его посольство с отъездом задержалось.

В 1573–1574 гг. в составе придворной знати происходили перемены, оказавшие значительное влияние на ход событий. Из Думы выбыли бояре кн. М. И. Воротынский, М. Я. Морозов и кн. Н. Р. Одоевский, казненные в 1573 г.; тогда же попал в опалу окольничий В. Ф. Ошанин. К весне 1573 г. боярином стал кн. В. Ю. Голицын, а весной 1575 г. — его брат князь Иван. В 1573 г. с боярским званием упоминается Б. Ю. Сабуров, отец первой жены наследника престола Ивана Ивановича, [34]. а к осени того же года — В. И. Умной-Колычев, носивший до того звание окольничего. В 1572/73 г. окольничим сделался кн. П. И. Татев, к весне 1574 г. — кн. Б. Д. Тулупов, к августу — Д. И. Годунов (возможно, в связи с предстоящим браком Ирины Годуновой и царевича Федора), а к январю 1575 г. — В. Г. Колычев [35].

В январе 1575 г. царь женился в пятый раз. Его супругой стала Анна Васильчикова из семьи мелких детей боярских, служивших по Кашире и вошедших в опричную среду. В 1573/74 г. Назарий и Григорий Васильчиковы получили поместья в Шелонской пятине. Хотя свадебный разряд относится к 7083 г., т. е. к сентябрю 1574 — августу 1575 г., эту датировку можно сузить. На свадьбе присутствовал М. В. Колычев, отправленный 30 января 1575 г. на шведский рубеж, где он и умер незадолго до 25 мая. Поэтому церемония бракосочетания не могла состояться позднее 30 января 1575 г. Р. Г. Скрынников датирует ее сентябрем — октябрем 1574 г. (в рождественский пост, т. е. после 14 ноября, совершать свадьбы не полагалось). Более убедительно мнение Л. М. Сухотина, считавшего, что брак царя с Анной состоялся в январе 1575 г. (не ранее 7 числа). По О. А. Яковлевой, это произошло (согласно традиции заключения церковных браков) между 9 января и 3 февраля того же года [36]. Сразу же после свадьбы Грозный женит и царевичей Ивана и Федора. Первая жена Ивана была пострижена в монахини, и наследнику в супруги выбрали дочь рядового рязанского сына боярского М. Т. Петрова-Солового [37].

Свадьба царя была особенной. На ней отсутствовал цвет титулованной московской знати из старой земщины, зато широко было представлено ближайшее окружение царя, преимущественно из состава бывших опричников. Это прежде всего многочисленные Колычевы во главе с боярином Василием Ивановичем Умным и окольничим Василием Григорьевичем [38]. Умной находился в зените славы. Весной 1573 г. он присутствовал на свадьбе Магнуса, а в июле вел весьма деликатные и ответственные переговоры о кандидатуре Ивана IV на польский престол; в январе 1574 г. расследовал дело о «крымской измене» и вел переговоры с крымским послом. Влиятельным лицом был и Г. Г. Колычев, возглавлявший в начале 1573 г. Стрелецкий приказ и, как дворовый человек, получавший большой оклад (200 руб.) [39].

На свадьбе царя присутствовал и окольничий кн. Б. Д. Тулупов — по словам англичанина Джерома Горсея, «большой фаворит в те времена». На торжествах были и его племянники, дети вяземского дворового сына боярского В. И. Тулупова: Андрей, Иван и Никита Владимировичи. Они часто упоминаются в разрядах начала 70-х годов, а Андрей и Никита принадлежали ко Двору Грозного, получая небольшие оклады (25 и 17 руб.) [40]. Иное дело — сам Борис Давыдович. В фавор он вошел после отмены опричнины. Его сестра вышла замуж за царского шурина Г. А. Колтовского летом 1572 г. В 1571 г. князь только голова в походе, в 1571/72 г. — голова, ездящий «с самопалы» за государем, в 1572/73 г. в походе на Пайду — голова в государевом полку (назван первым среди голов). Но уже в марте 1573 г., как дворовый человек, Борис Давыдович получал второй по величине оклад (500 руб.). Весной 1574 г. он стал окольничим, а в январе 1575 г. вместе с А. Ф. Нагим вел переговоры с цесарским гонцом [41].