Первый гром и первая любовь

Она глубоко задумалась и не слышала торопливых шагов за спиной. Женя догнал ее.

- Думаешь, Наталка серьезно решила? - спросил он.

- Если б ты знал, сколько я ее уламывала! Ужас сколько!..

- Но ведь это очень смело, даже подвиг с ее стороны: взять четверых ребят, да еще не заручившись согласием мужа... - сказал Женя.

- Мужа? - повторила Дина. - Кому он нужен, такой муж?

Грудский расхохотался.

- Да ей, твоей Наталке, он нужен! Уж не задумала ли ты их разлучить?

- Разлучать не собираюсь, а называть подвигом это тоже незачем. Никакого подвига нет! Вот если бы Наталка поселилась в сестриной хате и не приняла бы сирот в их собственный дом, это было бы настоящей подлостью! И не знаю, с каким сердцем, с какой совестью могла бы она там жить!

- Не знал, что ты умеешь злиться. А ведь умеешь?

- Еще как! - ответила Дина. - Я знаешь какая злая! Я за своих ребят ух что сделаю!

Несколько секунд шли молча.

- Ну ладно, хватит о делах, - сказал Женя, - тебе жалко расставаться только с детьми? Больше ни с кем?

- Н-нет... почему...

- А у нас... просто так?

Дина дернула плечом.

- Пошутили и разбежались? - допытывался Женя.

Он вспомнил рассказ Кухарского о неверности жены. Неужели все таковы?

- Ясли закроют, - медленно заговорила Дина, - мы с Ганкой уедем...

- С Ганкой?

- Я беру ее к себе... Написала письмо домой. Мы с Ганкой уже все решили. Ты считаешь, я неправильно делаю? Но ведь ей некуда...

- Правильно, правильно! - с нескрываемой досадой отвечал Женя. Навстречу им шла группа женщин, и он умолк, дожидаясь пока они пройдут. Потом с горечью продолжал: - Бери к себе хоть всех, не о том идет речь. Я говорю о нас: о тебе и о себе.

- Я как-то не думала... не знаю...

Ей не хотелось обижать его, она видела, как он нахмурился, но Дина просто не знала, что она может сказать сейчас. Мысли ее были заняты совсем другим. Как к нему относится? Конечно, хорошо, но, видимо, этого недостаточно. Он ждет каких-то важных, решающих слов... Дина продолжала молчать.

- Понятно... А я-то... - Он вдруг резко повернул назад.

ПОРА РАССТАВАНИЙ

...Наливались в полях хлеба, на лугах скосили первую траву и по зеленой щетинистой стерне пустили колхозное стадо - несколько тощих коров и дурного бодучего быка.

В колхозе выдали второй аванс на трудодень. Многодетные семьи стали получать по пол-литра молока с фермы, через день глечик молока выдавали детям, которые жили в яслях.

Кто-то забрел на бахчу и ахнул! Ни разу не обработанные и не прополотые дыни, арбузы, тыквы дали богатый урожай, какого не бывало и в лучшие времена. Дыньки круглые, оранжевые, похожие на детский мяч, желтели на поле. Решили срочно убирать: ребятишкам лакомство, да и на рынок в Херсон можно отправить.

Петренко вечером прикатил в ясли с веселым сообщением:

- Завтра пораньше заеду за вами, отвезу на бахчу, наберете себе дынь, там их полно.

- Зайди, - пригласила Дина, - куда торопишься?

- Петренко, Петренко приехал! - Дети моментально облепили машину.

Петренко прошел в дом, сел на лавку, протянул вперед ногу и сказал:

- Поехали?

Это была любимая игра - скакать на ноге Петренко и воображать себя всадником.

- Ого! Какие вы стали, по тонне каждый, Юрко, слазь, не можу... Ну и откормила же ты их, Динка, все оладушки да пампушечки? Ой, чуть не позабыл, письмо тебе...

Он протянул Дине конверт, надписанный знакомым каллиграфическим почерком Дина обрадовалась, папино... Но читать сразу не стала и положила письмо под салфетку на "комод".

Петренко еще немного поиграл с детьми и, выпив по обыкновению кружку компота, кисленького, из недозрелых яблок, ушел.

Дети побежали провожать его к машине, надеясь, что он разрешит залезть в кабину и немножко покрутить руль.

Дина вернулась в дом, достала письмо. Ганка оказалась рядом.

