Первый гром и первая любовь

- Ага, - лоснящаяся физиономия Юрко выражала полное удовлетворение.

- И все неправда, ничего он не помогает! - вдруг сказала Надийка. Вчера землю в рот Пылыпку напихав!

- Я не пихал, он сам ел...

- Это что еще за гадости? - возмутилась Дина. - А ты, Пылыпок, чего боишься? Ведь он трус! Все исподтишка.

Юрко надулся. И когда ехали домой, Юрко продолжал дуться, а Дина старалась не обращать на него внимания.

Юрко и его братья знали, что останутся в яслях до самого их закрытия, а потом пойдут к себе "до дому". Наталка уже начала работать в колхозе. Юрко, хоть и не знал всех подробностей, но, видимо, догадывался, что Дина уговорила Наталку взять их и старался изо всех сил вести себя хорошо. Однако не всегда это ему удавалось. Юрко почему-то враждовал с Пылыпком, дразнил мальчика и продолжал доказывать Пылыпку, что дед у него не родной, Пылыпок же все, что касалось деда, воспринимал болезненно. Пылыпок был меньше, ему пошел седьмой год.

- Не смей его дразнить! - говорила Дина обидчику, но Юрко только хмыкал.

...А осень продолжала награждать своими дарами измученное, изголодавшееся село. Поспел виноград, начался выборочный его сбор, несколько машин колхоз отправил на рынок в Херсон, выручили прилично. Правление колхоза командировало своих представителей на Полтавщину, где в этом году было сносно с кормами. Там закупили поросят, несколько маток и хряка на форму, а остальных раздали в личные хозяйства колхозникам. А тетка Ангелина неожиданно принесла в ясли беленького с закрученным хвостиком поросенка.

Дина так и ахнула.

- Ой, это нам? А что с ним делать? Он, наверное, кусается?

- Да что ты, Динка, бог с тобой, - отвечала, посмеиваясь, Ангелина, мы его зараз пристроим вот тут, в сарае, в закуток... Ну, ну, горластый!

Поросенок при виде детей завизжал неистово и, только очутившись в темном сарае, за загородкой, умолк и стал тыкаться во все углы.

- Матку ищет, бидолаха! - сказала тетка Ангелина.

Дети стали угощать поросенка травой, червивыми яблоками, но поросенок презрительно отворачивал свой подвижный пятачок от лакомств и требовательно визжал.

- Может, он не хочет тут спать, а? Возьмем его в хату? - предложила Олеся, но Дина решительно отвергла эту идею.

- Мы будем его хорошо кормить, и он успокоится, - сказала она.

- Во, во, горшок ополоснешь, кусочки какие останутся, молочка налей, учила тетка Ангелина, - они, кабанчики, все едят, и лебеду и крапиву...

Кабанчик орал еще трое суток, а потом взялся за еду и вскоре прижился. Его назвали Беляшом и кормили с утра до ночи, он благодарно хрюкал, но поглядывал своими маленькими глазками довольно сердито.

Теперь в яслях было много овощей, в хатыне висели косы лука, стояли ящики с помидорами, яблоками, морковью, на полу лежали кабачки и тыквы. Дина не успевала их перерабатывать, и в их уничтожении неоценимую помощь оказывал Беляш.

Все больше народу возвращалось в село. Сразу брались за дело, чтоб заработать до зимы хоть немного трудодней в колхозе, хлеба себе, соломы и зерна скотине, которую надо завести и без которой немыслима селянская жизнь.

Люди говорили, что на трудодень придется немало: помимо зерна, дадут всякую городину* и даже про олию** поговаривали. Маслобойку кулацкую уже наладили и стали свозить туда подсолнечник. Значит, будет на зиму и топливо - лузга... В селе налаживалась нормальная жизнь. А у Дины в яслях наступили самые трудные времена: предстояли перемены, расставания.

______________

* Городина - овощи.

** Олия - подсолнечное масло.

Приезд в село Наталки, изменившей участь Юрко, Санько, Тимки и Грыцька, заставил призадуматься не только Дину, но и ребят.

- Не идет до мене дедуля, - жаловался Пылыпок.

Дина и сама все чаще думала, почему дед Степан ни разу не пришел в ясли? Что делать с остальными?..

