Белый орел, Красная звезда (ЛП)

Фото 19. Карл Радек. Член ЦК РКП(б), секретарь Коминтерна 

Радек признавал, что польская война преследует и национальные и социальные цели, но пояснял, что национальный элемент является скорее видимым, чем реальным, поскольку вытекает из совпадения, что последний капиталистический враг оказался также врагом иностранным. Он проводит различие между русским шовинизмом, питающим ненависть ко всему польскому, и “здоровыми патриотическими инстинктами”. Последние, утверждал он, могут проявляться у крестьянина, желающего защитить землю, которую он наконец получил, у рабочего, стремящегося защитить власть, которая теперь у него в руках, и даже “в определенных кругах интеллигенции, которая до сих пор была к нам враждебна”. Он заключает, что “между нашими патриотическими и интернационалистическими целями в этой войне нет серьезной разницы и нет противоречия”. Далее он развивает свою мысль:

"Поскольку Россия является пока единственной страной, где рабочий класс взял власть в свои руки, трудящиеся всего мира должны теперь стать российскими патриотами... Мы достаточно сильны, чтобы не опасаться, что эти патриотические ноты заглушат наш оркестр и наше пение "Интернационала".^[135]

Идеологические споры до такой степени занимали умы советского правительства, что заслонили собой обязательный анализ практических целей. Только Троцкий сформулировал связный взгляд на польскую войну и на ее влияние на советскую политику в целом. Парадоксально, но его длительные опасения относительно этой войны, теперь, когда его войска неизбежно в нее вовлекались, привели его к требованию придания ей абсолютного приоритета. Поскольку ранее он последовательно утверждал, что прямая конфронтация с европейскими державами является чрезвычайно рискованной, теперь он вынужден был требовать наибольшего напряжения сил, чтобы не привести к катастрофе. Его позиция, выраженная в 16 тезисах, под заголовком "О польском фронте и наших задачах”, была одобрена Реввоенсоветом.

1. Империалисты Антанты, ведя переговоры о торговых сношениях с Советской Россией, держали в то же время на привязи белогвардейскую Польшу, Финляндию, Латвию. В лагере самих империалистов царят неуверенность и противоречия по всем вопросам, в особенности по вопросу о том, какую политику выбрать для вернейшего удушения рабоче-крестьянской России.

2. Часть капиталистов стран Антанты, особенно те, что производят предметы массового потребления, надеялись сорвать созидаемое нами социалистическое хозяйство путем товарообмена с кулаком через посредство белогвардейского кооператора. Тяжелая промышленность - и прежде всего военная - предпочитала военный разгром Советской России и прямой грабеж ее естественных богатств. Отдельные правительства Антанты и даже отдельные члены правительств колебались и колеблются в ту и в другую сторону, в зависимости от того, с какими капиталистическими кругами они сами связаны, как оценивают устойчивость своих армий и силу сопротивления Советской России.

3. Белогвардейская Польша, как и другие мелкие окраинные государства, не имеет самостоятельной политики и руководится жадностью, которая умеряется лишь трусостью. Когда Антанта, под влиянием острой потребности в сырье, более определенно повернула в сторону торговых переговоров, буржуазия западных окраинных государств отказалась от мысли о дальнейших захватах и грабеже за счет России. Открылась серия мирных переговоров: сперва с Эстонией, с которой мы заключили мир, затем с Латвией, Польшей, Финляндией, Румынией и Литвой.

4. Но в рядах Антанты снова подуло другим ветром. Трудовой подъем в Советской России, с одной стороны, наш твердый курс в отношении кооперации, с другой, по-видимому, заставили заправил Антанты понять, что хотя товарообмен с нами вполне возможен и экономически полезен для обеих сторон, но что посредством товарообмена бирже не удастся подорвать основы слагающегося у нас социалистического хозяйства. С другой стороны - бурное нарастание пролетарской революции в Германии и явное ее приближение во всех других странах, в том числе и в Англии, толкают империалистические правительства всех стран на путь ожесточенной борьбы против рабочих масс, своих и чужих, и, стало быть, на путь новых военных авантюр против Советской России.

5. Почувствовав, что привязь, на которой ее держали ее хозяева, слабеет, и подуськиваемая наиболее крайними империалистами стран Антанты, польская буржуазия открыла наступление на Украину, открыто провозглашая свое намерение оккупировать ее, чтобы затем установить над нею - при посредстве подставных приказчиков, вроде Петлюры - свое военное, национальное, экономическое и политическое господство.

6. Одновременно с этим Финляндия и Латвия выдвинули ни с чем несообразные территориальные требования, при чем латвийская делегация не скрывает того, что ее территориальные требования формулируются по прямому приказанию из Варшавы в интересах польского наступления на Витебск и Смоленск.

7. Таким образом, вопросы наших дальнейших взаимоотношений с западными окраинными государствами, как и вопрос о блокаде и о возможных торговых сношениях с странами Антанты, будут снова разрешаться оружием войны.

8. Открыв против нас выступление после всех наших уступок и после заявленной нами готовности идти на новые уступки в интересах мира, польская буржуазия тем самым поставила на карту свою судьбу. Она провозгласила, что не может и не хочет существовать рядом с Советской Россией. Тем самым она загнала себя в ловушку. Ибо исход предстоящей борьбы не может оставить места сомнениям. Шляхта и буржуазия Польши будут разгромлены. Польский пролетариат превратит свою страну в социалистическую республику.

9. Но именно потому, что борьба идет не на жизнь, а на смерть, она будет иметь крайне напряженный и суровый характер. Польское правительство, в котором биржевые пройдохи действуют рука об руку с пройдохами социал-патриотизма, мобилизует против нас не только ожесточенную ненависть крупной, средней и мелко-кулацкой буржуазии и надутую спесь шляхты, но и национальные предрассудки отсталых трудящихся масс, которых монопольная желтая печать систематически отравляет ядом шовинизма.

Поэтому мы с самого начала провозгласили и в дальнейшем подтвердим делом, что разгром напавшей на нас польской белогвардейщины ни на йоту не изменит нашего отношения к независимости Польши.

10. Из всего сказанного выше вытекает для нас необходимость оценивать войну с Польшей не как частную задачу Западного фронта, а как центральную задачу всей рабоче-крестьянской России.

11. Все партийные, советские и профессиональные организации должны немедленно развернуть самую широкую и напряженную агитацию по всей стране, не ограничиваясь городами, а доходя до самых глубоких деревенских низов, с целью выяснения всему населению России смысла нашей политики в отношении Польши, истории наших попыток добиться мира, задачи польского наступления на нас и исторического смысла нашей войны с белогвардейской Польшей. Рабочий и работница, крестьянин и крестьянка должны понять и почувствовать, что война с Польшей есть их война, есть война за независимость социалистической России, за ее союз с социалистической Польшей и с пролетариатом Европы и всего мира.

12. Сосредоточение внимания и усилий страны на Западном фронте ни в каком случае не должно повести к приостановке хозяйственных мероприятий, на которых Советская Россия сосредоточила свое внимание в течение последних месяцев: восстановление транспорта, заготовка продовольствия, топлива, сырья. Напряженный характер борьбы с буржуазной Польшей требует устойчивого в хозяйственном отношении тыла - и прежде всего - крепкого транспортного аппарата, способного питать фронт при его дальнейшем продвижении на запад.