Антаподосис. Книга об Оттоне. Отчет о посольстве в Константинополь

Итак, оцени теперь, с какой твердостью крушит Божий воин не только видимых, но и невидимых врагов. Ведь древний враг, убеждая подняться против него самых сильных князей, даже брата подстрекая отобрать у него королевство, полагал, что не причинит этим [Оттону] большого вреда, ибо все это - внешний ущерб; потому и побудил он названного графа требовать для себя наследство святых, чтобы король тотчас вызвал на себя гнев Божий, как только незаконно передаст своим вассалам достояние рабов Божьих. Но, поскольку ему это не удалось, [сила] святого короля, за которого ради [проявленной] им стойкости в испытании сражался сам Бог, возросла, о чем мы сейчас и расскажем.

XXIX. Святой Давид говорил от лица Господа: «Если бы народ Мой слушал Меня, и Израиль ходил Моими путями, Я скоро смирил бы врагов их, и обратил бы руку Мою на притеснителей их» ⁷⁷. То, что это исполнилось в [нашем] короле, который был послушен Господу и ходил Его путями, ясно вытекает из того, что я сейчас расскажу.

Эберхард и Гизельберт, услышав, что король пребывает в Эльзасе, собрали огромное войско и, не опасаясь, что кто-то еще может оказать им сопротивление, перешли Рейн у Андернаха, после чего стали всюду избивать верных королю людей. В тех краях тогда находились Удо, брат Германа, герцога Швабии, и Конрад, по прозвищу «Мудрый», о которых выше мы сказали, что они остались верными королю. Однако, поскольку их войско было значительно слабее войска [мятежников], они не посмели выступить против них. Все же, следуя Божьему велению, данному не словами, но внушением [свыше], они по пятам следовали за [врагами], которые возвращались с богатой добычей. Когда они несколько продвинулись вперед, навстречу им вышел, плача и рыдая, некий священник. На вопрос их, откуда он идет и почему плачет, он ответил: «Иду от тех разбойников, которые, отняв у меня коня, -единственное, чем я владел, - еще более усилили гнет моей нужды». Услышав это, названные У до и Конрад осведомились, точно ли он видел Гизельберта и Эберхарда. И, когда тот ответил, что «отправив почти все [войско] с добычей за Рейн, сами они, в окружении только избранных рыцарей, - да не пойдет им это на пользу! - собирают фураж», они бросились на них с такой стремительностью, что если бы ты их тогда видел, то сказал бы, что они не бегут, но летят. Что же дальше? Эберхард погиб от меча, а Гизельберт утонул в водах Рейна ⁷⁸; не сумев поглотить [эти воды] из-за большого их количества, он испустил дух. Из прочих ни один не убежал, но или живым попал в плен, или погиб от меча. Итак, ты видишь теперь, каким образом Господь обратил руку свою на врагов короля, который, как Он знал, ходил путями Его.

XXX. Пока все это происходило, король в Эльзасе, ничего об этом не зная, был готов скорее умереть, чем бежать перед врагом. И вот, случилось, что когда ранним утром, вскочив по своему обыкновению на коня, он отправился в церковь, дабы укрепить себя молитвой, - ибо церковь находилась далеко [от лагеря], - то, устремив взгляд вдаль, увидел, как навстречу ему весьма поспешно движется человек, в котором он сразу же узнал вестника. А поскольку тот, кто пришел, нес радостные вести, он, как только увидел короля, своими жестами дал ему знать о радостном характере последующего сообщения. По этому же признаку все, кто там был, поняли, что объявлено будет об успехе и, навострив уши ⁷⁹, сбежались выслушать [посла]. Однако степенный шаг, приведение в порядок волос и одежды, а также важное его приветствие казались им вечностью ⁸⁰. Король, видя, что народ волнуется, с трудом перенося заминку посла с докладом, сказал: «Говори, с какой целью ты прислан! Изложи сначала [суть] дела, - пусть и нарушив этим правильный порядок [протокола], - чтобы избавить окружающих от страха и наполнить их души радостью; а затем уж почти нас приветствиями в виде длинного вступления и риторического предисловия. Не как_у но что ты скажешь, ждем мы сейчас от тебя. Ведь нам более по сердцу радоваться сельской простоте, чем томиться изяществом Туллия». Услышав это, [посол] первым делом сообщил, что Эберхард и Гизельберт погибли, и собирался продолжить рассказ о том, как это произошло, но король жестом остановил его, соскочил с коня и со слезами, в молитве возблагодарил Бога. Закончив [молитву], он поднялся и продолжал начатый им путь в церковь, дабы вверить себя Богу.

