Политическая культура древней Японии

Чем объяснить такую неравномерность описания? Этот вопрос требует отдельного исследования. Возможно, ответ на него содержался в тех свитках «Нихон ко:ки», которые не дошли до нас. В любом случае неравномерность описания остается одной из основных характеристик текста «Сёку нихонги» (насколько мы можем судить, все последующие официальные хроники стараются выдержать принцип равномерности описания).

Итак, над текстом хроники потрудилось немало составителей. Однако главными из тех, кто придали «Сёку нихонги» окончательный вид, были Сугано-но Асоми Мамити (свитки I–XX) и Фудзивара-но Асоми Цугутада (свитки XXI–XL). Оба они занимали при дворе высокое положение, но, разумеется, главную роль играл Цугутада, который и был ответственным за вторую часть «Сёку нихонги», которая была особенно важна для Камму. Цугутада был сыном Тоёнари. В своей чиновничьей карьере он последовательно занимал должности управителей провинций Синано и Этидзэн, правого старшего цензора, советника-санги, командующего внешней охраной дворца, министра казны, двора, военного министра, был командующим войсками по покорению эмиси, министром центра, старшим государственным советником (дайнагон) и, наконец, Правым министром. Поскольку должность Левого министра оставалась в это время вакантной, он был самым высокопоставленным царедворцем. Цугутада скончался за несколько месяцев до подачи «Сёку нихонги» Камму, поэтому на этой церемонии главным действующим лицом был Мамити.

Мамити был книжником, классическим представителем потомков знатных корейцев, которые переселились в Японию. Согласно докладной записке Мамити и других потомков переселенцев (Энряку, 9-7-17, 790), род Сугано первоначально именовался Цу-но Фухито, затем Цу-но Мурадзи и вел свое происхождение от королевского рода из Пэкче. Предки Мамити переселились в Японию при государе О:дзин, когда тот отправил посланцев в Пэкче, чтобы они нашли там и привезли в Японию образованных людей. Предки Мамити действительно славились своей ученостью. В своей докладной записке Мамити обращался с прошением о пожаловании кабанэ (титула) Асоми. Вместе с этим кабанэ Камму, который довольно активно поощрял ученость и, следовательно, потомков переселенцев, даровал ему и фамилию Сугано (по месту нахождения его усадьбы). Сам Мамити был воспитателем государя Хэйдзэй, заведующим Архивным отделом, управителем провинции Иё, левым главным цензором, советником-санги, принимал участие в составлении «Энряку ко:сансики». В 805 г. Камму вызвал престарелого Мамити и юного Фудзивара-но Оцугу, которые по его приказанию устроили знаменитый диспут о дальнейшем политическом курсе двора. В его центре стояли вопросы о строительстве новой столицы Хэйан и о войне, ставившей своей целью покорение эмиси. Оцугу утверждал, что эти мероприятия вызывают страдания народа, а потому реализацию проектов следует прекратить, Мамити настаивал на их продолжении. Камму внял доводам Оцугу (строительство Хэйана было на некоторое время приостановлено, война с эмиси прекращена), что знаменовало собой крупные перемены в политическом курсе. Второе решение было особенно важным — 805 г. может служить определенной вехой в процессе утраты Японией комплекса агрессивности по отношению к внешнему миру.

Материалы «Сёку нихонги» использовались и цитировались средневековыми авторами. Однако обычно ссылка идет не непосредственно на «Сёку нихонги», а на «официальные национальные истории» (кокуси). Дело в том, что после того, как Сугавара Митидзанэ (845–903) составил «Руйдзю: кокуси», где статьи «шести официальных хроник» (риккокуси) были распре-делены в соответствии с принятой им рубрикацией, средневековые авторы обычно пользовались не оригиналами хроник, а работой Митидзанэ. Кроме того, следует иметь в виду, что, за исключением «Нихон секи», где повествуется о начале мира и становлении японского государства, остальные хроники воспринимались не как самостоятельные произведения, а как одно сочинение. Представляется важным и следующее соображение: японское средневековье ценило историю (исторический прецедент), но сформировавшаяся к тому времени система управления воспринималась элитой как имевшая мало общего с институтами и структурами периода раньше IX–X вв. — более ранняя история представлялась слишком чуждой, а бурные события политической истории VIII столетия давали мало оснований для того, чтобы посчитать этот век «золотым». В то же самое время «Сёку нихонги» продолжали читать и переписывать. Так, из дневника императора Ханадзоно (1297–1348) известно, что он читал хронику. Но так же ясно, что количество списков, находившихся в реальном информационном обороте, было не так велико.

