Новочеркасск. Кровавая суббота 1962-го (СИ)

Следует отметить, что слухи распространяли не только простые люди, но и специальные агенты милиции и КГБ. Например, слухи о том, что восстание рабочих в Новочеркасске - это давно и тщательно спланированная акция ЦРУ и "5-ой колонны", с целью свержения советской власти в СССР. Что, мол, с Верхнего Дона, уже готов был выступить целый полк "недобитых белогвардейцев-казаков". Что казаки надеялись на поддержку со стороны народов Северного Кавказа и Закавказья, в частности со стороны жителей Чечено-Ингушетии и крымских татар, депортированных Сталиным.

Комендантский час и правило "больше трех не собираться" действовали до 6 июня. Запуганные рабочие в первый же день выполнили норму на 150% и сами предлагали отработать "прогулянные" смены по воскресеньям, но начальство инициативу не поддержало. Из почти сотни раненных за медицинской помощью обратилось менее половины, остальные лечились сами, боясь преследований.

В те же дни на встречу со студентами местного политехнического института пришли секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов и член ЦК КПСС Ильичев.

- Разве не надо было стрелять? Ведь они преступники,

уголовники!- вопрошал Ильичев.

- Надо, надо!.. - грохнул зал.

- Я знал, что здесь наша золотая молодежь!.. - главный комсомолец страны

был удовлетворен.

И по городу шепотком передавали: уголовники, бунтовщики громили все подряд. Так, мол, им и надо!

Ниже приводится воспоминание тех, по ком "надо было стрелять". Валентина Водяницкая, бывшая крановщица НЭВЗа, а ныне сотрудница новочеркасского музея казачества вспоминает:

- 2 июня я не успела зайти в заводские ворота, как они захлопнулись прямо передо мной. Потом считалось так: кто попал на завод - те законопослушные, а кто оказался за воротами - бунтари. Через несколько дней вызвали якобы на медкомиссию. Я взяла с собой трехлетнего сына, даже в мыслях не было, что меня арестуют. У медсанчасти незнакомые люди вырвали из рук ребенка, а меня запихнули в машину. Сын остался на улице, значительно позже я узнала, что он попал в детдом. На суде два свидетеля в военной форме утверждали, что женщина, похожая на меня, пыталась нарушить связь, установленную для выступления Анастаса Микояна. Следователи говорили, что будет условный срок, но дали 10 лет...

19-летнему Николаю Степанову, осмелившемуся на суде спросить: "Кто вам дал право применять оружие против мирного населения?" дали 15 лет.

Александра Пекуш, еще одна свидетельница тех дней, 2 июня гуляла в сквере неподалеку от администрации. Она ждала ребенка, и ее в ту пору мало интересовали политические события. Во время стрельбы по колонне Александра была ранена в ногу и в ключицу. Стреляли на поражение. Несколько месяцев пролежала в больнице, стала инвалидом. Ребенка сохранить не удалось. Много лет она была вынуждена молчать, потому что дала подписку, а ее пулевые ранения значились как бытовая травма. Поэтому никаких выплат и пособий не получала.

14 августа 1962 г. в здании бывшего Кадетского корпуса, а затем кавалерийских курсов (КУККСы) под большой охраной милиции и войск МВД начался процесс над участниками событий 1-го - 2-го июня. Процесс длившийся до 20 августа под председательством Л.Н. Смирнова и с участием государственного обвинителя прокурора республики А.А. Круглова, вынес на глазах у присутствующей городской общественности 7 смертных приговоров, десятки приговоров на длительные сроки заключения (от 10 лет и выше) и т.д. Идеологически обработанная "общественность" призывала "Собакам - собачья смерть", "Таких гадов надо изолировать от общества и наказывать самым суровым образом" и т.д.