- Сейчас почитаем, - сказала Дина, но тут в дом вбежал и Юрко. Увидев письмо в Дининых руках, а рядом с ней Ганку, Юрко уселся за стол и тоже приготовился слушать.

- Ну чего ты? - спросила с досадой Ганка.

- А ничего...

- Шел бы, гулял...

- Не хочу...

Проглядев быстро письмо, Дина "прочла" то, что хотелось услышать Юрко:

- "Дорогая дочка Дина, мы очень рады, что дела у вас идут хорошо, что старшие ребята - Ганка, Юрко, Санько и другие помогают по-хозяйству, хорошо себя ведут, значит, они будут настоящими большевиками..." Ну, и дальше неинтересно, там про меня, - сказала Дина.

- Дэ? - спросил Юрко, вглядываясь в листок бумаги.

- Что?

- Дэ про мэнэ?

Она наугад ткнула пальцем.

- Оцэ?

- Да, да!

Юрко выскочил из дома, чтобы похвалиться перед ребятами. Ганке же Дина сказала, что все в порядке: родители не возражают против ее приезда.

И только поздним вечером, когда все уснули, Дина не торопясь перечитала письмо.

"Мы рады, Дина, что у тебя добрая душа! - писал папа. - Такие люди никогда не бывают одинокими, у них всегда есть друзья. Если ты нашла себе сестренку, она и нам будет второй дочкой. Примем ее как родную, не беспокойся. С продуктами становится легче, и нам будет хватать на жизнь...". Затем папа просил Дину взять в сельсовете метрику или справку, девочка пойдет в школу, чтобы документы были в порядке. Далее следовали советы, написанные явно под бабушкину диктовку: не забывать о гландах, не студить ноги и вообще беречься...

Рано утром приехал Петренко. Дина с ребятами залезли быстро в кузов, набитый душистой, немножко влажной от росы травой.

- Сыро, - испугалась Дина, - подождите, одеяло постелю...

Петренко усмехнулся, вот не угодил, специально траву утречком накосил, а им сыро...

Поверх одеяла Дина поставила корзину с едой: горшок каши, глечик с молоком, хлеб... На воздухе, да еще после работы у ребят будет хороший аппетит.

Машина неслась по прикатанной дождем и колесами полевой дороге. Ласково светило утреннее солнце, ветер шевелил пшеницу. За пшеничным полем, на крутояре, желтела бахча, расползлись на солнцепеке длинные, колючие плети дынь, тыкв, арбузов.

Машина остановилась, дети с радостными возгласами высыпали на землю и сразу бросились собирать спелые, желтые дыньки.

- В кучку, в кучку собирайте, - закричала Дина, - и остальное не топтать! Оксана, ты куда? Запуталась и упала. Давай сюда. Садись. Ты будешь кладовщиком. И Олеся тоже. Стерегите, чтоб дыньки не укатились, а вы, ребята, все приносите сюда...

Первым принес два оранжевых шара Пылыпок. Он улыбался несмелой улыбкой.

- Молодец! - похвалила Дина, - ты первый...

- А я вот какую несу, - издали кричал Юрко, уж он-то разыскал самую большую продолговатую дыню.

Сбор урожая, как охота, захватывает. Дина, подымая плети, всякий раз удивлялась, сколько же на каждой висит желтых плодов.

Они набрали довольно внушительную груду. В полдень сели завтракать на траве.

- Руки хоть о траву протрите, - говорила Дина, нарезая аппетитные ломти хлеба и очищая дыни от липких семечек.

Поели густую манную кашу...

- А молоко? - спросил Юрко.

- Да вот не знаю, пожалуй, не будем пить молоко. С дынями, оно знаете, не идет.

- С... нападет? - осведомился Юрко.

Дина покачала головой.

- Какой ты грубый мальчик! Сколько раз я просила не говорить таких слов.

- Юрко губриян! - сказала Ганка.

- Не губриян, а грубиян, - поправила Дина, - ладно, он больше не будет. Правда, сладкие дыни?

- Ой, и солодкие! - Олеся измазала все лицо липким соком.

Когда все наелись, Юрко сказал:

- Дин, а Дин, зачитай листа!

- Но письмо я оставила дома.

- А ты так зачитай, там, где про меня написано.

Дина улыбнулась.

Она рассказала, что получила из дома письмо, что ее папа всем ребятам шлет привет и что он написал так: "Хорошо, что старшие ребята, Ганка, Юрко и Санько помогают малышам..."