Как сейчас не хватало ей Жени! Он не приходит после размолвки, рассердился. С ним можно было бы посоветоваться обо всем. Виновата ли она в их ссоре? Нет, вины за собой Дина не чувствовала. Конечно, Женя нравится ей, но... А может, это не любовь? Не самая настоящая, когда люди перестают рассуждать, забывают о себе, о своих планах и всецело отдаются чувству? Однако имеют ли право они, комсомольцы, на такую любовь? Ведь их долг совсем в другом! Нет, нет, это просто мещанство всецело отдаваться увлечению, и и он не вправе требовать...

Вот уже неделя, как он не приходит и не ищет встречи с ней. Значит, просто разочаровался. И вовсе не любит. Если бы любил, разве стал бы из-за пустяка... Но это не пустяк. Как много нужно еще обдумать. Но после, после... Сейчас главное - ребята.

Пылыпок. Не все еще решено и у Наталки. Правление не отказало в помощи, на детей будут давать продукты, но ведь муж Наталки, Павел, еще не приехал. Вдруг он не захочет взять ребят? Что тогда? Значит, все пропало? Главное, поймать его сразу, пока не успели соседи отговорить. Надо первой, самой первой встретить его! Это очень важно. Как бы это сделать? Дежурства, что ли, организовать возле Наталкиной хаты? Как появится Павел, так сразу чтоб дежурный сообщил. Уж тогда Дина его не упустит... А пока надо навестить деда Степана.

...Дед Степан долгие годы жил бобылем в старой хатке. Пока он служил в царской армии, жена его ушла в другое село и там сошлась с богатым мельником. Степан остался холостяком. Он отлично справлялся по домашности со всеми делами и, как все бедняки, ходил в наймы к Демченкову.

Так он и жил, пока не появилась тетя Нюша, смешливая и въедливая вдова-соседка. Она не то чтобы действительно появилась. Тетя Нюша тут жила от самого рождения и мужа своего похоронила еще молодым. Стала она заходить к Степану. Похохочет, порасскажет всякие бабьи сплетни и все приглядывается.

- Бобыль ты, как есть бобыль, и дух у тебя чижолый!

А дед Степан возьми да и бухни:

- Ну и приходь до меня, так не буду бобылем!

Недолго думая, тетя Нюша и перебралась к нему с периной, петухом, двумя курицами и треснувшим корытом. Имение "молодухи" было не богатое, хатенка же вовсе завалилась.

Вскоре тетя Нюша со свойственной ей бойкостью и старательностью по-своему обжила запущенную хату, обмазала ее глиной, побелила, палисадник засадила мальвами и подсолнухами.

Преобразился и дед Степан, рубаха на нем белейшая, картуз новый, с лакированным козырьком, даже морщины будто разгладились на темном, обожженном солнцем лице.

Когда в селе начался голод, дед Степан перебивался как мог, уходил в город, в дворники нанимался, почти всю зиму в Херсоне прожил. Тетя Нюша за похлебку уборщицей в эмтээсовской столовой работала.

Вот в эту тяжелую пору и пристал к старикам соседский мальчишка Пылыпок, оставшийся сиротой. И продержали его старики самое тяжелое время, делясь последними крохами.

Когда в селе открыли ясли, дед Степан отвел Пылыпка туда. Скучали дед Степан и тетя Нюша о мальчике или совсем забыли его, об этом никто не знал, и разговора на эту тему не было.

И вдруг в старую избенку пришла Дина. Дед Степан только отобедал, на столе стояла глубокая глиняная миска с обглоданной костью. По случаю аванса зарубили петуха. Крошки еще не успела смахнуть со стола тетя Нюша...

Дед Степан относил Дину к начальству и комсомолу. Он встал и вежливо пригласил ее к столу.

- Сидай, сидай сюды, дивчино... А ну-ка, хозяйка, собери чего на стол.

- Да ничего не нужно, я ненадолго. Я к вам по делу... Я насчет Пылыпка, такой он хороший хлопец, послушный, старательный...

- Захворав? - обеспокоилась тетя Нюша.

- Нет, здоров. Он даже хорошо поправился, только вот осенью наши ясли закроют... детей по домам... А с ним... не знаю... как... Он ведь вас, дед Степан, считает своим дедом. Он даже из-за вас поссорился с Юрком и плакал. Тот говорит: "Нет у тебя деда", а Пылыпок ему: "Есть у меня родной дед". И кисет он для вас берег. Вообще он вас очень любит и скучает...

- Ой, бедолаха! - вздохнула тетя Нюша.