Гавайи Миссионеры

-Мы называем ее Алии Нуи, - с почтением в голосе про шептал Кеоки, немного растягивая титул своей матери: "али- и". - Именно из нее истекает мана для нашего племени.

Эбнер смотрел на своего молодого друга-христианина с изумлением, словно тот произнес что-то непростительно ошибочное:

-От Господа Бога, а не от алии нуи проистекает духов ность, - поправил он.

Молодой гаваец покраснел и поспешил пояснить:

-Когда всю жизнь прожил с одной идеей, свои мысли лег че излагать более привычными понятиями.

Эбнер снова нахмурился, будто все его занятия с Кеоки пропали втуне:

-Бог это не "более привычное понятие", Кеоки. Бог - не что настолько величественное, что стоит вне общего понима ния и не терпит обобщений и сравнений. Ты же не молишься Богу лишь потому, что он стал для тебя "более привычным по нятием".

Хотя Эбнер говорил презрительным тоном, глаза Кеоки наполнились слезами радости, и он постарался поскорее уйти от неприятного разговора:

Прости меня, брат Хейл, - сокрушенно вздохнул Кео ки. - Я сказал не подумав.

Я считаю, будет лучше, Кеоки, - отозвался Эбнер, - если с этого момента ты станешь обращаться ко мне, как

прежде: преподобный Хейл. Твой народ может неправильно истолковать слово "брат" в этом смысле.

А разве мы уже не договорились, что всегда будем назы вать друг друга "братьями" и "сестрами"? - неожиданно вмешалась в разговор Иеруша.

Так мы решили обращаться друг к другу только между собой, - спокойно объяснил Эбнер.

Но разве Кеоки - не один из нас? - не отступала жен щина.

Я считаю, что слова "мы" и "один из нас" в данном слу чае подразумевают только тех, кто посвящен в сан и их жен, - рассудил Эбнер.

Когда тебя посвятят в сан, Кеоки, ты сможешь обра щаться к моему мужу "брат Эбнер", - убедительно произнес ла Иеруша. - Но хотя это время еще не наступило, для тебя я все равно остаюсь "сестрой Иерушей". - Она подошла к мо лодому человеку и добавила: - Твои отец и мать - очень кра сивые люди.

Огромное каноэ неспешно приближалось к бригу. Желтые перья на жезлах трепетали на ветру, и в эту минуту Хейлы впервые увидели отца Кеоки во всем величии. Он был не такого крупного телосложения, как Алии Нуи, хотя и дюйма на три выше своей жены, но внешность его по-настоящему поражала. Его волосы представляли копну черно-седых прядей, а коричневое лицо прорезали глубокие морщины, свидетельствующие о постоянном напряжении мысли. Под густыми бровями сверкали большие выразительные глаза. Его наряд составляли накидка из желтых перьев и подобие юбки из красной тапы. Особое внимание привлекал его головной убор - гладкая, плотно прилегающая к голове, похожая на шлем шапочка из перьев, украшенная гребнем, тянущемся от затылка до самого лба. То ли по таинственной прихоти истории, то ли благодаря изобретательности человеческого разума, этот шлем в точности копировал те, что венчали в свое время головы великих героев древности Ахилла, Аякса или Агамемнона. Только из-за того, что народ островов еще не знал металла, шлем отца Кеоки был сделан из перьев, а не из сверкающей меди.

Увидев на палубе "Фетиды" высокую фигуру своего сы на, великан Келоло проворно ухватился за спущенный ему канат и через несколько мгновений ловко запрыгнул на пло щадку, приставленную к правому борту брига, а затем так

же сноровисто одолел последнее препятствие и очутился на палубе. Эбнер был потрясен его подвижностью.

-Он весит, наверное, не менее трехсот фунтов, - прошеп тал он на ухо Иеруше, но она уже не слышала его. Глаза ее бы ли полны слез. Увидев, как нежно приветствуют друг друга отец и сын, как они трутся носами, обнимаются и искренне плачут, она сразу же вспомнила своих родителей, и поэтому благоразумно держала платочек наготове.

Наконец, Кеоки освободился из объятий отца и заговорил:

-Капитан Джандерс! Мой отец желает отдать вам дань уважения. - И бывалый мореплаватель вышел на корму, что бы выразить и свою признательность приветствиям острови тянина. Келоло, гордый от того, что сумел узнать при встрече с другими капитанами о том, как следует достойно здоровать ся с западным человеком, протянул вперед свою мощную пра вую руку. И когда капитан Джандерс пожал ее, то сразу же за метил татуировку, идущую от запястья до самого плеча. На руке великана корявыми буквами было выведено: "Тамеха- меха король".

