История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.

С какими представлениями была связана Изида с тысячью имен, показывают аретологии Изиды, из которых одна приведена у Апулея:

«Святая неутомимая спасительница рода человеческого, ты всегда милосердна к смертным; с ласковой нежностью матери простираешь ты руки над их страданиями. Ни один день, ни одна ночь, ни одно короткое мгновенье не проходит без твоих благодеяний, ты защищаешь людей на суше и на воде, усмиряешь жизненные бури и протягиваешь свою готовую помочь руку, ты рассеиваешь стихии судьбы и препятствуешь вредоносному движению звезд. Тебя почитают небожители, уважают подземные боги, ты вращаешь небосвод, заставляешь светить солнце, управляешь миром и попираешь Тартар своими ногами. Тебе отвечают созвездия, к тебе возвращаются столетия, тебе радуются боги и служат стихии. По твоему кивку дуют ветры, рассеиваются облака, пускают ростки семена, растут зародыши. Перед твоим всесилием дрожит стая птиц, которая скользит над землей, дичь, которая блуждает в горах, змеи, которые прячутся в земле, животные, которые плавают в морях. Я слаб духом, чтобы воспеть тебе похвалу, и слишком беден, чтобы принести тебе жертвы. Мне не хватает слов, чтобы сказать, что я думаю о твоем величии. Но что может набожный человек и бедняк, я хочу постараться достичь. Твой божественный лик и твое священное величие я вечно буду хранить в глубине сердца и держать перед глазами» («Метаморфозы», XI, 2).

С культом Изиды соприкасается область тех религиозных таинств, которые несомненно были самыми живучими и одновременно чуждыми для древнеримских представлений культами. Имеются в виду особенно культы Изиды, Кибелы, или Великой Матери, Митры и некоторые другие первоначально восточные религии, которые частично распространились в Риме и на латинском Западе еще со времени поздней Римской Республики. Их формы правления и влияние на римскую повседневную жизнь неприукрашенно описал Ювенал:

Исступленной Белоны,

Хор приглашает она иль Кибелы, — приходит огромный

Полумужик, что в почете у меньшей братьи бесстыдной,

С давних времен оскопивший себя черепком заостренным;

Хриплая свита дает ему путь, отступают тимпаны.

Толстые щеки его — под завязкой фригийской тиары,

Важно кричит он, велит сентября опасаться и Австра,

Если она не пожертвует сотню яиц в очищенье

И самому не отдаст багряниц поношенных, дабы

Все, что внезапной и тяжкой опасностью ей угрожает,

В эти одежды ушло, принося искупление за год.

Ради того и зимой через лед нырнет она в реку,

Трижды по утру в Тибр окунется, на самых стремнинах

Голову вымоет в страхе — и голая, с дрожью в коленях,

В кровь исцарапанных, переползет все Марсово поле

(Гордого поля царя); прикажет ей белая Ио —

Вплоть до Египта пойдет и воду, от знойной Мерой

Взяв, принесет, чтобы ей окропить богини Изиды

Храм, — возвышается он по соседству с древней овчарней:

Верит она, что богиня сама насылает внушенья;

Будто с ее-то душой и умом не беседуют боги!

(Ювенал. Сатира VI, 512. Перевод Д.Недовича и Ф.Петровского)

Ввиду многообразия проявлявшихся в мистерийных религиях традиций и представлений, разумеется, проблематично выявить общие черты этих культов и привести их к общему знаменателю. Тем не менее некоторые связующие их элементы не вызывают сомнений. Так, основным убеждением приверженцев этих религий было то, что с помощью активного участия в соответствующем культе они добиваются внутреннего очищения, а после смерти получат новую жизнь и прежде всего спасение. Чтобы пластически передать эти представления, культы пользовались впечатляющим ритуалом приема и скрупулезно зафиксированными литургиями, которые в рамках небольшой общины верующих давали интенсивные, подавляющие все чувства религиозные переживания. Насколько известны подробности мира представлений, приверженцы культов добивались мистического единения со своим богом и снова переживали его смерть и воскрешение.

На основе описанных главных течений в области синкретизма становится понятным, что здесь присутствовало заимствование ритуалов одного культа другим культом. Например, тавроболий, глубоко волнующее очищение опрыскиванием кровью ритуально убитого животного, было принято сначала в культе Кибелы. Позже этот ритуал использовался приверженцами Атаргатис и Митры.

Если для традиционного культа греко-римского пантеона и древнеримской религиозной практики, как правило, формами были опосредованное, непрямое, часто формальное, механически совершаемое религиозное действо, которое иногда оставляло непричастными отдельных лиц, к тому же усиленное социальными рамками,то мистерийные религии диаметрально от этого отличались. Они предлагали каждому чувство защищенности, непосредственное культовое переживание высочайшей интенсивности. Эти религии предлагали одновременно прямой призыв к совести и рассудку, активизировали отдельного человека, серьезно относились к нему, как к личности и партнеру богов, и одновременно приобщали его к охватывающему природу и космос представлению о мире.