Рабочие Новочеркасского электровозостроительного завода (НЭВЗ), где и вспыхнул бунт, Вячеслав Черных и Вячеслав Коротеев нарисовали знаменитый плакат, передававший суть протеста: "Мяса, масла. Повышение зарплаты!" За это "художники" получили по 12 лет. О. Долговязов снял со стены портрет Хрущева - - 8 лет... При этом семь активистов - А. Зайцев, С. Сотников, Б. Мокроусов, А. Коркач, Н. Кузнецов, В. Шуваева, В. Чермаков - приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. Все, кроме Сотникова, сына кадрового офицера, свою вину признали. 105 человек - к заключению в колониях строгого режима, в основном на сроки от 10 до 15 лет.

После смещения Хрущева большинство осужденных освободили по отбытии ими нескольких лет срока наказания, но и дома в покое не оставили. Сотрудники КГБ регулярно проводили с ними профилактические беседы, рекомендуя не говорить лишнего и меньше встречаться с товарищами по несчастью.

Двадцатипятилетний Пётр Сиуда, в 1962-м участвовавший в массовом митинге в Новочеркасске, был приговорён к двенадцати годам лагерей. Освободившись через шесть лет, он всю жизнь собирал сведения о той трагедии, и был убит 5 мая 1990 года. Его гибель родные связывают с поиском тайных захоронений жертв новочеркасского расстрела.

В ╧1 "Новочеркасских Ведомостей" за 1991г. пишется:

"... Активисты фонда "Новочеркасская трагедия 1962 года" совместно с военной прокуратурой упорными поисками нашли свидетелей и места захоронения погибших. На окраине г. Таганрога в пос. Марцево были захоронены: П.Я. Вершеник, Ю.Ф. Тимофеев, В.П. Линник, В.И. Мисетов, А.Д. Грибова, А.М. Зверева, А.Б. Артющенко, В.В. Тинин. Другую группу погребли на заброшенном кладбище в пос. Тарасовский: В.С. Драчев, М.Г. Шахайлов, К.К. Келеп, В.К. Карпенко, Е.И. Слепкова, В.В. Гриценко, В.Ф. Федорков, В.В. Константинов. Под Новошахтинском были похоронены: Г.Н. Терлецкий, В.А. Ситников, Ф.Г. Лиманцев, В.П. Ревякин, А.Н. Дьяконов, В.И. Соловьев, А.Э. Шульман... Все участники тайных захоронений давали подписку примерно следующего содержания: "Я оперумолномоченный ... даю расписку в том, что обязуюсь выполнить правительственное спецзадание и обязуюсь выполнение его держать как строгую государственную тайну. В случае нарушения настоящей подписки, я буду привлечен к высшей мере наказания, к расстрелу...".

Даже спустя полвека после "кровавой субботы" в Новочеркасске часть материалов в архивах КГБ до сих пор недоступна историкам и исследователям.

4. РАССТРЕЛЫ - БЛИЗНЕЦЫ

Примечательно, что одной из последних "искр", послуживших возгоранию "пламени народного гнева" и в ленском расстреле 1912 года и, спустя 50 лет, в новочеркасском расстреле 1962 года, послужили "истории с мясом". И если народный гнев в Новочеркасске зашкалил после слов директора завода Б. Н. Курочкина: "Не хватает денег на мясо - жрите пирожки с ливером", то на Андреевском прииске рабочим выдали протухшее мясо; инспекция рабочих нашла в поварском котле конскую ногу; жена одного из рабочих купила в лавке кусок мяса, похожий на конский половой орган.

Да и требования рабочих были во многом схожи. Рабочие выступали с требованием освободить арестованных руководителей забастовки, а также установить 8-часовой рабочий день, увеличить зарплату на 30%, отменить штрафы и т.п. Помимо тяжёлых климатических условий и 16-часового рабочего дня с одним выходным и низкой заработной платы, которая частично выдавалась в виде талонов в приисковые лавки, где качество продуктов было тоже крайне низкое при достаточно высоких ценах, из зарплаты удерживались штрафы за множество так называемых "нарушений". На приисках Ленского золотоносного района практически отсутствовала техника безопасности: на каждую тысячу человек приходилось свыше семисот травматических случаев в год. С 29 февраля 1912 г. началось подавление выступлений. В конечном итоге 270 человек были убиты и 250 ранено.