Антаподосис. Книга об Оттоне. Отчет о посольстве в Константинополь

XI. В это время Бозо, брат короля Гуго, подстрекаемый своей корыстолюбивой женой Виллой, замыслил против короля некое новое и гнусное [злодеяние]. Это не укрылось от Гуго. [Бозо] был немедленно схвачен и отдан под стражу ²². Причина же его низложения была следующая. Когда Ламберт, о котором мы упоминали выше, был ослеплен, а Бозо получил Тосканскую марку, жена его Вилла воспылала страстью к стяжательству, причем настолько, что ни одна из знатных женщин всей провинции Тосканы не решалась носить на себе драгоценные украшения. Не имея детей мужского пола, она имела зато 4-х дочерей - Берту, Виллу, Рихильду и Гизелу. Из них Вилла, жена того Беренгара, который и ныне жив, постаралась сделать все, чтобы мать ее не считалась более самой худшей из женщин. Но, чтобы не описывать слишком подробно все деяния [ее матери], приведу лишь одно -самое постыдное, по которому ты сможешь судить, какой она была и во всех прочих отношениях.

XII. У ее мужа, Бозо, был удивительной длины и ширины золотой пояс, сиявший от блеска множества драгоценных камней. Когда Бозо был схвачен, король приказал тщательно отыскать этот [пояс] сверх прочих сокровищ; забрав богатства, он велел с позором изгнать из Италии жену [Бозо], как заговорщицу и зачинщицу всего этого преступления, отослав в Бургундию, откуда она была родом. Но, тщательно все обыскав и не найдя пояс, послы вернулись к Гуго, доставив ему остальное. Тогда король сказал: «Возвращайтесь назад и перетряхните все украшения ее платья, даже подушку, на которой она сидит во время езды верхом. Если и там не сможете найти пояс, снимите с нее всю одежду* чтобы не смогла она его спрятать нигде на себе самой; ведь я знаю, насколько она хитра и корыстолюбива». Итак, они вернулись и, обыскав все согласно королевскому приказу и ничего не найдя, сняли с [Виллы] всю ее одежду. Наконец, когда они, учинив столь постыдное и неслыханное деяние, стояли, опустив глаза, дабы не видеть сего позора, один из рабов, устремив на нее взор, увидел, как из половой щели свисает красный шнурок; когда он его бесстыдно схватил и позорным образом потянул, вслед за шнурком из тайной части ее тела вылез наружу и сам пояс. Причем раб тот не только не устыдился, но крайне обрадовался столь позорному деянию, закричав: «Ха! Ха! Хе! Какой я славный акушер! Славного мальчика родила госпожа; долгие лета ему! ²³ Как был бы я рад, скорее безмерно счастлив, если бы жена родила мне хотя бы 2-х таких ребят. Я бы отправил их послами в Константинополь, где, как я слышал из рассказов купцов, император охотно принимает такого рода посланцев». От таких речей Вилла еще больше смутилась и, проливая слезы, излила всем им скрытую в ее сердце боль. Раб же, - как это было в его обычае, - не только не тронутый ее унижением, но еще более воодушевившись, прибавил, чтобы растравить ее ноющую рану, следующее:

По завершении этого дела, пояс был доставлен королю, а {Вилла] отправлена в Бургундию. Впрочем, кто из них двоих - она, спрятавшая [пояс], или он, приказавший его искать, - поступил более гнусно, не берусь сказать. Не вызывает сомнения лишь то, что оба были охвачены безмерной страстью к золоту и драгоценным камням.

XIII. Кроме того, умер Рудольф ²⁵, король Бургундии, и король Гуго женился на его вдове Берте, ибо Альда ²⁶, мать его сына, короля Лотаря, к тому времени уже умерла. Но и сыну своему Лотарю он дал в жены Адельгейду ²⁷, дочь Рудольфа и той самой Берты, отличавшуюся как красотой, так и чистотой нравов. Правда, греки считают недопустимым, чтобы сын без греха женился на девушке, если мать ее вышла замуж за его отца и две плоти соединились воедино.

XIV. Вскоре Гуго, обманутый интригами своих многочисленных наложниц, не только перестал одаривать жену свою Берту супружеской любовью, но и всяческим образом стал ее унижать; насколько справедливо наказал его за это Бог, мы не преминем рассказать в соответствующем месте. К трем из множества своих наложниц [Гуго] питал особо пылкую и постыдную страсть. Это были: Пецола, происходившая из самого низкого, рабского рода и родившая ему сына по имени Бозо ²⁸, -после смерти Видо [Гуго] поставил его епископом церкви в Пьяченце; далее Роза, дочь упомянутого выше казненного Вальперта ²⁹, родившая ему удивительно прекрасную дочь; и, наконец, третья - Стефания, родом римлянка, родившая ему сына по имени Тедбальд; позже он был сделан [отцом] архидьяконом Миланской церкви с тем условием, чтобы после смерти архиепископа он стал его преемником. Если буду жив, то по порядку расскажу, как получилось, что Бог не допустил исполнения этого. Народ же называл [этих шлюх] за гнусное и позорное поведение именами богинь, а именно: Пецолу звал Венерой, Розу - Юноной, - из-за ревности и постоянной ненависти, ибо по слабости плоти каждая [женщина] казалась ей более красивой, чем она сама, - а Стефанию - Семелой. Так как не только король пользовался их услугами, дети их вели свой род от неизвестных отцов.

XV. В это же время отошел к Господу король Генрих ³⁰, пораженный тяжкой болезнью, в замке, лежащем на границе Тюрингии и Саксонии под названием Мемлебен ³¹. Его тело было доставлено в Саксонию и с великими почестями погребено в церкви монастыря благороднейших и благочестивейших дев, который расположен на королевской земле и носит название Кведлинбург. Там же проживает и почтенная жена его, разделявшая с ним [тяготы] власти, по имени Матильда ³²; будучи из того же рода, она была выше всех женщин, каких я когда-либо видел и о каких слышал; во искупление грехов [супруга] она не прекращала справлять там панихиды, принося себя Богу в жертву живую ³³. Еще до вступления мужа на престол, она родила ему сына, которого назвала Оттоном, того самого, - говорю я, - властью которого управляются северные и западные стороны света, чья мудрость их умиротворяет, благочестие радует, и от суровости правосудия которого они трепещут. Уже после того, как [Генрих] стал королем, [Матильда] родила ему еще 2-х сыновей; одного из них она назвала Генрихом ³⁴ - по имени отца; это был весьма изящный, мудрый в советах и красивый лицом [юноша]; взор очей его был жив и в то же время кроток. Из-за недавней его смерти ³⁵ мы до сих пор проливаем горькие слезы. Наконец, третьим сыном был Бруно ³⁶; поскольку норманны до основания разрушили [тогда] церковь в Утрехте, благочестивый отец велел ему быть ее служителем и в последующем восстановить. Деяния [сыновей Генриха] мы подробно изложим в соответствующем месте, а пока вернемся к теме.