XXXI. В это время Бертольд ⁸¹, герцог Баварии, брат герцога Арнульфа, муж весьма деятельный, всеми силами поддерживал партию короля. Король, желая, чтобы он разделил нынешнюю его радость так же, как прежде разделял невзгоды, на следующий день отправил [к нему] послов, сообщив об оказанной ему Господом великой милости. А чтобы еще больше его обрадовать, он передал, что если [Бертольд] имеет намерение жениться на его сестре, то есть вдове Гизельберта, - ибо Бертольд не был связан брачными узами, - он клятвенно обязуется выдать ее за него замуж; если же нет, он может дать ему в жены почти уже взрослую дочь Гизельберта, которая была рождена ему этой сестрой и находилась у короля. От этих слов Бертольда охватила безмерная радость, но он предпочел ждать [совершеннолетия] еще недостаточно взрослой дочери, нежели жениться на матери, уже бывшей замужем ⁸².

XXXII. Наконец и Фридрих, архиепископ Майнцкой церкви, по совету которого короля покинули многие епископы, перестал действовать тайно, открыв всем свою неверность; примерно за 10 дней до смерти названных выше [графов], он, покинув короля, поспешно прибыл в Майнц, но не стал там задерживаться, а отправился в город Мец. Ведь Генрих, брат короля, намеревался по возвращении Эберхарда и Гизельберта вместе с этим Фридрихом собрать там войско и развязать таким образом серьезную войну с королем, пребывавшим тогда в Эльзасе. Когда же названный архиепископ туда прибыл, к нему весьма неожиданно и несвоевременно явились послы, сообщившие о смерти названных князей. От этих слов [Фридрих] пришел в ужас, совершенно не зная, что теперь делать.

XXXIII. Король, покинув между тем Эльзас, занял Франконию. Боясь его, жители Майнца отказались принять в городских стенах вернувшегося к ним архиепископа. Потому и вышло, что чуть позже он был схвачен верными королю людьми, приведен к нему и отправлен под стражей в Саксонию ⁸³. Пребывая там какое-то время под арестом, он благодаря милосердию короля позднее опять был восстановлен в своем прежнем достоинстве.

XXXIV. Наконец и Генрих, полуживой от страха перед королем, то есть своим братом, решил запереться в замке под названием Шевремон, укрепленном не только человеческим мастерством, но и самой природой. Однако его сестра, вдова Гизельберта, узнав об этом, не только не дала ему возможности воплотить этот план в жизнь, но и обратилась к [Генриху] с такого рода речью: «Ну вот! Тебе мало тех моих несчастий, которые я терплю из-за смерти супруга? Ты желаешь еще запереться в моих укреплениях, чтобы гнев короля, подобно дождю, пролился над этой землей? Я этого не потерплю, не позволю, не допущу! ⁸⁴ Я родилась не настолько глупой, чтобы ты мог извлекать для себя выгоду из моих бед».

XXXV. Генрих, услышав это и не зная, что еще можно сделать, взял с собой несколько епископов, чья защита могла бы ему помочь, и однажды с босыми ногами пришел к королю, который ничего об этом не знал; бросившись королю в ноги, он смиренно умолял его о милости. Король же сказал ему: «Недостойное деяние твое не заслуживает милосердия. Но так как я вижу тебя униженным перед собой, то не причиню тебе зла». Итак, король приказал ему отправляться в замок, расположенный во Франконии, в месте под названием Ингельгейм ⁸⁵, и пребывать там под бдительной стражей до тех пор, пока ярость его гнева несколько не утихнет и он не решит, следуя совету мудрых людей, что с ним делать.