Правительство сёгуната Токугава уделяло большое внимание копированию, сохранению и изданию старых рукописей. Большую роль в этом деле играл сам Токугава Иэясу (1542–1616). В 1612 г. ему была доставлена рукопись «Сёку нихонги», которая ранее находилась в знаменитом книгохранилище Канадзава Бумпо:. В этой рукописи отсутствовали первые 10 свитков. По распоряжению Иэясу эти недостающие 10 свитков были переписаны с другой рукописи и добавлены в этот список, который до сих пор считается одним из основных при любых современных изданиях «Сёку нихонги». После смерти Иэясу рукопись оказалась в княжестве Овари, где по инициативе Токугава в 1646 г. был составлен классифицированный по отдельным темам текст всех древних официальных хроник («Руйдзю: нихонги»). Поскольку в княжестве Мито был предпринят грандиозный проект по созданию «Истории великой Японии», требовалась огромная работа по приведению в порядок подготовительных материалов и источников. Известно, что Токугава Мицукуни (1628–1700), глава княжества Мито, сам проводил сверку текста «Сёку нихонги».

В период Токугава, когда политическая система древней Японии становится предметом научного изучения, «Сёку нихонги» попадает в поле зрения таких знаменитых ученых конфуцианского направления, как Огю: Со:рай (1666–1728) и Ито: То:гай (1670–1736). Ученые «национальной школы» (кокугаку) и, в первую очередь, Мотоори Норинага (1730–1801), также не обошли «Сёку нихонги» своим вниманием. Критикуя составителей «Нихон секи» за «китайщину» (карагокоро), Норинага в духе своих идеологических представлений ценил «Сёку нихонги» прежде всего за те императорские указы, которые были записаны по-японски (сэммё:). Его прочтение сэммё: до сих пор остается основой для их изучения.

В последующее время были предприняты значительные усилия по изучению «Сёку нихонги». Текст был издан ксилографическим способом, появлялись исследования и комментарии. После «обновления Мэйдзи» правительство, озабоченное конструированием национальной идеологии, придавало огромное внимание древним штудиям. Созданное при правительстве Историографическое управление (Сю:сикёку) активно занималось сбором и упорядочиванием источников. В 1887 г. при токийском Императорском университете было учреждено историческое отделение (сигакука), работа которого строилась в соответствии с принципами современной западной историографии и источниковедения.

В отличие от «Кодзики» и «Нихон секи», которые считались столпами «национального духа», хроника «Сёку нихонги» счастливо избежала чрезмерной идеологизации — содержащийся в ней разнообразный, разнохарактерный и разноречивый материал давал для этого гораздо меньше оснований.

Особо значимым рубежом в исследованиях «Сёку нихонги» было издание критического текста хроники в серии «Кокуси тайкэй» («Большая серия национальной истории»), основанной экономистом, публицистом и политиком Тагути Укити, 1855–1906 (помимо «Кокуси тайкэй», он издавал также серию литературных и исторических памятников «Гунсё руйдзю:»). В 1895 г. в «Кокуси тайкэй» была издана и «Сёку нихонги». Сотрудничавший с Укити историк Куроита Кацуми (1874–1942) предпринял 66-томное обновленное и расширенное издание серии «Кокуси тайкэй» («Синтэй дзо:хо: кокуси тайкэй»). В этой серии в 1935 году появилось новое издание «Сёку нихонги», которое считалось образцовым на протяжении более полувека.