Наглядный пример форм и мира представлений мистерийных религий дает описание церемонии посвящения в культ Изиды у Апулея: «Я дошел до границы смерти, стоял на краю могилы, ведомый стихиями вернулся назад, в глубокой ночи увидел сверкающее солнце, пришел к богам и воздал им молитву в непосредственной близости. Итак, я сообщил тебе то, что ты слышал, но не можешь понять. Я хочу рассказать то, что может быть доверено только безгреховному разуму. Было утро, и после исполнения священных действий я вышел в торжественной процессии; многие были там и смотрели на нее. Потом я был призван вступить на деревянный помост среди храма перед изображением богини. Я был в льняном, но ярко вышитом одеянии. С моих плеч со спины до пят свисала дорогая мантия. Я был украшен вышитыми разноцветными животными, индийскими драконами и гиперборейскими грифами, пернатыми птицами, которых порождает другой мир. Посвященные называют это небесным одеянием. В правой руке я держал пылающий факел, голову украшал венок, из которого белые пальмовые листья возвышались, как лучи. Когда я по подобию солнца был украшен и, как статуя, поставлен, внезапно был отдернут занавес, и устремился народ, чтобы увидеть меня» («Метаморфозы», XI, 23).

Из малоазиатских богов далеко на Запад распространился прежде всего культ Кибелы, Великой Матери, и ее сына Аттиса. О его происхождении сообщает Евсевий: «Фрикийцы рассказывают, что Меон, царь Фригии, имел дочь по имени Кибела, которая первой изобрела флейту и была названа богиней гор. И Марсиас, который питал к ней дружбу, был первым, кто делал флейты, и он прожил в целомудрии до конца своей жизни. Но Кибела жила с Аттисом и забеременела, и когда это обнаружилось, ее отец убил Аттиса и кормилицу; Кибела обезумела, убежала, вечно кричала и била в барабан. Ее сопровождал Марсиас, который вступил в музыкальное соревнование с Аполлоном и был побежден, и Аполлон при живом теле содрал с него кожу. И Аполлон воспылал любовью к Кибеле и сопровождал ее в ее странствиях до гиперборея, и приказал, чтобы тело Аттиса было похоронено, а Кибела почиталась как богиня. Поэтому фригийцы сохранили этот обычай до сегодняшнего дня, оплакивают смерть юноши и воздвигают алтари и почитают Аттиса и Кибелу жертвоприношениями. Позже они построили в Пессине во Фригии великолепный храм и устраивали там священные жертвенные службы» («Евангелическое приготовление», II, П,41).

Этот культ пришел в Рим уже в эллинистической форме во время Второй Пунической войны в 205/204 гг.до н.э. Оттуда он распространился на Запад; круг его приверженцев состоял преимущественно из женщин.

Из сирийского региона происходил культ богини Сирии, как это звучало по латыни, почитаемая в Гиераполе в Сирии богиня Атаргатис получила распространение и на Западе. Позже, в нероновское время, через Делос этот культ достиг и Рима. Апулей и Лукиан во 2 в.н.э. сообщали о сенсационных процессиях этой сирийской богини, приверженцы которой впадали в дикий экстаз. Герой «Золотого осла» Апулея рассказывает о жрецах богини Сирии так: «На следующий день они вышли, ярко разодетые, с накрашенными лицами и обведенными черными глазами, с повязками на голове, в одеяниях шафранового цвета из батиста или шелка, у некоторых была белая нижняя одежда, расшитая пурпурной вышивкой копьевидной формы. На ногах у них были желтые башмаки. Богиню в шелковой мантии они предложили нести мне, они обнажили ее руки до плеч, подняли большие мечи и топоры и под возбуждающие звуки флейты и крики начали одержимый танец. После того, как они прошли по хижинам, они добрались до виллы богатого собственника. Тотчас же, завывая, как безумные, они устремились туда, ужасными движениями вращая опущенной головой с развевающимися кругами волосами. Порою они свирепствовали против своей собственной плоти, резали острым железом, которое принесли с собой, свои собственные руки. Тем временем буйствовал один среди них более сильный, он делал глубокий выдох, как будто его наполнил дух божества и притворялся сумасшедшим... Когда они, наконец, утомились или, по крайней мере, насытились само-истязанием и прервали резню, они получили подарки, медные монеты и серебро и спрятали все в складках своих одежд; кружку вина, молоко, сыр, пшеничную муку и ячмень, которые некоторые подарили несущему богиню, они жадно отняли, засунули в мешки, которые были приготовлены для этой наживы, и погрузили это мне на спину» («Метаморфозы», VIII, 27).