Петербургские арабески

Соборная мечеть. Проект М.С. Лялевича

Инициатором постройки мечети в Петербурге был Аттаула Баязитов, человек весьма образованный, написавший несколько сочинений об исламе, служивший в Министерстве иностранных дел и бывший муллой сначала в гвардии, а затем и в гражданском приходе. В 1882 году был разрешен сбор средств на постройку мечети – но только среди петербургских прихожан. За двадцать с лишним лет удалось собрать всего 53 000 рублей. Положение изменилось, когда в 1906 году был образован Комитет по постройке Соборной мечети и председателем его был избран полковник Генерального штаба Абдул Азиз Давлетшин – много путешествовавший по странам Востока, знавший их языки и совершивший паломничество в Мекку. «Очень тактичный и влиятельный», Давлетшин добился того, чтобы сбор денег на постройку мечети был разрешен по всей империи. В 1906 году во время визита эмира Бухарского в Петербург Давлетшин был прикомандирован к этому среднеазиатскому властителю. Он увлек эмира идеей сооружения Соборной мечети – самой северной в мире.

Соборная мечеть. Проект Н.В. Васильева

Поздравляя Николая II с наследником, эмир просил разрешить ему помочь столичным мусульманам в деле постройки мечети, в которой бы они «возносили молитвы о Вашем, государь, здравии». Разрешение было получено, и в 1907 году для мечети на углу Кронверкского проспекта и Конного переулка были куплены два смежных участка.

Уже осенью того же года был организован конкурс проектов. Выбирать пришлось из 45 присланных работ. Были присуждены три первых премии – маститым архитекторам М.С. Лялевичу, М.М. Перетятковичу и менее известному Н.В. Васильеву. Из этих трех авторов предстояло выбрать строителя мечети. Неожиданно для всех предпочтение было отдано Васильеву. Его поэтическая фантазия, питавшаяся изучением среднеазиатской архитектуры, изобразила богато украшенную мечеть, напоминавшую знаменитую Гур-Эмир, возведенную в Самарканде над гробницей Тамерлана.

Вид с юго-запада.

Восточный фасад. Мужской вход.

К дальнейшей работе, наряду с Васильевым, были приглашены академик архитектуры А.И. Гоген и архитектор С.С. Кричинский. Окончательно утвержденный рабочий проект создавался уже под руководством опытного Гогена. Здание было освобождено от усложненных и лишенных функционального значения форм и обрело величественную простоту и ясность. Ему была назначена не оштукатурка, а облицовка долговечным гранитом, на сером фоне которого особенно красочными стали украшения из разноцветной майолики.

В августе 1909 года был вырыт котлован и началась кладка фундамента. В феврале следующего года состоялась закладка Соборной мечети. Прибывшего в Петербург эмира принимали в шатре, примыкавшем к уже возведенному фундаменту. Совершивший обряд закладки ахун А. Баязитов прочел молитвы и сказал: «Мечеть наша будет красивой и послужит славой архитектуре и красой городу. Такой мечети, какая будет в Петербурге, нет ни в Париже, ни в Лондоне. Мечеть красива… и надо молить Аллаха, чтоб мечеть эта воспроизводила нас к духовно-нравственной красоте».

Главный зал.

А. Баязитов прибыл к месту торжества больной, с температурой 40°. Через год он скончался. Первое богослужение в новой мечети пришлось совершить уже его сыну – Мухаммед-Сафа Баязитову. Оно было связано с празднованием в 1913 году 300-летия дома Романовых…

Надпись над входом в мечеть извещает, что она была закончена в полной отделке в апреле 1920 года. Но завершена ли действительно эта постройка? Инициаторы ее также предлагали во дворе мечети возвести и другие, повседневно необходимые для мусульманской общины строения. Удалось построить только небольшой двухэтажный служебный флигель.

Женский зал.