-Твой отец умеет писать по-английски? - удивился Джандерс.

Кеоки отрицательно помотал головой и что-то быстро произнес на гавайском языке. Дождавшись ответа отца, он перевел:

Это сделал отцу в году русский моряк, когда умер великий король Камехамеха.

А почему же тогда "Тамехамеха"? - не понял Джан дерс.

Наш язык только начинает обретать письменную фор му, - пояснил Кеоки. - По американскому правописанию это может считаться и правильным и неправильным. Напри мер, вы можете написать имя моего отца "Келоло", но не бу дет ошибкой написать его как "Тероро".

Ты хочешь сказать, что истина заключена где-то посре дине? - спросил Джандерс.

Кеоки схватил руку капитана и восторженно принялся трясти ее, будто тот изрек нечто, решавшее сложную проблему.

-Да, капитан, - счастливо улыбаясь, закивал молодой человек. - В таких случаях истина действительно находится где-то посредине.

Эбнеру сама эта мысль показалась настолько отвратитель ной, что натолкнула его на подозрение: уж не склоняется ли

Кеоки, снова очутившись на родине, к возвращению в стан язычников.

-Истина всегда одна, - наставительно поправил священ ник.

Кеоки с радостью согласился и с этим заявлением:

Что касается Бога, то истина, действительно, одна, пре подобный Хейл. Но с точки зрения написания имени моего от ца окончательно утверждать что-либо трудно. Истина как раз посредине между Келоло и Тероро потому, что каждое из имен по отдельности неправильно.

Кеоки, - терпеливо продолжал Хейл. - Комитет мис сионеров, прекрасно владеющих латынью, древнегреческим и ивритом целый год заседал в Гоноруру, чтобы определить пра вильность написания гавайских имен. Этих специалистов нельзя обвинить в спешке или невежестве. Они и решили, что правильное написание имени твоего отца - Келоло.

Кеоки, не задумываясь, невольно дал отпор:

-Кстати, эти же специалисты решили, что правильное на звание города, где они заседали - Гонолулу. Хотя по произно шению оно ближе к "Гоноруру", как вы только что сказали.

Эбнер вспыхнул и готов был уже ответить юноше резкостью, но положение спас капитан Джандерс. Не выпуская татуированной руки Келоло, он в восхищении произнес:

-Тамехамеха! Поистине великий король! Алии Нуи Нуи!

Келоло, пребывавший в смущении во время этих непонятных споров, широко улыбнулся и решил вернуть комплимент. Похлопывая перила "Фетиды", он сказал на гавайском:

-Это очень хороший корабль. Я куплю его для Маламы, Алии Нуи, а вы, капитан Джандерс, будете им командовать.

Когда Кеоки перевел речь отца, Джандерс не рассмеялся, а серьезно глядя в глаза Келоло, глубокомысленно покачал головой:

Спроси отца, сколько сандалового дерева он сможет дать за этот корабль.

Свое сандаловое дерево я очень берегу, - осторожно на чал Келоло. - Но в горах Мауи его очень много, и я смогу до быть сколько надо.

Скажи ему так: будет сандаловое дерево - будет ему ко рабль.

Услышав перевод, Келоло принялся чисто по-американ ски трясти руку капитану, но тот предупредил:

Объясни ему, что сразу "Фетиду" он не получит. Сначала я должен отвезти на ней сандаловое дерево в Кантон, загрузить корабль китайскими товарами, которые будут принадлежать мне, и которые я смогу продавать. Тогда бриг будет принадле жать ему.

Это разумное решение, - кивнул Келоло и в третий раз протянул капитану руку в знак заключения сделки. На этот раз Джандерс с удовольствием ответил на рукопожатие, и по вернулся к помощнику:

Мистер Коллинз, составьте договор по всей форме в трех экземплярах. Оговорите, что мы продаем "Фетиду" под пол ную загрузку сандалом сейчас, плюс такое же количество сан далового дерева по возвращении из Китая. Когда условия сделки были переведены, и Келоло величественным кивком подтвердил свое согласие, Коллинз шепнул капитану: