Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело

– Так что вы сохранили о нем воспоминание как о мальчике хорошем?

– Да.

– И вас удивило то обстоятельство, по которому вы теперь вызваны в качестве свидетельницы?

– Да.

– По тому, как вел себя Рысаков, проживая в Череповце, вы не можете себе объяснить того, как случилось настоящее событие?

– Нет, не могу объяснить.

Унковский: Он жил у вас пять лет?

Енько-Даровская: Да.

– До осени 1879 года?

– Нет, до лета, до двадцатого.

– Вы удостоверяете, что он характера был мягкого?

– Да. Мы, бывало, с другими мальчиками поспорим, они погрубят, а мне этот мальчик очень нравился, и я жалею его просто, как сына. В училище он также был примерный. Другие ученики шалят, а он поведения был весьма хорошего. Первый год он плохо учился, но потом стал развиваться довольно хорошо.

– Он был набожный мальчик?

– Набожнее других; он больше других и с охотой ходил в церковь. Я раз как-то сказала ему, что, вот когда поступишь в Горный институт в Петербурге, то, пожалуй, переменишь свои мысли; но он мне сказал, что не пойдет на такие вещи, потому что много читал. Я старинного духа, и мне горько видеть таких людей.

Свид[етельница] учительница гимназии Кулаковская показала: Рысаков жил в Череповце в доме моей тетки как квартирант в числе прочих мальчиков. Я жила в этом же доме, и, когда ученики младшего класса в чем-нибудь затруднялись, я им разъясняла уроки. Во все время Рысаков был одним из лучших учеников и по поведению, и по учению, был всегда прилежен. Затем, когда он поступил в Горный институт, то оттуда писал мне несколько писем, в которых говорил о том, как он поступил; писал о своих занятиях, говорил также, что он с большим удовольствием посещает лекции, что он сошелся лишь с немногими из товарищей, что все время проводит в занятиях, в библиотеке Горного института. В августе 1880 года я перешла в Новгород, и он мне написал туда два письма, в которых спрашивал, как я устроилась. Я ему ответила на это и спрашивала о его родных. Он мне написал, что недавно приехал из отпуска от родных и сообщил мне о них некоторые сведения. На это письмо я ему не отвечала, потому что у меня было очень много занятий и еще потому, что письмо его затерялось и я забыла его адрес.

Товарищ прокурора: Вы учительница гимназии?

Кулаковская: Да.

– Скажите, пожалуйста, о характере Рысакова за время пребывания его в Череповце в доме вашей тетки. Что, он имел характер мягкий, восприимчивый?

– Да, это был мальчик мягкого характера.

– И слабый, можно сказать?

– У него была некоторая настойчивость, но всегда на него можно было подействовать лаской.

– Как на него можно было подействовать: лаской или логикой, убеждением?

– Мне кажется, скорее лаской.

– Действуя на его чувства?

– Да.

– С товарищами в каких он был отношениях?

– Был хорош. Я никогда не замечала особенных ссор и особой дружбы.

– Не слыхали ли вы его суждений относительно существующего порядка – суждений политических?

– Нет.

– Вообще эти вопросы не интересовали его тогда?

– Нет.

– В кружке его товарищей не было ли подобных разговоров?

– Я не слыхала.

– По письмам из Горного института не заметили ли вы в нем некоторой перемены?

– Нет, не нашла никакой.

– Вы семью его знаете?

– Знаю. Когда его отдавали в третий класс, то тогда приезжала мать, а потом к нему приезжал и отец. Это было тогда, когда он находился в самом последнем классе или же в предпоследнем.

– Можете ли вы сообщить, какие были его отношения к семье, и в частности к отцу?

– Отца он очень любил.

– Отец переписывался с ним?

– Да.

– Часто получал он письма?

– Нет, не часто, потому что отец его часто бывал в разъездах по своим занятиям.