Не так давно ученый совет при КГИОП одобрил проект застройки и благоустройства двора мечети, разработанный архитекторами В.А. Вавиловой, Ю.А. Гавриловым, Г.П. Фомичевым. Рядом с существующим 2-этажным флигелем встанет равновысокое с ним строение – вдоль границы участка. Новые дворовые фасады будут украшены в манере, уже здесь определившейся и ставшей привычной. Двор будет озеленен – и его новый облик также послужит украшению города…

«Перекрестясь, прыгай в воду»

С конца XIX века стали много говорить и писать о народном театре. Еще Екатерина II говорила о театре как о школе народной. И вот теперь на рубеже веков возникла острая необходимость в такой школе – поучающей и смягчающей нравы. В Петербурге первым общественным заведением подобного рода стал Народный Василеостровский театр для рабочих.

Инициатором и попечителем этого нового дела стал петербургский градоначальник П.А. Грессер, изыскивавший средства для отвлечения народа от пьянства. Средства эти были им найдены у василеостровских фабрикантов и заводчиков, на которые и было воздвигнуто на Смоленском поле небольшое деревянное здание для театра.

Первым антрепренером, режиссером и ведущим актером этого театра стал в 1886 году некий Денисенко, вполне усвоивший модные идеи народного театра. Вдохновил этого неизвестного провинциального актера на подвиги на этом поприще знаменитый Толстой. Лев Николаевич писал тогда своему поклоннику и, вместе с тем, издателю журнала «Дневник русского актера»: «Народный театр очень занимает меня, и я бы очень рад был, если бы мог ему содействовать; и потому не только очень буду рад тому, что вы переделываете мои рассказы в драматическую форму, но и желал бы попытаться написать для этого прямо в этой форме… Нахожу, что издание вашего журнала отвлечет вас от вашего главного, огромного по значению дела: попытки сделать из театра (игрушки, препровождения времени или школы разврата) орудие распространения света между людьми.

Отдайте все этому делу и, не раздумывая, не готовясь, прямо, перекрестясь, прыгайте в воду… Но дело само по себе огромного значения, и доброе, Божие дело, и непременно пойдет и будет иметь огромный успех…»

Однако успех не сопутствовал не раздумывая прыгнувшему в воду предпринимательства Денисенко. Современник, посетивший печальной осенью Василеостровский театр в первый год его существования, так описывал свои впечатления от увиденного: «Помню огромное незастроенное и невылазно-грязное поле с единственным посреди бедно освещенным зданием театра. Вокруг непроглядно-темно и как-то жутко-пустынно… Внутри театра – пять-шесть человек из Гаванской интеллигенции, а на сцене при самой нищенской обстановке терзается комедия Островского «Без вины виноватые» с г. Денисенко в главной роли «без вины виноватого»».

Финал карьеры Денисенко был скандально поучительным. Во время представления драмы «Парижские нищие» артисты, изображавшие нищих, стали умолять Денисенко, игравшего банкира Дюпона, выдать им милостыню-жалование. Отказываясь в противном случае продолжать игру. Таким образом, Народный театр закрылся, просуществовав только один сезон. Целый год затем он пустовал, перестраивался и лишь в октябре 1889 года решился взять его под свою антрепризу бывший артист Александрийского театра Ф.А. Макаров-Южин. Театральное дело воспитанник императорской сцены хорошо знал, и для Василеостровского театра наступило время правильного и мирного существования.

Вокруг театра были посажены деревья, устроен сквер, в котором стали проводить народные гулянья. Здесь была беседка с военной музыкой, открытая эстрадная сцена с песельниками и комиками. Сад иллюминировали красивыми фонариками. Допускалась и продажа пива отечественного разлива. Пивом местная публика прохлаждалась умеренно, дабы иметь возможность в партере народного театра приобщиться и к искусству. Василеостровская сцена привлекала к себе хорошей постановкой мелодрамы с хорошо сыгранным артистическим ансамблем. Публике особенно полюбился талантливый комик В.П. Васильев. На стенах театрального зала были начертаны фамилии основателей-фабрикантов. Расписанный под рогожу занавес с одной стороны был приподнят и открывал зрителю идиллический сельский пейзаж с сельской школой на первом плане, что тоже нравилось народу. Театр часто давал полный сбор, составлявший 400 рублей, при цене за место от 1 руб. 25 коп. до 5 коп. Сам же удачливый антрепренер Макаров-Южин поселился в построенном напротив театра доме.