– По последнему письму к вам в Новгород вы перемены в Рысакове не заметили?

– Особенного ничего не было, кроме того, что эти письма были короче прежних.

– Они не содержали в себе рассказа о его занятиях в институте?

– Он писал, что когда вернулся, то предался занятиям, и спрашивал, как я устроилась в Новгороде.

– Вы в Петербурге его не видели, не навещали?

– Нет.

Унковский: Как долго жили вы у тетки?

Кулаковская: Пять лет.

– В течение всего этого времени жил у вас Рысаков?

– Да, но потом он уехал, и я еще год оставалась в Череповце.

– Когда вы в «Правительственном вестнике» прочитали, что в числе лиц, покушавшихся на жизнь государя императора находился и Рысаков, вас это удивило?

– Ужасно.

– Вы являлись в тот день к губернатору?

– Да.

– Вам казалось, что это была ошибка? Вы под этим впечатлением и пошли к губернатору?

– Все данные, которые я прочитала в «Правительственном вестнике», указывали, что это был он; но по тому, каким я его знала, мне трудно было верить, что это он.

– Рысаков был набожный?

– Он охотнее других ходил в церковь, когда это приходилось делать.

– После того как он уехал в Петербург, вы больше его не видали?

– Нет.

Свид[етель] инспектор Горного института Бек: Перед поступлением в институт, в сентябре 1879 года, Рысаков представил свидетельство об удовлетворительном окончании курса в реальном училище и был допущен к проверочному экзамену, но принят был в институт только вольным слушателем, так как в документах, представленных им, недоставало, кажется, увольнительного свидетельства от общества. Он начал заниматься, а свободное от занятий время проводил в библиотеке института, где я его часто видел; он преимущественно занимался чтением математических книг. Месяца три спустя, в ноябре или декабре, прошел слух, что Рысаков находится в очень бедственном положении, питается одним чаем и черным хлебом с солью. Так как у нас студентам первого курса не выдается пособия, то я, чтобы проверить, действительно ли Рысаков находится в таком бедственном положении, и, в случае нужды, помочь ему, послал справиться к нему на квартиру. Экзекутор доложил мне, что Рысаков проживает где-то на углу 15-й линии Васильевского острова и Большого проспекта, занимает угол – пространство между печкой и стеной и, как сообщили экзекутору, пьет только чай с черным хлебом. На основании вот этих данных я сделал представление директору, которое и поступило в совет, с предложением, чтобы Рысакову дано было пособие. Совет это утвердил. Потом Рысаков выдержал экзамен, перешел во второй курс и начал слушать лекции с начала сентября 1880 года. После рождественских каникул он реже стал посещать институт, потом вдруг скрылся. Относительно посещения лекций студенты не подвергаются особому контролю, и отсутствие Рысакова я оставил без внимания. Я думал, что он, может быть, болен, хотел поместить его в госпиталь, но от него никакого заявления не поступило.

Товарищ прокурора: Вне стен института наблюдения над студентами не было, следовательно, материал о характере, о направлении студентов вы получаете во время посещения студентами, в том числе и Рысаковым, лекций?

Бек: Да.

– На основании этих данных, какое он впечатление произвел на вас?

– Впечатление человека, занимающегося делом.

– Заметно было, что он посещал лекции исправно?

– Постоянно.

– Со стороны его характера что вы заметили?

– Он держался особняком, по крайней мере я не видал, чтобы он с кем-нибудь сближался в институте.

– Вы говорите, что Рысаков держал себя особняком?

– Да.

– О перемене в образе жизни Рысакова вы говорите, что к концу 1880 года он стал реже посещать институт?

– В 1881 году, после рождественских каникул, он начал реже ходить.

– А в августе, сентябре, октябре?

– Продолжал заниматься.

– Вы имеете возможность удостоверяться в посещении студентами института?

– Я часто ходил в библиотеку, раза три или четыре в день, и часто видел его там.